***
Стою у окна, в руке неизменная сигарета, в груди все сжимает и плавится, когда вижу экстаз на лице темноволосого. Чаще я смотрю именно на него. Сам не знаю почему, но его светловолосый партнер кажется мне просто статистом, актером, исполняющим второстепенную роль. Меня волнует только он. И я упускаю момент, когда этот парень перестает быть для меня безликим незнакомцем, и я начинаю называть его Он, словно по имени. Вижу Его лицо, когда он улыбается или говорит, Его приоткрытый в беззвучном крике рот, когда он кончает под блондином, Его кайф, когда он сам сверху и плавными, тягучими толчками заполняет тело любовника. Я отбросил все сомнения и ненужную стыдливость. Не отрывая взгляда, я кончаю вместе с ним, невольно перехватывая его беззвучный крик своим тихим вздохом. День за днем я смотрю на него и не замечаю, как Он врастает в меня, заполняя собой внутренние раны. Понимаю, как это неправильно, что это болезнь на грани сумасшествия, но ничего не могу с собой поделать, жадно припадаю к этому источнику, единственной тоненькой ниточке, связывающей меня с жизнью. Я ничего не предпринимаю. Я только наблюдаю…***
Темнеет рано. В окне напротив зажигается свет, и я скольжу ближе, скрытый от глаз сумеречной тенью. Вижу блондина: он склоняется над распростертым телом, извивающимся на диване. Хмурюсь. Что-то не так. Это не Он. На локтях приподнимается рыжеволосая девушка, обнимает блондина за плечи, тянет на себя. А я рычу, изо всей силы бью кулаком о подоконник. Снова обман. Снова измена. Я думал, у мужчин все проще и понятней, в их отношениях не бывает предательства. Каково будет Ему узнать… Отворачиваюсь, кусая губы. Не хочу на это смотреть. Когда появляется Он, девушки уже нет, как и следов ее пребывания. Блондин обнимает его, что-то рассказывает, вызывая легкую улыбку на губах. А я скриплю зубами, бессильно сжимаю кулаки, не в силах ничего поделать. И когда Он сдается под настойчивым напором, я тоже не могу этому противостоять, привычно ласкаю себя, наблюдая за происходящим. Кончаю одновременно с ним, глядя, как Он выгибается под телом предателя. Смотрю на собственную руку, заполненную спермой. Я тоже предатель. Я предаю его, помогая блондину хранить грязную тайну измены. Но имею ли я право вмешаться, раскрыть Ему глаза? Сказать обо всем… Я чужой ему, между нами ничего нет и не может быть. Но я, как никто другой, знаю, насколько это больно… Продолжаю наблюдать. Блондин приводит любовников. Мужчин и женщин, трахает всех без разбора. А потом обнимает Его, с ним ложится в постель и окружает лживой иллюзией любви. Он чувствует. Я это вижу по тому, как застывает узкое лицо, когда блондина нет рядом, как тоскливо опускаются плечи Его, стоящего у окна прямо напротив меня. И я прижимаю к стеклу ладонь, желая прикоснуться и согреть. Но проходит минута, Он отстраняется, и моя рука бессильно опускается. Он – не мой. Не имею права лишать его той призрачной надежды, в которой он живет. Я могу только смотреть, не приближаясь. И делаю это, не в силах прекратить пытку. Отпуск, который я взял после развода, заканчивается. Пора выходить в мир, перестать жалеть себя. Благодаря Ему я снова чувствую себя живым, хотя и не могу сказать, что рад этому. Что-то похожее бывает после сильного мороза, когда на время теряешь чувствительность, и, отогреваясь, первое, что ощущаешь – это сильнейшая боль. Вот и сейчас, вместе с вернувшейся чувствительностью, мое сердце скручивает и колет от бессилия. На этот раз не за себя, свою трагедию я уже пережил и оставил позади. Мне больно за него. И я решаю, что все-таки найду способ рассказать ему обо всем. Не знаю как, но я это сделаю.***
Хмурясь, выбрасываю смятую пустую пачку. Иду в магазин на углу. Можно не спешить, я уже знаю, что Он не появляется дома раньше семи вечера. Сразу направляюсь к кассе, не глядя на полки вокруг. Мне ничего не надо, кроме сигарет. В бедро толкается магазинная тележка. Не больно, но резко, заставляя вздрогнуть и зашипеть. - О, извините. Поднимаю глаза и замираю. Не могу пошевелиться, не могу вздохнуть, оглушенный Его присутствием так близко. Я даже не сомневаюсь ни на секунду, хоть и видел только на расстоянии и через два оконных стекла. Но я слишком хорошо знаю это лицо, мое тело и мое сознание помнит на уровне инстинктов, каким оно бывает в момент оргазма или грусти. Сам того не зная, Он стал для меня самым близким человеком. И я зависаю от шквала эмоций, впитывая детали, которых раньше не видел. Россыпь веснушек на переносице, темные волосы, забранные в высокий хвост, теплые зеленовато-карие глаза, маленький гвоздик в мочке уха. Господи. Мое сердце рвется на части от его близости и от понимания, как на самом деле Он от меня далеко. Тонкие брови невольно изгибаются от моего охреневшего вида, на скулах вспыхивает румянец, а я стискиваю зубы, чтобы не застонать. - С вами все в порядке? Киваю, не смея раскрыть рта, понимая, что если и смогу выдавить из себя что-то, Он просто решит, что я сумасшедший. Позабыв о сигаретах, выскакиваю на улицу, жадно хватаю ртом морозный воздух. На дрожащих ногах иду к скверу, надо отдышаться, вернуть на место расплывшийся от шока мозг. Это не просто интерес или влечение, это болезнь. Я заболел им, не в силах бороться с вирусом, заполнившим мою кровь. Как это произошло? В какой момент я переступил черту, за которой началось это безумие? Мне страшно за него, я боюсь себя, боюсь того, что могу сотворить с ним в таком состоянии. Не замечая ничего вокруг, бреду по заснеженным дорожкам, прижимая к груди дрожащую ладонь в попытках унять ноющее сердце. Морозный воздух холодит спину под расстегнутой курткой, становится легче, и нервная дрожь превращается в привычную реакцию организма на холод. Иду домой протрезвевший и уверенный в дальнейших своих действиях. Я не ожидал его увидеть, поэтому струсил. Но теперь приду сам и все ему расскажу. Даже если он прогонит меня – с предателем жить больше не будет. Это единственное, что я МОГУ для него сделать. Это то, что я ДОЛЖЕН был сделать давно.***
Подхожу к окну. Вскрикиваю, сжав пальцами подоконник. Я не подумал, совсем выскочило из головы! Он пришел домой раньше обычного… И словно повторение картины, увиденной мною три недели назад. Крики, драка. Какая-то девчонка мечется, собирая с пола одежду. Как только за ней закрывается дверь, блондин бросается вперед, яростно, безумно. ОН почти не отвечает, я только мельком замечаю искаженное страхом и злостью лицо. Рядом с Ним об стену разбивается ваза, во все стороны летят осколки. Он падает, я не вижу… Блондин склоняется, занеся кулак для удара… И я срываюсь с места. Бегу, забывая дышать от ужаса и бессилия, от того, что не могу со скоростью взгляда преодолеть расстояние между нами, закрыть собой от удара. Понимаю, что не успеваю, что уже опоздал! Пытаясь защитить его от разочарования, я подставил его под удар гораздо более страшный... Не считаю шаги, этажи и ступени, молюсь только об одном – ДЕРЖИСЬ! Влетаю на лестничную клетку, давно уже просчитал номер квартиры, и не ошибся. Прямо навстречу мне из двери вываливается блондин. В руке наспех собранная сумка, куртка, наброшенная на плечи, и кровь на одежде... ЕГО кровь. Зверею, с яростным криком набрасываюсь, впечатываю в стену. Бью со всей дури, разбивая лицо, чувствуя как хрустит под костяшками хрящ носа, как заливает мой кулак и его грудь алый фонтан, второй удар в живот, выбиваю дыхание и гортанный хриплый стон. - Еще раз появишься здесь – убью… Подтаскиваю к лестнице и толкаю вниз. Все, забыто. Думаю только о Нем. Вваливаюсь в квартиру, затуманенным взглядом пытаюсь сориентироваться. Такая же однушка, как и моя, только словно в зеркальном отображении, единственная комната, которую я видел из своего окна. Я здесь. Нереально. Бросаю взгляд на оконный проем с тонкой занавеской, забрызганной кровью. Скулю, ноги не держат, на коленях подползаю к сжавшемуся в углу телу, не обращая внимания на впивающиеся в кожу осколки. Протягиваю дрожащую руку, боюсь коснуться, боюсь перевернуть и навредить еще больше. Онемевшими пальцами отвожу от лица темные волосы. На бледной коже мелкие брызги крови. Такие же, как его веснушки. В глазах щиплет, я уже вою в голос, задыхаясь от беспомощности. Что делать?! Он чувствует мое присутствие, мое прикосновение, открывает глаза. В расфокусированном взгляде шок. Он не понимает... - Кто ты? На разбитых губах пузырится кровь. Я стираю ее большим пальцем, аккуратно трогаю за плечо, пытаясь перевернуть. - Никто. Я тебе помогу. Он шипит и морщится, я вижу, что он прижимает к себе руку, пряча ее под собой. Выглядит кошмарно. Кисть вывернута под неестественным углом, кожа натянута, словно в любую секунду может быть распорота сломанной костью. И кровь повсюду. Брызги, потеки на одежде и полу, тонкая струйка сочится по шее из-под волос. Сглатываю тошнотворный комок, заставляю себя забыть, насколько боюсь крови. - Лежи… лежи, только не двигайся, я сейчас… скорую... Он несколько секунд смотрит на меня. И теряет сознание. Я рядом, когда санитары выносят носилки из подъезда. Краем сознания отмечаю красные капли на лестнице, но блондина в подъезде уже нет. Я рядом, когда его грузят в машину скорой, держу за здоровую руку, пока врачи пытаются определить степень повреждений. Я рядом, когда в больнице заполняют карту с его данными из прихваченного в последний момент паспорта. Смотрю на имя, выведенное в бланке. Вот и познакомились. И повсюду один и тот же вопрос: «Кто вы ему?» Кто я? Сосед? Друг? Случайный прохожий? Трусливый свидетель, подглядывающий из окна и не предпринявший ничего, пока не произошла трагедия. Я никто. Ничто. Я ничтожество. Схожу с ума, подыхаю каждую секунду, пока длится операция, сквозь шум в голове слушаю непонятные объяснения, не вникая в смысл слов. Меня просят уйти. Сую какие-то деньги, договариваюсь о том, что подожду в палате и никуда не уйду, пока не увижу Его. Наверное было что-то в моем взгляде, что мне поверили – не уйдет, будет сидеть под дверью, словно пес, потерявший хозяина. И меня оставляют в покое. Его привозят в палату поздно ночью. Кровь смыта с лица, раны прикрывают белые бинты. Под ними десятки швов, мне уже сказали. На руке гипс. Смотрю на белую повязку и не сдерживаю отчаянный стон. Цвет чистоты и невинности скрывает собой следы человеческого безумия, жестокости по отношению к тому, кто просто хотел быть любимым. Если по моему сердцу просто потоптались, то его растерзали целиком, на всю жизнь оставляя метки-напоминания в виде шрамов. Это ставит меня на колени. Боль за него, собственная вина, беспомощность и что-то всепоглощающее, давно завладевшее моим сердцем. Я не могу найти этому названия, и я не могу без этого жить. Сижу рядом, держу в руке тонкое запястье, удивляясь хрупкости, ловя пальцами неровный пульс. - Кто ты? Тихий шепот отзывается на натянутых нервах будто лезвием по стеклу. Кто я. Снова этот вопрос, на который у меня нет ответа. Смотрю на него, умирая от взгляда, так изменившегося за несколько часов. Где тот свет в теплой глубине, пронзивший меня в самое сердце? В его глазах застыл безмолвный крик. Сглатываю горький ком в горле и, не отпуская его запястья, рассказываю обо всем, с самого начала. Я предполагал, что так будет. Но от этого больно не меньше, когда тонкая рука выскальзывает из моей ладони, а губы сжимаются в болезненном изломе. Он уже не смотрит на меня, погружаясь вглубь того кошмара, который творится в его душе. - Исчезни. Я знал, что Он не простит. Мое нездоровое любопытство, мое молчание. Мое знание. Я видел его уязвимым и слабым, таким, каким он никому не хотел себя показывать. Простил бы я сам кого-либо за такое? Но я не могу уйти просто так, пробыв рядом эти часы, дыша одним воздухом, ощутив своими пальцами Его пульс. Он уже мой. Всегда будет моим, навечно поселившись в моем сердце. Даже если мне не представится шанс снова приблизиться – я уже никогда его не забуду. Беру с тумбочки телефон. Секунду держу в руках. За все время, что Он здесь, ему никто не звонил, и он сам не просил сообщить кому-то о своем местонахождении. Еще одно одиночество. И я вбиваю в память свой номер. Подписываюсь «парень из окна напротив». Мое имя ничего не значит для него, а это – ярлык, тонкая ниточка, которая, как я надеюсь, приведет его ко мне. Напоследок сжимаю напрягшуюся ладонь. Он не смотрит на меня, едва дышит от слабости и обиды. - Я буду тебя ждать, - шепчу на прощание.***
Каждый день считаю окна. Прямоугольники света в морозной зимней темноте. На улице ветер и снег, а там, за стеклом – тепло и жизнь. В Его окне темно. В моей душе тоже. Не позволяю угаснуть крошечной искре в самой глубине сердца, прикрываю огонек ладонью, защищая от пронизывающего ветра обреченности. Пока надежда теплится – я тоже живу. Четвертый день в темноте. Подхожу к окну и судорожно выдыхаю, едва удерживаясь от того, чтобы отступить. В окне горит свет. И на фоне этого света Он. Вижу только силуэт, пытаясь выхватить взглядом всего, но могу разглядеть только перевязь с гипсом. Медленно тянусь к выключателю, освещая комнату, становлюсь заметным на свету. Я не знаю, видит ли он меня сейчас, но появляется ощущение взгляда глаза в глаза. Замираю, в висках грохочет пульс, дыхание вырывается короткими хрипами от непередаваемого волнения. Секунда. Вторая. И Он отходит от окна. Громкий всхлип разрывает тишину пустой комнаты, понимаю, что туман перед глазами – это слезы. Медленно оседаю на пол, словно вернувшись в начало этого пути, прижимаю ладони к лицу. Только тогда, в первую ночь, слез не было. А сейчас я не могу их сдержать, реву, захлебываясь и воя, как никогда в жизни. Сквозь собственные всхлипы и тихий скулеж слышу трель мобильника. Устало откидываюсь, прижимаясь спиной к горячей батарее. На дисплее незнакомый номер. В груди болезненно колет. Потухшая надежда вспыхивает в последнем усилии, и я понимаю, что если я ошибся, если она угаснет сейчас, то я просто сдохну прямо здесь. Медленно поднимаюсь, смотрю в окно. Он стоит, прижимая руку к голове, телефона не видно. Провожу дрожащим пальцем по экрану, горло сжалось так, что не могу протолкнуть ни единого слова, ни единого звука. Секунда тишины... Тихий, хриплый голос в трубке: - Приходи. И едва не теряю сознание от накатившего облегчения. Нажимаю отбой, не ответив. Несколько минут просто дышу, держась за стену, перед глазами все плывет и темнеет, мысли путаются, и единственная, которую могу уловить ускользающим сознанием – ОН. Меня. Позвал. Тот же путь. Пять минут, не больше. Тогда я летел, не замечая ничего вокруг, сейчас иду, едва передвигая ногами, словно во сне, когда хочешь бежать, но не можешь. Он ждет на пороге. Затаив дыхание, подхожу вплотную, на расстояние вдоха. Смотрит серьезно и настороженно потемневшими глазами. В них сейчас нет зеленоватого блеска, все поглотила тьма. Едва дыша, поднимаю руку, провожу по волосам. Их обрезали еще в больнице, и сейчас он кажется моложе и беззащитней, с этой неровной стрижкой, открывающей шею. Не могу сдержаться, беру в ладони его лицо, мягко поглаживаю ямочку на подбородке, обласкиваю взглядом заметные на бледном лице веснушки. Осторожно, едва касаясь, целую разбитые сухие губы. Он закрывает глаза. А потом одним плавным движением обхватывает мои запястья и тянет в квартиру. За моей спиной тихо закрывается дверь, отрезая нас от всего мира. И я наконец-то могу перевести дыхание, ощущая себя как минер на неизвестной территории. Я чувствую на уровне инстинктов: стоит мне сделать один неверный шаг – и все исчезнет, Он не допустит меня к себе. От волнения мои движения становятся робкими и неуклюжими. Он начинает меня раздевать, и когда я понимаю, к чему все идет, едва не теряю сознание от смеси желания и страха. Но отступить уже не могу, если только он сам меня не остановит. Остаемся обнаженные друг перед другом, убирая все лишние преграды. Смотрит настороженно и открыто, а мои глаза снова наполняются слезами, когда вижу его избитое тело. Глажу, едва касаясь пальцами, перецеловываю каждый синяк на нежной коже, дурея от его покорной податливости. Он выгибается и тихонечко стонет под моими руками, и я смелею все больше, каждым касанием боготворю и поклоняюсь ему. Он отдает мне инициативу, позволяя делать все... И я теряюсь. На мгновение прижимаюсь лбом к его лбу, судорожно сглатываю. - Помоги, - едва слышно хриплю взволнованным шепотом. - Подсказывай, что делать. Он смотрит непонимающе, хмурит тонкие брови. И я нахожу в себе мужество признаться: - Ты первый у меня. Он замирает. А потом его лицо неуловимо смягчается, уголки губ едва заметно изгибаются в легком намеке на улыбку. Тянется ко мне и впервые целует сам, прикоснувшись языком к моим губам. Тихо вздыхаю, отвечая на поцелуй, разгоняющий мурашки по всему телу. Он ведет меня по этому пути, удерживая пристальным глубоким взглядом. Страха больше нет, есть одно единственное желание – сделать ему хорошо. Так, чтобы он хоть на несколько мгновений забыл о кошмаре и был абсолютно счастливым. Непривычно, восхитительно… Осторожные движения скользкими пальцами внутри него, хриплое дыхание легким дуновением на губах, пристальный взгляд, который незаметно туманится и все больше светлеет. Заполняя его собой, я готов сложить весь мир к его ногам, лишь бы стереть эту болезненную складку между бровей. Замираю, не в силах сдержать мелкую дрожь от нахлынувшего возбуждения и желания двигаться в нем, таком жарком, тугом, невероятно горячем. Но я не позволяю себе этого, пока Он сам не делает движение навстречу. И я тону в этом омуте с головой. Его сбитое дыхание и тихие стоны подсказывают и ведут меня к самому пику. Ласкаю губами, руками, познавая его тело, угадывая, как ему нравится больше всего. Я нежен и осторожен, стараюсь не сжимать его слишком сильно, поберечь руку. Но Он сам начинает извиваться подо мной, метаться, откидывая назад голову, подставляя шею моему жадному взгляду и горячим губам. Опускаю руку, накрывая ладонью его возбуждение. Он вскрикивает, открывает глаза и сжимает пальцы поверх моей руки, направляя. Я двигаю рукой, одновременно утопая во влажном жаре его тела, и как завороженный, наблюдаю за тем, как расцветает его желание, а тело начинает гореть. Приливной волной накатывает освобождение, ослепляя, заставляя парить и раскачиваться на пике чувственной неги, соединяющий души в одно целое. Хрипло кричу, одновременно с его протяжным стоном, и моя ладонь становится влажной от его семени, это сводит меня с ума, выдаивая до капли, пока узкие стенки сжимают и удерживают меня внутри. Опускаюсь на дрожащих руках, обнимаю его, накрывая своим телом, осыпаю лицо лихорадочными поцелуями, убирая со взмокшего лба короткие пряди. Его взгляд, ошарашенный, посветлевший, греет мою душу. В нем умиротворение и покой, который я так хотел ему подарить. Но я понимаю, что это ненадолго. И пока в его глаза не вернулась настороженность, я использую свою первую и последнюю возможность. - Я никогда тебя не предам и не обману, - тихо шепчу, взяв его лицо в ладони. - Только дай мне шанс. Он молчит. Не произнес ни слова с тех пор, как позвал меня по телефону. Но его ответ я вижу в позеленевших глазах, которые наполняются слезами. Он моргает, и влажные дорожки бегут по вискам. А потом обнимает меня здоровой рукой и крепко прижимает к себе, не собираясь никуда отпускать.***
Стою, прижавшись лбом к прохладному стеклу, смотрю на дом напротив. Зима закончилась, на деревьях появляются первые листья, скоро они распустятся и закроют от меня знакомое окно, пряча за покровом зелени происходящее в нем. Улыбаюсь, почувствовав, как меня обнимают теплые сильные руки, а острый подбородок ложится на плечо. Тихо вздыхаю, прижимаясь к телу, согревающему меня со спины. Смотрю вниз, на переплетенные на моем животе тонкие пальцы. Осторожно поглаживаю ткань лангеты. Эту штуку носить еще три недели. Но все же получше гипса, который сняли только вчера. Пока это делали, я держал его за здоровую руку, зеленея от подкатывающей тошноты и глядя в сторону. А Он смеялся и успокаивал меня, убеждая, что ему совсем не больно. И потом так сладко целовал за то, что я, панически боящийся крови и больниц, потащился за ним, не пожелав оставлять одного в такой момент. Никогда не забуду этот день. Вчера я в первый раз услышал его смех. Точно не в последний, уж я постараюсь. Вот и сейчас чувствую улыбку на губах, целующих мою шею. Невольно поеживаюсь от щекотки, кожа моментально покрывается мурашками. Улыбаюсь в ответ, балдею. Одиночество недовольно порыкивает и отступает, оглядываясь на двух безымянных парней в окне одного из тысяч домов огромного города…