фик сорок два

Когда гаснут софиты, а зрители покидают площадку, Спад перестает быть тем смешливым, улыбчивым клоуном. И Итану нравится такая перемена. Его Спад был горячим, серьезным, жадным до ласки, откровенным и громким. Его Спад принимал его член в себя с таким лицом, словно делал одолжение и кричал так громко, выгибаясь в его руках, извиваясь всем своим телом под немыслимыми углами. Итан смотрел на него в эти минуты, трахал и смотрел, не желая пропустить ни секунды, ни мгновения из того, что его миниатюрный любовник мог ему предложить. Спад, который принадлежал Картеру, был резким на поцелуи-укусы, резким на слова, которые, словно яд, стекали с его губ и оседали глубоко в сердце Итана. Этот Спад имел власть над Итаном Картером Третьим, он повелевал им, доминировал, был его хозяином. И пусть в постели отдавался именно Спад, но Картер хорошо знал, кто на самом деле ведет в этом танце. Итан помнил, как это было впервые. Как он накинулся на этого полуголого парня, который уже не первый месяц провоцировал его, прекрасно зная, как именно Итан на него реагировал. И тогда Картер впервые потерял контроль. Он мял круглые ягодицы, вылизывал меж ними, ключицы и грудь, он трахал пальцами, растягивая узкую дырку, он почти порвал, когда вламывался резко и с силой. Спад под ним извивался угрем на сковородке, он кричал и стонал, бил пятками в грудь и плечи, а руками вцепившись в волосы, притягивал к себе. Он отдавался так, как еще ни одна девка не отдавалась Картеру, и этим покорил окончательно. После произошедшего Спад не подпускал к себе Итана несколько недель. Он ходил чуть прихрамывая, морщился, когда нужно было садиться и злым взглядом провожал Картера, когда никто не замечал этого. Но потом, когда Итан устал его ждать и вновь пришел к нему сам, отдавался с еще большей страстью, чем в первый раз, и в этот раз Картер не позволил себе торопиться, чтобы вновь не навредить своему любовнику. Итан целовал закрытые веки, слизывал со щек соленые слезы, ловил губами дыхание Спада, срывавшееся с искусанных губ. Он целовал тонкие ключицы, лизал запястья, которые в его руке казались по девичьи хрупкими и не мог поверить в то, что Спад принадлежит ему. Картер ревновал. Его бесило, что все кругом тискают его мальчика, его персональное божество. Все считали, что раз Спад такой миниатюрный, то его надо оберегать, баловать вниманием, хвалить и восхвалять. Но Картер был другого мнения. Он хотел делать это только сам, не хотел, чтобы хоть кто-то узнал его Спада настоящим и забрал. И он мстил. Каждый раз приходя после шоу взбешенный, потный, часто в крови, Картер прижимал любовника к стене и целовал. Ему хотелось поставить отметины на всем Спаде, на всех видных местах, чтобы тот выходил на ринг и все кругом видели, что этот парень кому-то принадлежит. А лучше клеймо выжечь, как рабу. Можно на лбу или на этой потрясающей коже. Только Итан знал, что скорее раб тут он. Раб этих глаз, этих губ, этого сорванного дыхания, тихих стонов и громких криков. Итан сходил с ума, глаза его горели каким-то бешеным огнем, он жестко втрахивался в узкую дырку. Не смотря на то, что он брал Спада почти каждый день, не отпускал от себя дольше, чем на пару часов, его мальчик оставался узким, тугим, шикарным. Спад вновь двинул ему пяткой по плечу, привлекая к себе внимание. — Быстрее, сэр, глубже. Картер зарычал. Этот его британский акцент, это его «сэр», все это было таким пошлым, таким дрочибельным, что Итану иногда приходилось сдерживаться и успокаивать разбушевавшиеся гормоны, когда он слышал это гребаное «сэр» на ринге. А Спад понимал, Спад все видел, Спад играл им, словно умелый кукловод своими марионетками. Отдавался, дарил свое тело всегда, когда Итан его хотел, но Картеру было мало, он хотел еще и душу этого блондина. Итан вцепился Спаду в его вихры, притянул к себе, наваливаясь своим телом, почти сгибая пополам, и цапнул за нижнюю губу. — Ты мой, только мой, — он резко двинул бедрами, вогнал так глубоко, как мог. Спад поморщился и застонал, закрывая глаза. Ему было хорошо, он любил грубость своего партнера. Его развлекала ревность того, собственнические чувства, то, как Итан был готов положить полростера, чтобы только никто не касался его, Спада. И блондин смеялся, язвил, нарывался на похвалу и чужие прикосновения, чтобы потом быть почти изнасилованным своим любовником. — Ты играешь со мной, — рычит ему в лицо Итан, продолжая резкие движения, чувствуя, как сжимается вокруг дырка, как пульсирует, предвещая скорый оргазм хозяина. Он отпрянул от Спада, смотря широко раскрытыми глазами, продолжая трахать. Он смотрел, ждал оргазма того, чтобы тот изуродовал лицо, чтобы удовольствие сделало его не привлекательным, ведь в эти моменты Спад себя не контролировал и лицевые мышцы творили, что хотели. Но даже в такие минуты, когда он становился уродливым, некрасивым, с искаженным лицом, даже в эти минуты Итан был готов возносить Спада, как божество, потому что для него не было зрелища прекраснее. И вот сейчас губы раскрылись в немом крике, сам Спад выгнулся дугой, насаживаясь до упора, сжимая в себе словно горячими, нежными тисками, выплескиваясь себе на живот. Потом, когда сам Картер кончит в любовника, они будут лежать в постели, укрывшись легким одеялом. Спад будет лежать на боку, спиной к Картеру, а Картер будет прижиматься к нему своей грудью, обхватив руками, защищая от всего мира. — Ты мой, — прошепчет ему Итан, аккуратно поцелует в кончик уха. Спад улыбнется на это, но ничего не ответит. — Ты мой, Спад. Ты только мой. — Джеймс, — прошепчет любовник. И Итан дернется, словно от удара, пока не поймет, что Спад только что прошептал свое имя, а не назвал его, Итана, именем другого мужика. Имя, которое Картер знал, но никогда за все время их знакомства не использовал, даже забыл. — Мой Джейми. Но Спад его уже не услышит. Он будет спать, убаюканный теплым дыханием Картера, теплом его тела и силой его рук. Спад никогда не признается, что по-настоящему сильным он стал именно рядом с Итаном, и только с ним он чувствует себя защищенным.