Bury it

Ривай бьет сильно и сжимает до синяков чужие плечи. В глазах холод и ни грамма беспокойства. И только дрогнувший на половине вопроса голос да сведенные напряжением пальцы выдают. - Какого черта, щенок? У Эрена уже сочится ранка на губе и, кажется, сломан нос, но боли нет – есть только что-то горячее и дикое внутри, что пытается вырваться, пробив клетку из ребер. И Эрен уверен – оно выберется и сожрет и его самого, и Ривая, с потрохами, безумно лыбясь и обмазываясь их кровью. Ему страшно и мерзко, но он из последних сил пытается сдерживать подкрадывающуюся истерику. - Ничего, сэр, что было бы достойно Вашего внимания, - только горящие холодной яростью глаза и звериный оскал на лице говорят об обратном. - Хоть выражение лица бы сменил, прежде чем так дерьмово врать, Йегер, - Ривай снова встряхивает Эрена и резко отталкивает от себя, когда в ответ получает только тихий истерический смешок и злобный взгляд исподлобья. - Вам не надо знать ничего, сэр. Только то, что он заслужил это, - Эрен обхватывает себя руками и болезненно морщится опухшим носом. Его одежда порвана в нескольких местах, а там, где, вероятно, были ранения, уже проглядывает полностью восстановившаяся кожа. Ремней от УПМ и форменной куртки на нем нет, а белые брюки заляпаны грязью и красными разводами, в которых можно признать пятна крови. Ривай понятия не имеет, как Эрен умудрился дойти до его комнаты незамеченным в таком виде и в подобном почти невменяемом состоянии. Он видит, как у Эрена мелко подрагивают руки и неровно ходит грудная клетка. Ривай снова оглядывает заострившиеся от тихой ярости черты юношеского лица и отмечает, что ранка на губе уже покрылась корочкой. - Сейчас ты идешь смывать с себя все дерьмо, эту одежду отправляешь на выброс, а потом идешь в свой чертов подвал и ложишься спать. И чтоб я тебя до утра не слышал и не видел, - Ривай устало растирает переносицу указательным и большим пальцем и пропускает момент, когда резким движением его швыряют на собственную постель. Падает он неудачно – больно приложившись затылком о стену, к которой кровать придвинута; пока он пытается проморгаться от искр в глазах, Эрен тянет его руки к изголовью, попутно развязывая его шейный платок. Ривай дергается и пытается лягнуть, но Эрен уверенно усаживается ему на бедра, удерживая на месте, и подвязывает руки к деревянной перекладине. - Либо ты прекращаешь творить херню и отпускаешь меня сейчас - и я не буду тебя убивать; либо я вырываюсь сам - и ты уже труп, - Ривай тянет на себя руки, но раздосадовано шипит – дорогая ткань платка не поддается. - Вы начали это, капрал, - полубезумно шепчет ему в ухо Эрен. – Вы пришли тогда в подвал; Вы взяли надо мной начальство; Вы позволили всему эту произойти. - Я не собираюсь выяснять с тобой отношения, тем более, в таком положении. Лучше тебе остановиться сейчас, сопляк, - в глазах Ривая ледяная злоба и приговор. - Он хотел Вас убить, капрал. Он должен был ответить, - Эрена трясет в тихой истерике, голос срывается, а руки до побелевших костяшек сжимают ткань чужой рубашки на груди, заставляя ткань трещать. Ривай на мгновение замирает, пытаясь осознать услышанное. Убить его хотели многие - что не удивительно, учитывая его бандитское прошлое. Он быстро пытается вспомнить, с кем мог так повстречаться Эрен, что ему расквасили нос и разрисовали тело, а обидчика он сам считает виновным во всех грехах. Не считая титанов, конечно. Но соображать по данному поводу да в данной ситуации не представляется возможным. Ривай только сильнее раздражается от незнания и тупости ситуации. - Эрен, я не нуждаюсь ни в твоей, ни в чьей-либо еще защите, - Ривай совершает очередную попытку освободить руки, и чувствует, как ткань медленно и неохотно, но все же начинает поддаваться. Он дергается, когда чужие руки забираются под рубашку, взбрыкивает и с размаху ударяет лбом о почти заживший нос Эрена. Эрен грудно воет и баюкает лицо в ладонях, когда Ривай освобождает руки, сбрасывает его с себя и берет в захват, вдавливая головой в матрас. Он сдувает лезущую в глаза челку и требовательно смотрит, прожигая взглядом чужой затылок. - Последний раз спрашиваю: какого черта произошло, щенок? – выплевывает Ривай, и давит на каштановую макушку, слыша болезненный стон. Эрен не отвечает, только тяжело дышит и пытается извернуться из крепкой хватки. Он замирает, весь напряженный, словно натянутая тетива, и Ривай чувствует это напряжение под собственными ладонями. Он хватает Эрена крепче и больно тянет на себя чужую заломленную за спину руку. Но Эрен только дергается, снова затихает и продолжает молчать. На какой-то миг в комнате становится оглушающе тихо. Словно выстрелом в этой напряженной тишине раздается первый отчаянный сдавленный всхлип. Эрен медленно обмякает в руках Ривая, и тело его начинает сотрясаться в беззвучных рыданиях. На Эрена наконец находит его истерика. Ривай на секунду зависает, смаргивает первое удивление, а затем раздраженно встряхивает безвольно растекшуюся тушку. - Мне надо бы выбить из тебя все дерьмо и выпустить тебе кишки через уши, Йегер. - Командор…, - хрипло выдыхает сквозь слезы Эрен, заставляя Ривая прислушаться. - Эрвин? – Ривая прошибает холодным потом, когда в голову закрадывается ужасная догадка. - Мне пришлось, сэр. Иначе… Иначе его решение бы Вас погубило, - отчаянно выдает Эрен и затихает, продолжая уже молчаливо ронять слезы на белую чистую простынь. Ривай отпускает его, порывисто встает с постели, вздергивая Эрена вверх и на себя, и снова спрашивает, удерживая в похолодевших ладонях искаженное страданием лицо: - Что, черт тебя дери, произошло? Что с Эрвином? - Командор Эрвин мертв, сэр. Убит. Мной. Взгляд у Эрена серьезный и пронзительный, и даже слезы на какой-то миг перестают течь по влажным щекам. Ривай медленно опускает руки, невольно отшатывается назад и буравит взглядом стену перед собой, осознавая и переваривая услышанное.

***

Командор долго разъясняет план, указывая на будущие позиции остальных солдат и роль Эрена в предстоящем, но тот ухватывает для себя только те факты, которые считает особенно важными и с которыми не может согласиться. Кто бы знал, к чему это приведет. - Эрен, надеюсь, ты понял, что от тебя требуется? – голубые глаза смотрят в упор, пронзительно и подавляюще. Эрвин Смит может приказывать одним лишь взглядом. И он делает это здесь и сейчас: он приказывает подчиниться. - Но, сэр, это опасно! Ведь капрал Ривай вероятнее всего погибнет, - Эрен подрывается с места и чувствует, как внутри закипает ненависть, разгораясь под влиянием накопленных за долгое время ревности и собственных надумок. Эрвин смотрит все так же, но на жар, с которым Эрен говорит о Ривае и с которым пытается его защитить, он лишь выдает снисходительную улыбку в самых уголках губ. И в миг его лицо становится серьезным, строгим и сосредоточенным. Он больше не пытается скрыть приказ под мягкой подачей. - Твоя задача, солдат, выполнять приказы. А что до Ривая: сейчас это его долг – защитить тебя или умереть. Эрвин Смит заставил то темное внутри Эрена вырваться наружу и оросить все вокруг своей тьмой и чужой кровью.

***

Эрен был юн, горяч и фанатичен до своих мечт и целей. И Эрен был влюблен. Ему многого и не потребовалось: немного внимания, чуть снисхождения, несколько слов наедине – ему было выделено ровно столько, сколько это могло быть вообще свойственно или несвойственно Риваю. Наблюдая, обучая, защищая, он привязывал Эрена к себе. Импульсивному и полному внутренней энергии подростку этого было достаточно, чтобы в груди вспыхнула искра надежды и разгорелся пожар пылкой первой мальчишеской влюбленности. Ривай не отталкивал, а Эрен становился все более зависимым. Ривай, по-своему, привязался и пообвыкся с накатывающей скупой нежностью, а Эрен был одержим своей любовью. Эрен был прав: Ривай начал первым. Он сам стал наказывать менее болезненно, разговаривать больше. И то теплое одеяло в подвал тоже принес Ривай. И Ривай первым толкнул Эрена на чистые хрустящие простыни, и тем самым бросил его в бездну. Просыпаться в одной постели, будить тычком под ребра или пинком с кровати – это стало для Ривая привычным и даже ценным. Тепло лежащего рядом тела, каштановая макушка под подбородком и чужая нога на бедре - Ривай привык и к этому. Так же как привык таскать Эрену горячий чай перед сном. Так же как и привык позволять себе расслабленно вздохнуть утром, прежде чем разбудить Эрена до общего подъема, провести раскрытой ладонью по его позвоночнику и замереть пальцами на том самом местечке на шее. Но он и не знал, что, сделав выбор в пользу Эрена, он доведет того до помешательства. Не знал, что Эрен, сойдя с ума из-за собственных ревности и страхов, начнет разрушать собственную и чужие жизни.

***

Некоторое время они проводят в молчании, только редкие шмыганья Эрена нарушают тишину погруженной в ночную темноту комнаты. Взгляд Ривая устремляется куда-то сквозь стену над головой Эрена, а сам он лишь пытается унять собственную истерику. Наконец, раздается напряженный, но ровный голос Ривая: - Что ты сделал с телом? - Что? – Эрен не сразу понимает даже, о чем Ривай его спрашивает. Он шокирован и напуган: он ожидал наказания, собственной смерти, но Ривай ему кажется чрезвычайно спокойным для человека, что услышал подобные известия. - Тело. Что ты сделал с телом Эрвина? – Ривай прожигает его требовательным взглядом, челюсти его напряжены, а тонкие пальцы нервно перебирают воздух. - С-спрятал, - отвечает Эрен уже автоматически, продолжая смотреть на плотно сжатые губы Ривая. - Надежно? Хотя, впрочем, не важно. Нужно его перепрятать… Нет, уничтожить. Ривай быстро проходится по комнате, меряя ее резким неровным шагом, и проводит напряженной рукой по собственному выбритому затылку. И снова становится лицом к Эрену, когда слышит его тихий голос, и смотрит в зеленый океан боли, что устремляет тот на Ривая. - Капрал… Сэр, - Эрен зовет отчаянно, словно одним обращением просит простить, наказать и не участвовать в этом одновременно. - Заткнись, - отрезает Ривай, - просто заткнись. Я что-то придумаю. - Но, капрал… - Замолчи. Ты прав: я это начал и я это допустил. И… Нет, молчи, - снова затыкает он Эрена, когда видит, что тот пытается возразить, - мы уже оба ввязаны в это дерьмо. И я все еще обязан тебя защищать – так что заткнись и сиди на жопе ровно. - Сэр… Ривай, - Эрен уже шепчет, чувствуя, как слезы снова обжигают щеки. - Боже, да закрой ты рот, - не выдерживает Ривай. Он перехватывает потянувшиеся было к нему руки, больно хватает Эрена за подбородок и целует: глубоко, больно, кусая губы и не давая шанса ответить. Эрену кажется, что Ривай выпивает его душу, наказывает и благословляет своими губами. Он лишь всхлипывает, покорно позволяя поставить себя на колени на кровати, задрать на себе рубашку до выпирающих лопаток и спустить брюки, больно черкнувшие молнией по обнаженной коже. Ривай кусает Эрена за холку, ведет языком по той части шеи, что собственноручно вырезал множеству титанов, и разрабатывает сжимающиеся мышцы едва смоченными собственной слюной пальцами. Эрен под ним скулит: не то просто от боли, не то от наплыва всех эмоций сразу. Сегодня произошло слишком много. Вообще слишком много произошло за его недолгую жизнь. Он послушно прогибается под настойчивой ладонью, что с нажимом проводит по спине, заставляя прижаться сотрясающейся грудью к матрасу и отклячить задницу навстречу чужому напряженному телу. Он больно кусает собственные губы - ранка на нижней уже полностью зажила. Ривай быстро расправляется с собственной одеждой и резким уверенным движением заполняет Эрена собой, заставляя того сдавленно застонать – все-таки такой скорой подготовки недостаточно. Но Ривай его не жалеет, начинает двигаться быстро, глубоко, четко вбиваясь под нужным углом. Он удерживает Эрена за трясущиеся бедра одной рукой, в то время как вторую тот перехватывает и тянет ко рту. Эрен лижет мягкое местечко, что обычно прокусывает до крови на собственной руке, а затем вбирает в себя сразу три пальца. Он почти давится, но все-таки приспосабливается и ласкает пальцы языком и губами, подаваясь назад к горячим напряженным бедрам. Слезы все еще текут по его щекам, попадают Риваю на руку. Он отдергивает ее от жадного рта, наклоняется, сжимая ладонь на чужой шее, и ускоряет движения. Эрен хрипит и воет, выгибается и кончает, когда Ривай сильнее давит на кадык и бьющуюся венку, следуя за ним. Он все еще держит руку на чужом пульсе, когда Эрен чуть разворачивается к нему и смотрит так благодарно и одновременно затравленно, что Ривай не выдерживает: разворачивает Эрена полностью к себе, прижимает крепко и сам вжимается в разгоряченное тело до боли. И целует, куда только может попасть губами: заплаканные глаза, мокрые щеки, дрожащие плечи, обкусанные губы Эрена, сведенные в муке брови и напряженный лоб. Эрен цепляется за него руками и ногами, оплетает и облепляет собой, утыкаясь пылающим лицом в шею. Ривай позволяет Эрену устроиться, сам жмется крепче, подтягивает на них сбитую простынь и задумчиво проводит ладонью по взлохмаченной каштановой макушке. Слушая тихое сопение у своей шеи, будучи придавленным и буквально обвязанным чужими конечностями, он лежит и не может уснуть. Он не может понять, когда же он снова сделал неправильный выбор.