Read All About It.

– Скажи мне, что это все ложь, – сердитый и неприветливый голос на другом конце линии был не совсем тем, что ожидал Ренли, просыпаясь от звонящего телефона. Ответив, младший из Баратеонов потирает еще не прозревшие от сна глаза одной рукой, используя вторую, чтобы узнать личность звонящего. – И тебе доброе утро, Роберт, – зевая, смеется он. Он всегда мало что воспринимал всерьез, серьезность он оставлял своим старшим братьям-политикам. – Достаточно этого дерьма, – получает Ренли в ответ и приподнимается, облокачиваясь на металлическую спинку кровати. – Дэйли Мейл. Это правда? Ренли хмурится, потирая переносицу, – с тех пор, как Роберт пришел к власти, с тех пор, как он занял свое место на Даунинг Стрит, 10, он испытывал огромный стресс, и вот он, думает Ренли, результат. – О чем ты говоришь, Роберт? Я не заглядывал в эти дурацкие газеты... Еще ведь даже нет семи. – Сын нефтяного магната… Слова, произнесенные сквозь стиснутые зубы, и тишина, следующая за ними, просто оглушительны. Ренли слишком хорошо знает и о дыхании его вышедшего из себя брата на другом конце провода, и о теплом теле, что лежит слева от него, завернутое в одеяла. Его горло резко пересыхает, стоит ему только подумать о попытке отрицания Лораса. – Ну? – Он никогда не стыдился того, кем он был, - Ренли Баратеон, младший брат Премьер-министра Роберта Баратеона, многообещающий застройщик, - но сейчас он не был так уверен. Ему хочется сказать, что это все ложь, очередная оскверняющая статья сварливых и чванливых журналистов, но Лорас издает заглушенный одеялами стон, и эта мысль сразу же покидает его голову. – Ренли? – Роберт, клянусь, я никогда не думал, что они узнают. Мы были очень осмотрительны, я.… Откуда они узнали? – Он хочет дотянуться до сонливого Лораса, встряхнуть его и вытащить из прекрасных снов, в которых он, судя по всему, утонул, но он знает, что лучше оставить его, позволить ему еще пару минут блаженного неведения. В дыхании Роберта слышится злость, протяжный и низкий грохот перед резким щелчком зубов, Ренли знает, что от Тиреллов последует такая же реакция. Он не может подвергнуть этому Лораса. Не сейчас. – Роберт, скажи что-нибудь. – Ты хоть представляешь, что наделал? – каждое слово буквально отчеканивается из телефонной трубки, и Ренли знает, что спокойный, вежливый Премьер-министр, которого он видел на протяжении последних нескольких лет, моментально испарился, и теперь с ним разговаривал брат, которого он знал еще ребенком, тот, кто предлагал сыграть в «судей у ворот» и кидал мяч прямо ему в лицо потому, что мог. – Будто мне не достаточно проблем со скандалом банкиров – со Станнисом, ради всего святого – так ты решаешь покувыркаться с какой-то обшарабаненной шлюхой, привлекая еще больше внимания к и так давно затраханному балагану, который мы называем семьей. Со стороны Ренли слышится заспанный вздох, когда Лорас поворачивается, чтобы встретиться с ним взглядом, его рука покоится на низе живота Ренли. – Сколько время? – спрашивает парень неуверенно, его голос неразборчив ото сна. Ренли игнорирует его, игнорирует Роберта и минуту сидит в полной тишине. Пальцы Лораса танцуют на его пояснице, указывая на заинтересованность, легко касаясь редких волос ниже пупка. – Ренли? – Этот сученыш там? Отвечай мне, Ренли – ты знаешь, что ты наделал? Вред, что ты мог нанести? Его голос робкий и невинный, и он знает, что Лорас сейчас смотрит на него, полностью сосредоточившись. – Я не сделал ничего плохого… – Ничего плохого?! – Рычит от злости Роберт, заставляя Лораса присесть, выглядя возмущенным голосом, рокочущим из трубки его парня. – Ничего плохого?? Я думал, ты умнее, Ренли. Английская церковь охвачена восстанием против закона об однополых браках, активисты движения за права геев буквально колотят в дверь, и сегодня мой брат оказывается гребанным гомиком. Ренли хочет поспорить, сказать Роберту, что он не виноват в том, кого любит, что нет ничего преступного в том, что мужчина любит другого мужчину, но он знает, что это не проблема. Если бы на другом конце линии был бы Станнис, то их беседа, думается ему, была бы именно такой. Но это Роберт, и дело касается его должности Премьер-министра. – Как, ты думаешь, на это отреагирует Английская церковь, а? Прежде, чем он успевает сказать что-либо еще, Лорас тянется к айфону и молча обрывает звонок, выглядя не на свои двадцать три, а моложе, его светло-коричневые кудри все так же сплющены с одной стороны из-за подушки, его глаза все еще отёкшие ото сна. – Думаю, когда-то это должно было случиться… – Говорит он, его рука тянется, чтобы дотронуться до подбородка Ренли и повернуть его лицом к себе. – Ты в порядке? Ренли пожимает плечами, хотя его плечи и еле движутся. Он знал, что это должно было когда-нибудь случиться, но он надеялся, что сам выберет день и сможет представить Лораса своей семье, Роберту и Серсее – он уверен, что их сын Томмен и дочь Мирцелла полюбили бы Лораса, и он, как и Ренли, души бы в них не чаял… Джоффри пришлось бы урезонивать, ведь он совсем как его дед Тайвин: упрямый и жестокий. Однажды Лорас сказал, что неправильно ненавидеть ребенка, но с его племянником точно было что-то не так… Но ничто из этого теперь уже не имело значения. У него не было и шанса – Роберт был таким свирепым, таким испуганным тем, что кто-то может подумать, будто он был причастен к бедственному положению его несчастного гомосексуального брата, что Ренли сомневался, увидит ли он Мирцеллу и Томмена снова. – Ему наплевать, – вслух думает Ренли, когда Лорас тянется к нему, оставляя легкий поцелуй на его плече. – Я.. Мы только что совершили камин-аут... С нашими семьями, с нашими друзьями.. Со всей Британией, и все, о чем он может думать, - как это повлияет на его должность. Осознание того, что его брат ставит работу выше него, ужасно, но это не особо шокирует молодого человека. Лорас смеется. – Могло быть и хуже: ты мог бы сойти с ума и изнасиловать дочку банкира, как это сделал сын предыдущего Премьер-министра… – Ренли пребывает в состоянии ужаса и шока от того, что его любовник вообще мог пошутить о таком. – Я шучу, я шучу. Лорас одаривает обнаженную кожу Ренли еще одним поцелуем, прямо там, где соединяются плечо и шея. – Мы будем в порядке… – Твой отец не будет рад этому. – В задницу его. У нас все будет хорошо. У тебя и меня. Как и всегда… – Говорит Лорас, покрывая скулы и шею Ренли поцелуями, его голос становится более уверенным с тем, как его губы все ближе приближаются к губам Ренли. Телефон, что лежит между ними, снова звонит, и пальцы Ренли дергаются, чтобы дотянуться до него. Лорас останавливает его. – Проигнорируй. – Просто говорит он, так, будто, если не обращать внимания, то проблема сама собой уйдет, и, может, думает Ренли, так и будет. Он позволяет Лорасу отодвинуть одеяла, с ловкостью усадить себя к нему на колени и одарить поцелуем. Обычные споры, к которым это бы привело, – утреннее дыхание или недостаток кофе – забыты, как и активисты за права геев и Английская церковь. Сейчас ничего не имеет значения: ни Дэйли Мейл, ни работа Роберта. Все, что важно сейчас, – Лорас, и для Ренли этого достаточно.