Кошка на дереве

Дин никогда не думал, что все получится так легко. А Сэм никогда не думал, что все однажды получится. В Оазис Плейнс, штат Оклахома, где они расследовали дело с насекомыми, Дин вломился в непроданный дом на ночь. Сэм не знал, привлекла ли его перспектива заночевать не в мотеле, потому что мотелей один хрен в округе не было, или возможность получить на халяву блага цивилизации в виде бесплатной сауны. Сэма больше волновал вопрос, как спасти людей, но Дин… Дин хотел не просто спасти, а сделать это максимально комфортно, раз уж выпал такой случай. В этом был весь он – убить, как можно больше мерзких тварей, но и про себя любимого не забыть. После недолгих препирательств Сэм согласился. Можно было, конечно, караулить на улице, но это было скучно, холодно и одиноко. Словом, Сэм согласился, хотя и был несколько шокирован, когда брат сбросил одежду прямо в гостиной и скрылся за матовой плексигласовой дверью, освещая путь собственной довольной ухмылкой. - Присоединяйся, Сэмми, - бросил он напоследок. Потом зашумела вода, и раздалось громкое и довольно мелодичное пение Дина. Какое-то время Сэм маялся под дверью, раздираемый противоречивыми желаниями бежать и спасать с одной стороны и получить немного кайфа от жизни с другой. В итоге размышлений он решил, что за полчаса никто не погибнет. Может быть. И что один он все равно много не навоюет. И что следующий раз расслабиться и как следует отмыться представится неизвестно когда. И что Дин… В этом месте он предпочитал оборвать поток мыслей волевым усилием. Это было неправильно, то, что он представлял себе дальше. Это было то, что нельзя, но Сэму безумно хотелось получить хотя бы крошечный кусочек. Небольшую подпитку на будущее, чтобы ублажить воспаленную фантазию, когда она не будет позволять ему спокойно заснуть в следующий раз. Сэм издал тяжелый вздох, смиряясь с собственным выбором, не самым правильным, как он считал, и последовал за братом в парной рай. Дин обнаружился в парилке – царственно возлежал на самой верхней полке, закрыв глаза, довольный жизнью до невозможности и совершенно голый. И он был настолько совершенен и красив в этой своей бесстыжей наготе, что в первый момент Сэм застыл в дверях, как вкопанный. Перед глазами невольно возник образ Джессики. Она была мягкой и везде округлой, состоящей из плавных линий, сводивших Сэма с ума. Дин же собран был из углов и изломов, из выступающих костей, четко обрисованных мышц и впадин. Это было совершенно по-другому, настолько не так, что оказалось, что это сводит с ума еще больше. Несколько месяцев воздержания дали о себе знать резко и больно. Фантазии, от которых Сэм пытался избавиться еще с тех пор, как подростком случайно застукал Дина мастурбирующим в ванной, затопили разум одной бесконечной удушающей волной желания. А тут еще и Дин провел рукой по груди и по впалому животу, от пупка вниз рассеченному дорожкой темных жестких волос, стирая выступившую влагу. - Не стой в дверях, Сэмми. Тепло уходит. Голос прозвучал настолько глухо и интимно, что Сэм невольно сделал шаг вперед, думая прикоснуться к этому волнующему телу, но остановил себя в последний момент. Это же, дьявол его забери, Дин – его родной старший брат. Если он позволит себе что-нибудь такое, то проблем потом не оберется. Поэтому Сэм просто прикрыл дверь, сел на ступеньку ниже и попытался успокоиться. В отличие от Дина сам он остался в плавках и теперь молился, чтобы Дин не открыл глаза и не увидел, как стоящий член младшего брата приподнял резинку и недвусмысленно намекает на его состояние. Состояние стояния. Черт! Сэм зажмурился и откинул голову назад, но стало еще хуже. Лишившись зрительной пищи в виде обшитых деревянными панелями стен, воображение тут же подкинуло ему картинки – одни развратнее другой. И совсем не с Джессикой в главной роли. К тому же затылок уперся во что-то мягкое, и Сэм запоздало сообразил, что это плечо Дина. Но этот случайный физический контакт уже захватил его, окутал тело сеткой возбуждения, стремительно несущегося по нервным волокнам, и не было никаких сил прервать его. Всего секунду, решил Сэм, всего секунду, а потом Дин, слишком трепетно относящийся к нарушению личного пространства, скинет его голову сам, да еще и шуточку в тему отпустит. После этого точно все упадет, потому что цинично глумящийся брат с его выражениями типа «Саманта и телячьи нежности» никогда не оставлял ему шансов на безмятежное спокойствие. Но Дин отчего-то руку не убирал, не дразнился и вообще как-то странно притих. Даже, кажется, дышать перестал. Так они и просидели несколько долгих томительных минут – с закрытыми глазами, с легким случайным касанием и оба напряженные. Возбуждение не проходило, наоборот, становилось сильнее, откликаясь на каждую секунду прошедшего времени истомой и разливающейся в паху болью. Сэм ощутил, как по телу расходится жар, но дело было вовсе не в высокой температуре парилки. Жар шел изнутри, поднимался из напряженных яичек короткими импульсами и захватывал его все сильнее и сильнее. И вот, в тот самый момент, когда Сэм думал, что сейчас просто взорвется, Дин вдруг пошевелился. Сэм приподнял голову, ожидая запоздалый град насмешек, и обернулся к брату вполоборота. И вдруг близко-близко увидел глаза Дина – пронзительно-зеленые, широко распахнутые и… испуганные? И – закушенную губу. И – лихорадочно бьющуюся вену на виске, красноречиво свидетельствующую о зашкаливающем пульсе. Но все это длилось всего несколько мгновений, потому что потом Дин перевернулся одним текучим движение на живот и явил брату коротко стриженый затылок. А затылок много не скажет. Но за эти несколько мгновений Сэм ясно понял, что, если не выйдет и не возьмет себя в руки, то кончит прямо здесь, от одной только мысли. Когда он закрывал за собой дверь, то не удержался, бросил на брата быстрый скользящий взгляд. И увидел ровную гряду выступающих позвонков, поясничный прогиб, лунообразные ягодицы и… Черт! К счастью, Дин позаботился не только о парилке, но и о бассейне. Бассейн был маленьким – пять на пять футов – но достаточно глубоким. Сэм скользнул в прохладную воду и погрузился почти по плечи. Контраст с недавним жаром снова ударил по нервам, как цунами, и его затрясло. Намокшие плавки облепили бедра и член, и от прикосновения ткани стало еще хуже. От прикосновения возбуждение только усилилось. Сэм стянул их рывком и зашвырнул куда-то за бортик. Определенно, если он не кончит прямо сейчас, то будут проблемы, потому что рано или поздно Дину надоест нежиться в тепле, и он захочет охладиться. А тут картина маслом: младший брат в состоянии «Возьмите меня за девяносто девять центов» Сэм сжал член рукой и сделал несколько движений вверх-вниз. Стоило, наверное, пойти в душ и там довести себя до разрядки, но тело отказывалось слушаться. Вода сделала его невесомым, и это было совершенно упоительное ощущение. Еще чуть-чуть, и вот уже тогда… - Эй, русалка, для меня место найдется? Отдавшись мыслям, Сэм проморгал момент, когда Дин решил составить ему компанию. И даже ответить ничего не успел, потому что Дин уже опускался в воду прямо с борта. Так близко. Поднятая им волна прокатилась по коже прохладной щекоткой. - Ну что, Сэмми, доволен, что не надо торчать на улице? Брат ослепительно улыбался, и, если бы не его взгляд, Сэм решил бы, что он снова собирается издеваться и уже отточил свой язык и заготовил пару десятков парфянских стрел. Но взгляд Дина выдавал его с головой. Что-то не то с ним творилось, что-то было не так. На скулах выступил румянец, и Сэм готов был поклясться, что это вовсе не от жара парилки. Вода успокоилась и снова стала настолько прозрачна, что даже сквозь ее толщу Сэм увидел, что Дин возбужден не меньше его самого. Его глаза лихорадочно блестели, а взгляд впился в младшего брата так, что Сэм почти физически ощущал его укусы. Дин был совсем рядом, только руку протянуть, так опасно близко. И Сэм видел, как он трогает себя, и понимал, что вот оно – сейчас. - Дин, ты… Брат отрицательно мотнул головой. Ладонь, которой он только что прикасался к себе, вынырнула из воды и легла на губы. Все правильно. Слова не нужны. Мальчики-Винчестеры всегда понимали друг друга с одного взгляда, настолько была сильна связь между ними. Только одного не могли понять – насколько на самом деле сильно их помешательство друг на друге. И вот оно – вскрылось, обнажилось, как будто вместе с одеждой они сняли с себя налет кровного родства и одинакового пола. Не было больше этой наносной социальной шелухи, осталась голая страсть. Поражало только одно: люди, принимавшие их за любовников, очевидно, видели больше, чем они сами. Сэм закрыл глаза, сделал глубокий вдох, решаясь, и осторожно захватил губами пальцы Дина. И это простое движение, простое понимание желаний друг друга, срывало крышу. Поцелуев не было. Вода тихо плеснула, когда Дин одним движение пересек разделявшее их пространство и прижался к Сэму всем телом, впечатался в него, удивительным образом попадая во все выступы и впадины, словно они были скроены по одному лекалу – друг для друга. Поднял руки и зацепился за бортик, заключая брата в объятия, в невидимый щит любви. Сэм нащупал губами бьющуюся вену на его виске и выдохнул, успокаивая. Но сердце Дина продолжало неистовствовать, стремилось вырваться из клетки ребер, и Сэм, распластавшись по его торсу, ощущал каждый удар. Дин оторвал одну руку от бортика и запустил пальцы в длинные волосы брата. Сэм потянулся за ней, запрокидывая голову, открывая горло, в которой Дин тут же вцепился, прикусил кожу, отпустил и проехался губами от подбородка до тонкой ключицы. А потом снова к подбородку. И обратно. И еще. Сэм застонал, под водой обхватил руками его бедра и притиснул к себе сильнее, животом ощущая стоящий член, но хотелось большего. Не было томительной долгой прелюдии. Это хорошо для девушек, когда нужно проявлять нежность и растягивать удовольствие. Для них же обоих важно было только главное – секс. Трах. Слишком долго все это длилось, чтобы подождать еще немного. Сэм вцепился руками в плечи брата, оторвал ноги от кафельного пола бассейна и повис на Дине, как кошка на дереве, молча предлагая себя. С той самой подсмотренной мастурбации, когда начали появляться фантазии насчет родного брата, он представлял все именно так: Дин должен его поиметь, а не наоборот. Дин – старший, сильный, независимый, единственный мужчина, которого Сэм хотел, которому хотел отдаться. На мгновение Дин, не ожидавший от него подобной откровенности, замер, но и в его сознании роли разделились уже четко. Недаром он все время дразнил мелкого Самантой. Он не готов был признаться сам себе, но мысли о Сэме в роли девушки сводили его с ума. Продолжая поддерживать его за голову, Дин опустил другую руку в воду и провел ладонью по удлиненному бедру брата, потом по ягодицам, а потом прикоснулся к анусу. Сэм сильно вздрогнул, но только обхватил его ногами еще сильнее. - Может быть больно… - прошептал Дин, но уже все равно знал, что сделает это. - Все равно, - глухо ответил Сэм, - Давай же. По предыдущему опыту с девушками Дин знал, что должен его подготовить. Он ласкал вход, обводил его подушечкой пальца, пробуя время от времени проникнуть внутрь, но Сэм был зажат. И тогда Дин зашептал ему на ухо какие-то нежности, откровенно понес все то, что для себя определял, как розовые сопли, не выбирая выражение и не стесняясь. Сэм зарделся, сделал еще один глубокий вдох и расслабился. Дин убрал руку, перехватил его поудобнее, приставил головку и надавил. Смазки было недостаточно, и поэтому было больно и обжигающе-горячо. Расслабляясь, раскрываясь для брата, Сэм почувствовал, как на глаза навернулись слезы, но не мог понять – это от боли или от счастья. Дин замер, давая ему несколько секунд привыкнуть к ощущению члена внутри тела, а потом одним толчком вошел на всю длину и начал двигаться. Больно. Больно. Сладко… Колыхалась вода. Лопатки бились о кафель стенки бассейна. Слезы текли из глаз. Сердце билось и проваливалось куда-то в бесконечность, которая открылась в Сэме в тот момент, когда сам он открылся навстречу Дину. Они были так тесно прижаты друг к другу, что член Сэма терся о живот Дина, о волосяную дорожку, разделившую его надвое. Дыхание вырывалось с хрипом и стоном. Боль мешалась с удовольствием, и последнего было больше. Они кончили одновременно, замерли, как будто с ними остановился весь мир. Не было ни «тогда», ни «потом», а было одно восхитительное «сейчас» в котором были только они вдвоем – друг для друга. Разрядка опустошила их обоих, отняла все ощущения, кроме чувства наконец-то сброшенного напряжения и иррационального чувства правильности происходящего. Как будто это было именно то единственное, что отныне сделало их сильнее, связало невидимыми алыми нитями, дало им то, в чем мальчики-Винчестеры нуждались больше всего – исход из одиночества, знание, что рядом есть кто-то, кто сделает для тебя все возможное. Кто сможет за тебя умереть, если придет такая нужда. Глотая слезы, Сэм улыбался. Было еще одно, о чем он думал в этот момент: кошка залезла на дерево и не собиралась с него слезать.

Октябрь 2011