Первопричина

Дин стоял в мотельной ванной с зубной щёткой во рту и отстранённо почёсывал голый живот. Подняв взгляд в зеркало над раковиной, он заметил, что перемазался в пасте, и отвернулся от него, сплюнув и прокричав Сэму, что да, запасная футболка у него есть. Когда он снова посмотрел в зеркало, в глаза ему бросился выжженный на плече и всё ещё яростно-красный огненный отпечаток ладони. Повернувшись к зеркалу плечом, он медленно моргнул под светом окрашивающей его в жёлтый лампочки над головой. Всматриваясь в него, он почувствовал, как нежность сменяется почти грустью и заполняет его целиком. Он подумал о Кастиэле, выжегшем след своей руки на податливом плече Дина, вытаскивая его, отбивающегося и вопящего, из адских глубин. Он закрыл глаза, пытаясь отогнать воспоминания о демонах и взывающих о помощи душах, до сих пор преследующих его в кошмарах и даже не во сне, когда он меньше всего этого ожидал. Он пытался не думать обо всём том, что творил, о тех грехах, которые совершил, пока был в аду. Вместо этого он пытался думать о Кастиэле, о творении света, пришедшем к нему в тёмных глубинах ада, искавшем его со своим восхитительным великодушием – и от этих мыслей хотелось плакать. Он моргнул, подумав о Кастиэле, каким он знал его уже после ада; когда он впервые увидел тени его внушительных крыльев, когда ангел нарушил его личное пространство на кухне Бобби, требуя уважения своим хриплым голосом; когда Кастиэль помог ему, размазав собственную кровь по стене зелёной райской комнаты. Он подумал обо всех тех случаях, когда Кастиэль целовал его, сжимая в своих нежных руках. Он подумал обо всех тех ночах, когда они медленно и чувственно занимались любовью под звёздами, в мотельных номерах, в Импале, и застонал. Так много воспоминаний, связанных с одним человеком – одним ангелом – одним отпечатком ладони, навеки выжженным на его плече. Он снова застонал, на этот раз ниже, гортаннее, требовательнее, настойчивее, и положил собственную ладонь на ожог. Ему нужно было почувствовать Кастиэля или хотя бы что-то, принадлежавшее ему, пусть самого ангела и не было рядом – не могло быть рядом прямо сейчас. Он почувствовал осторожно касающимися кончиками пальцев тепло – тепло, которого не должно было там быть, создающее странный контраст по сравнению с остальной кожей, по которой пробежала дрожь от прохлады. Ожог словно был свежим, всё ещё горящим уверенной хваткой Кастиэля, всё ещё светящимся любовью ангела к нему. Он почувствовал, как член отозвался на эти ощущения, и возбуждение нарастало одновременно с усиливающимся жжением. Ощущения были приятными, ласкающими, нежными, как и сам Кастиэль, и сердце Дина сжалось при воспоминаниях об ангеле. Он медленно стянул трусы, отпихивая их, и опёрся спиной о стену. Закрыв глаза, он запрокинул голову, чувственно размыкая губы и обхватывая член пальцами. Он начал водить ладонью вверх-вниз, лаская себя и продолжая отчаянно сжимать шрам Кастиэля. Ему нужно было что-то, принадлежавшее ангелу, что-то, физически напоминавшее о проделанной Кастиэлем работе, чтобы всё казалось более реальным. Сдавленный вскрик сорвался с его губ сквозь стиснутые зубы, и он принялся яростно втрахиваться бёдрами в собственную ладонь. Он снова подумал о Кастиэле, крепче сжимая пальцы на ожоге. Он подумал о его прекрасных синих глазах, внимательно вглядывавшихся в Дина, полных любви и обожания – только для Дина и для него одного. Он стал вскидывать бёдра сильнее, глубже впиваясь пальцами в кожу, чтобы оставить собственные отметины, грубо и яростно надрачивая. Он чувствовал, как оргазм зарождается внизу живота, обещая расцвести по всему организму и поглотить его всего своей неудержимой силой. Его глаза оставались закрытыми, а сдавленные стоны превратились в животный рык едва сдерживаемого удовольствия, когда он поддался оргазму, ещё ярче вспыхнувшему внизу живота. Он позволил ему протечь по венам, поглотить себя, почти ничего не оставить от своего сознания, кроме пресыщенности удовольствия, имени Кастиэля на губах и ощущения горячей влаги на руке. Он снова медленно открыл глаза, моргая от неожиданно слишком яркого света после возвращения из мира собственного удовольствия. Он замер и вскрикнул от изумления, увидев за своей спиной Кастиэля, вглядывающегося в него именно с той пристальностью, которую он и представлял. Полные губы Кастиэля разомкнулись, и его язык голодным движением прошёлся по нижней губе. Воздух был полон сгустившимся возбуждением – а, значит, Кастиэль знал. Обе руки Дина – и та, что была на члене, и та, что сжимала отпечаток – опустились почти виновато, но ангел улыбнулся, что бывало довольно редко, и Дин не смог не улыбнуться в ответ. - Я знаю, о чём ты думал, Дин, - сказал Кастиэль своим голосом – низким, хрипловатым, интимным, чувственным. – Ты касался моего отпечатка и, трогая себя, думал обо мне. - О боже, Кас, - сказал Дин, сокращая расстояние между ними и голодными губами вжимаясь в охотно отвечающие ему губы Кастиэля, чувствуя их нежную податливость. Кастиэль снова вжал Дина в стену, одной рукой сильно надавливая на грудь, и прижался к его телу своим. Дин ощутил твёрдость его стояка и застонал в жадные губы Кастиэля, путаясь пальцами в его тёмных волосах и кусаясь почти до крови. Бёдра Кастиэля принялись тереться о его бёдра, а член, всё ещё скрытый под тканью, - о его член, тихие стоны желания срывались с губ, когда он отстранялся, глаза были закрыты, а зацелованные губы стали ещё полнее. Его рука исчезла с груди Дина, уже не вдавливая его в стену, и сжала ожог на его плече. Его ладонь идеально совпала с отпечатком, и Дин вскрикнул от совершенства мгновения и от ощущения того, как отчаянно Кастиэль тёрся о него. - Пожалуйста, Кас, - сказал Дин, почти умоляя и хныча. – Пожалуйста, просто трахни меня. Ты мне нужен. Кастиэль с усилием отстранился, поспешно избавился от брюк и нижнего белья и оставил их валяться у ног, разворачивая Дина к стене. Его пальцы скользнули Дину в рот, и тот увлажнил их слюной. Дин шире развёл ноги и застыл так, когда нетерпеливая рука Кастиэля скользнула между ними. Один его палец прижался к отверстию Дина, а остальные игриво и настойчиво заскользили вокруг. Дин вскрикнул, почувствовав, как палец Кастиэля проникает внутрь, и вскрикнул снова, когда его тело почти воспротивилось вторжению. Мышцы неприятно сжались вокруг Кастиэля, медленно расслабляясь, когда тот замер. Дин выдохнул протяжный стон очевидного желания, усердно насаживаясь на руку Кастиэля и вынуждая ангела сделать хоть что-то, подарить ему удовольствие, раскрыть его своим членом. Ангел скользнул глубже, добавив ещё один палец и касаясь простаты Дина, и тот закричал от удовольствия, чувствуя, как гордо поднимается член. Он захныкал от неожиданного разочарования, когда пальцы Кастиэля выскользнули наружу, и захныкал снова, почувствовав прикосновение к отверстию головки его члена. Ангел скользнул внутрь, растягивая его, раскрывая, и Дин вскрикнул. Его колотило, глаза слепо моргали от нарастающего удовольствия, когда Кастиэль перестал его растягивать, жжение исчезло, и он расслабился, позволяя Кастиэлю полностью заполнить его собой. Ангел застонал, чувствуя его узость и тепло, и снова вскрикнул от ощущений, накативших, когда он подался назад и вновь резко толкнулся внутрь Дина. Дин же отчаянно подавался назад, насаживаясь на его член, сгибая руки и опираясь о стену перед собой, чувствуя, как с каждым движением Кастиэля внутри него по телу разливается непрекращающееся удовольствие. Их тела развратно двигались навстречу друг другу, их пот смешивался, горячее дыхание Кастиэля щекотало обнажённую кожу Дина, а его ладонь крепко сжимала ожог, оставленный им по возвращении Дина из ада. Он толкнулся в Дина ещё сильнее, чувствуя, как тело содрогается от усилий, как сдерживаемое нарастающее удовольствие угрожает разорвать его на части, и наконец расслабился и позволил себе зайти за край. Он заполнил Дина своей спермой, громко, отчаянно и протяжно выкрикнув его имя. Он потянулся к подёргивающемуся члену Дина, обхватывая его и резко двигая ладонью вверх-вниз, пока и Дин не вскрикнул от собственного оргазма, наполняя ладонь Кастиэля горячей спермой. Ангел прижался лбом к изгибу его шеи, дожидаясь, пока вихрь эмоций поуляжется, удовольствие чуть поутихнет, и только тогда вышел из Дина своим уже мягким членом. Кастиэль поцеловал его в шею, между лопаток, в поясницу, и развернул его к себе, чтобы ласково и любяще поймать его безвольные губы своими. Дин охотно ответил на поцелуй, жадно ловя его губы, и оба они застонали от удовольствия, чувствуя, как эти стоны сливаются в один, когда их языки сплелись. Кастиэль разорвал поцелуй и наклонился, чтобы провести дрожащим языком по отпечатку на его плече, любовно касаясь его носом и ласково прикусывая. Дин опустил голову к плечу, бережно проводя пальцами по его волосам, и вдруг широко распахнул глаза, когда до него вдруг дошло. Он испуганно уставился на дверь ванной, и Кастиэль выдохнул смешок. - Сэм не войдёт, Дин. И, предупреждая твой следующий вопрос – он ничего не слышал, - сказал он, щекоча его влажную от пота кожу своим дыханием. – Я позаботился об этом. Дин откинул голову к стене, с облегчением закрывая глаза и хихикая. - Слава богу, слава Касу, - засмеялся он, открывая глаза, чтобы увидеть улыбку Кастиэля, в уголках глаз которого собрались морщинки, так нравившиеся Дину – они давали понять, что улыбка искренняя. Он потянулся к ангелу, касаясь его предплечья. Кастиэль склонил голову к плечу, мягко улыбаясь; в его глазах всё ещё плясали искорки веселья и желания. Дин открыл было рот, но снова его закрыл; открыл опять, покачал головой и потянулся к Кастиэлю, втягивая его в страстный поцелуй. Кастиэль пробормотал что-то одобрительное и ответил на поцелуй; он знал, что было на уме у Дина, пусть он этого и не произнёс. Он чувствовал это в каждом его движении, в каждом его нежном поцелуе, и Кастиэль отстранился, щурясь на свету. - Я тоже люблю тебя, Дин, - хрипло сказал он, не отпуская взгляд Дина. Охотник улыбнулся: - Я тоже. Ангел молча наблюдал за тем, как Дин поправляет трусы, а потом повторил его действия и застегнул брюки. Он вышел из ванной вместе с Дином, едва уловимо нежно коснувшись ладонью его ягодицы, и Сэм, подняв взгляд, удивлённо посмотрел на них. - Привет, Кас. Я не знал, что ты здесь, - он переводил взгляд с одного на другого, не особенно доверяя их невинным выражениям лица. Он отвернулся и улыбнулся, попытавшись скрыть смешок от обоих. Он знал, что произошло в ванной, пусть он ничего и не слышал. Одних невинно и широко распахнутых глаз Дина было достаточно, чтобы понять. Для Кастиэля это было бы обычным делом, но в случае Дина означало либо секс, либо проблемы. Сэм покачал головой, радуясь, что его неисправимый брат нашёл кого-то, кто делает его счастливым, а потом направился в ванную сам – почистить зубы перед сном. Если Кастиэль оставался, вряд ли много сна перепадёт Дину.