Часть 1
16 апреля 2015 г. в 19:18
Серебристый грифель карандаша проводит тонкую линию. Тихо шурша, соприкасается с плотным, желтоватым листом. Темная линия постепенно становится толще. Она не хочет заполнять собою весь бумажный рельеф, и оставляет крохотные зазоры. Рука невесомо парит в воздухе, обвивая ладонью стройный цилиндр карандаша. Я плавно веду ее в сторону, не отрывая взгляда. И вот, тонкая темная нить начинает извиваться под небольшим давлением. Отрываю острый грифель, и воображение продлевает ее, превращая в насыщенную цветом и чувствами картину. Пальцы скользят по гладкому дереву, и я проворачиваю карандаш между пальцами. Беру его удобнее, и продолжаю. Но на этот раз уже сильнее и увереннее навожу изогнутый, как стройная талия, столбур дерева. Я вижу ее. Вижу эту картину перед своими глазами, и стараюсь как можно быстрее отобразить на листе. А вдруг она исчезнет? Ускользнет куда-то из моей головы, и затеряется, не выплеснувшись на бумагу? Нет, этого я не допущу.
Толстые ветви изгибаются под различными углами, рождая новые, совсем молоденькие веточки. Цвет углубляется, оттеняя шероховатости коры. Шуршание серебристого орудия заливают комнату, но это больше не привлекает меня. На долю секунды, я даю глазам сомкнуться, и четко выраженная картина начинает мутнеть. Она отступает, давая воспоминаниям просочится сквозь ее витые линии. Подняв ресницы, я тряхнула головой, прогоняя их подальше. Длинные пряди волос хлестнули по плечам, и соскальзнули по коже в привычное положение. С громким стуком, я положила карандаш на альбом, и откинулась на спинку стула. Холодные ладони накрыли теплый, почти горячий лоб, то ли согреваясь, то ли пытаясь остудить его вместе со всеми накипевшими мыслями. Мои руки всегда холодны. Каждый, кто замечает это, не упускает возможности повторить банальную фразочку о том, что у человека с холодными руками горячее сердце. Но как бы мне хотелось, чтоб к нему можно было так же приложить эти ладони, и остудить хоть на пару минут. А то и на вечность.
Провожу пальцами по губам. Они все еще не согрелись. Да и о что согреться, когда сердце знобит от сквозняка. А причиной тому двери, оставленные на распашку дорогими мне людьми. Когда-то они были так близки, что я отдавала им все лучшее, что находила в душе. Они были так дороги, что я не нуждалась в ком-то еще. Они делали меня такой счастливой, что я лила слезы с улыбкой на устах.
Растянув губы в подобии той самой улыбки, я глубоко вдохнула. Воздух наполнил легкие, вбирая их жар. Словно огнедышащий дракон, я выдохнула, а точнее выжала его из себя. Пальцы потянулись за карандашом. Водя серебристое острие по бумаге, они больше не гонятся за воображением, да и я не так пристально слежу за процессом. Мысли, слово в громких наушниках, отбиваются в ушах, затмевая разум. Как хочется одним рывком выдернуть их, и порезать, порвать провода на мелкие кусочки, чтоб больше никогда не возвращаться к подобным ощущением. Но нет, они не подлежат никакому управлению. И я просто наблюдаю за уходящими один за другим воспоминаниями, перед выходом спотыкающимися о вены, вплетающиеся в сердце.
Они становятся все уже. И, наконец обрываясь, безлистые ветви уходят в никуда. В чистый лист бумаги. В пустоту, которая словно вот-вот поглотит одинокое дерево, взявшееся так же из ниоткуда. Из-под грифеля карандаша. Из-под лишенного таких дорогих ему друзей сердца.