Иногда сны мудрее, чем пробуждение

На однотонно-бежевом ковролине коридора отеля глаз сразу зацепился за чёрное пятнышко. Оно было там одно, вызывающе-чёрное, как маленькая чёрная дыра или дверь в иную вселенную…для мыши. И какие только дурацкие мысли не приходят в голову с утра, если не выспишься! Вблизи пятнышко оказалось пуговкой, вероятно, от рубашки, и лежало оно напротив двери номера Дина. То есть Джона, конечно – мысленно поправил себя Джо и, наклонившись, поднял пуговицу. Распрямляясь, он сморщился от боли и хорошо, что в такой ранний час коридоры отеля были пустынны, и не нужно было держать лицо. Он всё же не Роман Рейнс, не Супермен, и боль заставила на некоторое время замереть полусогнутым. Лечащий врач безжалостно отменил обезболивающие, как только дело пошло на поправку. Это правильно, организм должен сам включить программу излечения, жалеть себя нельзя – но, чёрт, как же больно! Переведя дыхание, Джо занёс руку, чтобы постучать, но потом передумал и достал запасной ключ, выданный администратором. С другой стороны, хорошо быть Романом Рейнсом, потому что достаточно улыбки и просьбы – и ключ от номера Джонатана в кармане. Конечно, была и уважительная причина, его в больницу увозили в такой спешке, что часть вещей просто пришлось оставить и Джон обещал из забрать, жалко, что Колби тогда был занят, и теперь его штаны и футболки будут выглядеть так, словно попали в ураган. Наплевательское отношение Джонатана Гуда к одежде, наверно, говорило о его тяжёлом детстве или просто пофигизме или ни о чём не говорило, но факт оставался фактом: наведя бардак в своём номере он уходил ночевать к Джо или к Колби. И сейчас он должен был быть там, но эта пуговка… Дверь открылась тихо, Джо вошёл и тут же споткнулся о ботинки, точнее, ботинок – чёрный. Другой такой же валялся в метре от двери в компании кроссовка. Джо шёл, словно гончая, по следу: вот опрокинутый стул, на журнальном столике повисла белая майка, джинсы, камнем лежащие на пороге спальни послужили указателем. На пороге Джо застыл, впитывая в себя то, что увидел на кровати в неярком свете раннего утра сквозь не зашторенные окна: Колби лежал правом на боку и видны были только рассыпавшиеся тёмные волосы, его ресницы бросали на лицо тени, на запястье правой руке была привязана чёрная лента измочаленного галстука, а Джон прижимался к нему сзади, лицом зарывшись в волосы, недовольно хмурясь и фыркая во сне. Но не отстранялся, а, наоборот, придвигался ещё ближе, оплетая руками и ногами. Сонное дыхание, тишина, тепло… Джо вот просто невыносимо нужно было оказаться рядом с ними, они – это лучшее обезболивающее и снотворное, хотя уже давно именно выспаться с этими двоими в постели не получалось. Но сейчас хотелось доспать те несколько часов, что оставались до прогона шоу и тренировки. Раздеваясь и складывая свою одежду на подвернувшийся стул, Джо там же обнаружил чёрную рубашку, пуговица была, похоже, оторвана именно от неё, но не одна она – потери составляли больше половины, и там, у двери номера, была только первая ласточка. Но с какой же стороны подобраться? Можно было бы прижаться сзади к Джону, потискать аппетитные бёдра и задницу, а потом уснуть под недовольное ворчание, уткнувшись лбом между лопаток. Или лечь рядом с Колби, отвести несколько тёмных прядок с его лица, чтобы он поморщился от щекотки и, чмокнув в нос, подождать, пока он закинет свою ногу на него. Но тут проснулся Джон и, посмотрев на него сонными осоловевшими глазами, вдруг радостно улыбнувшись, откатился от Колби и кивнул Джо на место в середине. Так было хорошо и правильно: теперь на плече тяжёлым тёплым грузом покоилась тёмная растрёпанная голова Колби, а Джон, прижавшись всем телом к боку, обнял его своей рукой поперёк груди и, глубоко вздохнув, погрузился в сон. Всё было прекрасно , но что-то мешало и кололо под поясницей. Потревожив спящих, Джо вытащил из-под спины ремень, и отбросил его куда-то в сторону. Через некоторое время в небольшой спальне одноместного номера раздавалось только мерное дыхание трёх спящих людей.