Ни стыда, ни совести

Утро начинается не с кофе. Ханамия уже несколько дней выслушивал бредни этого извращенца. И вот опять. Началось с утра пораньше. - Ханамия-кун, ну почему ты не хочешь поменять позы в сексе? Я хочу видеть твое лицо во время нашего совокупления. - Да пошел ты к черту, старый пердун! Еще чего захотел. Хрена с два я покажу тебе свое лицо! Почему этот злоебучий Шоичи не хочет просто взять и отвалить. Макото уже в красках ему расписал дорогу в пешее эротическое, не стесняясь приписывать новые эпитеты к каждодневной просьбе пойти нахуй лицом к лицу с этим ублюдком. -Ох и договорится твой испорченный ротик, Макото-кун, - Имаеши потер переносицу, которой по всей видимости насточертели очки. – Выебу и не спрошу. У Ханамии внутри что-то задребезжало, но виду он не подал, лишь показав средний палец и высунув при этом язык, скрылся за дверью своей школы. Он давно уже фантазировал на тему изнасилования. Ему хотелось чтобы Шоичи поменьше болтал и побольше совал. Без всяких розовых соплей, намотанных на сахарный кулак. И почему вообще этот очкастый козел всегда спрашивает разрешение на соитие? Главное ведет себя по-ублюдски, но для вторжения в задницу ему нужно отдельное приглашение. А Макото упрашивать никого не собирается. Ему хочется грубой силы, страстного секса и никакого выеба мозга в течение хотя бы 2х часов в день после школы. Разве он многого просит? Или что ему свои желания на лбу писать или ходить с транспарантом, чтобы этот слепой олух его заметил? В любом случае просто так говорить о потаенном он не собирался. Пусть сам догадывается, сходит по гадалкам или звезды ему нашепчут. *** В школе было слишком скучно. Уроки тянулись медленно, словно почти засохший клей. Он вроде как бы и засох, но когда потрогаешь чтобы проверить, вляпываешься в него и ходишь со слипшимися пальцами. Макото бесила школа, бесили эти тупые людишки, глупо смеющиеся одноклассники, жирные тетки в столовой. Хотелось поскорее домой, насладится тишиной, спокойствием, съесть в одну рожу крабовых палочек и почитать. К счастью, уроки не могут тянуться вечно. Вот уже прозвенел звонок, оповещающий о конце последнего урока. На улице сегодня просто ужасно жарко. Ханамия не любит жару. Он любит прохладную осеннюю погоду с пасмурным небом. Но не дождь. Дождь он ненавидит. В такое время он чувствует себя слишком уязвимым, слишком обнаженным. Капли дождя как будто умывают его в грехах. Фу, мерзость. Тем более что брюнет слишком беззащитен к простудным заболеваниям. Но и жара не особо хороша. Пекло, как будто тебя сейчас зажарят на медленном огне и преподнесут с яблоком во рту Сатане. Он скинул с себя джемпер и расстегнул несколько пуговиц на рубашке, оголяя красивые ключицы. Выйдя из здания, настроение ухудшилось не только из-за погоды. Имаеши ждал его у ворот школы. - Какой же ты медленный, Ханамия-кун. Все твои одноклассники уже давно ушли, а ты как улитка передвигаешься в такую замечательную погодку,- А вот у Шоичи настроение было просто превосходное. – Может, сходим прогуляемся по парку? - А до тебя похоже медленно доходит, я тебе сколько раз говорил не показываться здесь? И ты прекрасно ведь знаешь, чертов лис, что я ненавижу жару, и все равно зовешь куда-то? – Макото прыснул в кулак. - Какой же ты тупой. - Делать то, что тебе не нравится – что может быть лучше? – улыбка проскользнула по бледным губам прищуренного. - Да ты просто не в состоянии сделать то, что мне понравится, - Ханамия прошел мимо, но так и не вышел с территории школы из-за остановившей его руки капитана Тоуо. - О, в этом мире есть то, что нравится такому как ты? - Представь себе, есть, - утвердительно, но не без издевки в голосе прошипел Макото. Шоичи от удивления даже приоткрыл глаза, являя миру серость лисьих очей. - Макото-кун, а может тебе все-таки нравится заниматься сексом лицом к лицу, просто ты мне не говоришь об этом? - А вот нихрена ты не угадал, полоумный очкарик, - голень предательски зачесалась, и Ханамия наклонился, дабы свершись расправу над вездесущим комаром-пососуном. Ответа не последовало, капитана Кирисаки Даичи грубо взяли за руку и поволокли вглубь школьного двора, поближе к зарослям шалфея. У Макото сладко заныло в паху. Неужели этот четырехглазый педофил наконец-то обо всем догадался сам, без подсказок? Что-то даже не вериться! Ханамию грубо толкнули в куст, наваливаясь сверху и попутно сдирая одежду с бледного, стройного тела. - Знаешь, Ханамия-кун, я знал, что ты странный, но не думал, что у тебя такие наклонности к грубому сексу, - Шоичи растянул губы в дьявольской ухмылке. В комплекте с вечно прищуренными глазами это выглядело зловеще настолько, что Макото немного приссыкнул. – Я когда услышал, даже не поверил сначала. Но потом вспомнил о вашей командной игре и как-то все на места и уляглось. - Что значит «услышал»?! - А то и значит, если я лежу с закрытыми глазами и мерно дышу – это еще не значит, что я сплю и совершенно ничего не слышу, сладкий. Впервые Ханамии захотелось откусить свой же язык. Как он мог вот так запросто проговориться? Ну все, дальше катиться некуда – дальше только логово Люцифера. В данном случае сексуальное рабство Имаеши. А уж этот пидор своего не упустит. Будет изгаляться как и где ему вздумается. Даже представить страшно, что на этот раз сгенерировал его воспаленный мозг, в отсутствии которого Макото был свято уверен. Тем временем на нем совершенно не осталось ничего из гардероба, кроме рубашки, чуть прикрывающей лишенную трусов задницу. Ноги грубо раздвинули теплые ладони, показывая всю прелесть первоклассной растяжки баскетболиста. - Ханамия-кун, да у тебя каменно стоит, - с нотками приятного удивления в голосе проговорил очкастый, разделываясь со своими брюками. - Заткнись, - Макото готов был провалиться сквозь землю, подгоняемый своим стыдом. Вся эта ситуация страшно заводила его. Уже буквально плыло перед глазами от возбуждения, но Шоичи на то и ублюдок, что будет доводить его до белого каления, а потом со вкусом выебет. К пульсирующему проходу приставилась горячая влажная головка. Над ухом послышался тихий шепот лисьих губ. - Хочешь ты этого или нет, меня не волнует. Я просто сделаю то, что хочу, - от этих слов Макото совсем потерял рассудок, наугад подмахнув бедрами навстречу такому желанному сейчас члену. Имаеши ухмыльнулся. – Моя личная шлюшка… За словами последовал сильный толчок и не менее сильный стон удовольствия пассива. Вот он – Dark Имаеши Шоичи. Наконец-то. Брюнет нещадно вдалбливался в горячую узость, захлебываясь сиплым дыханием, сжимал в кулаке хрупкие плечи Макото, пытаясь насадить того еще больше. Ханамия никогда не мог сдерживать себя во время секса с этим бесячим ублюдком. В жизни он яро ненавидел его, но он был настолько хорош в постели, что вышеперечисленное во время жаркого совокупления Макото всегда прощал. Кэп Кирисаки вцепился в Имаеши цепкими пальцами, пытаясь заглушить стоны в сильных плечах, но был оттянут, чуть ли не за волосы, обратно на зеленую травку. - Ну уж нет, я хочу видеть твое лицо, Макото, - Шоичи мягко улыбнулся и как будто специально в этот момент толкнулся глубже обычного, мазнув головкой по простате. - Аах! – «Господи, как по-блядски это было…». Ханамия извивался, как уж на сковородке, от таких проникновений. Закатив глаза и тихонько проскулив, он неестественно выгнулся в спине и оросил живот белесыми подтеками. Не дав прийти в себя, брюнет подтянул к себе обмякшее после оргазма тело, и взявшись покрепче за волосы цвета воронова крыла, протолкнул член Макото в рот. Хоть он никогда и не признается, но сосать он очень любил. И сейчас ни сил, ни желания сопротивляться не было. Хана начал как можно быстрее и глубже сосать, всем своим видом показывая, что никто больше не доставит Имаеши такого удовольствия. Тот не заставил себя долго ждать и, спустя несколько минут, кончил. *** Они шли домой по тихой улочке, сопровождаемые закатом солнца. Только Ханамия с остервенением выпутывал из своей шевелюры жучков и колосья. - Макото, я люблю тебя. - Да пошел ты!