Ты услышишь меня?

Никто из вас всех ведь не предполагал, что так будет, верно? Точно... Кто же мог предположить, что я сейчас буду стоять здесь, около окна на четвёртом этаже, смотря на вас всех? Я прекрасно вижу ваши удивлённые взгляды, вижу, что вы что-то бормочете, может, даже кричите... Вижу, но не слышу. А эмоций одного из вас я вообще не могу понять. Да, я сейчас о тебе говорю, Опиумник. Если бы ты не предположил, что силу Рюудзу можно насильно забрать, то, возможно, вы все стояли бы рядом со мной. Но ты предположил. Разумеется, сам Рюудзу был категорически против... Но он и без того достаточно настрадался. Даже думать больно. Ведь такой молодой, вечно весёлый, всем знакомый Северный Италия внезапно стал очень серьёзным, редко улыбался, а если мы и замечали улыбку, то она была какой-то фальшивой. Каждый раз, когда я смотрел на тебя, сердце сжималось от сожаления. Именно от сожаления. Я сожалел, что такой добрый юноша оказался обременён столь ужасным проклятьем. У него-то ещё вся жизнь впереди!.. А я уже прожил довольно долгую жизнь во всех её красках. Как в тёплых, приветливых тонах, так и в серых и мрачных. Если бы я мог, то с самого начала сделал бы так, чтобы эта ноша легла на меня. А теперь я смотрю из окна на его обеспокоенное лицо. Теперь ему не придётся страдать и вспоминать все ужасы этого проклятого особняка. Надеюсь, он сможет опять стать тем жизнерадостным Италией, которого все знали. Но ведь Феличиано не забудет про нашу клятву. Он будет винить себя во всём этом. И, уверен, не только он. Опиумник, который так и остался слепым, наверняка тоже будет всячески ругать себя. И кто уж точно никогда не забудет этот дом, так это именно он. Кто знает, быть может, он так и останется слепым. Стоило мне немного отвести взгляд от Италии, как на меня, казалось, прямо в душу, смотрели глаза Японии. Он молчал, я точно это видел. Но я знал, что он задаёт такой простой немой вопрос: "Зачем?..". Япония... Если мы когда-либо ещё встретимся, то я обязательно извинюсь. А до тех пор, обещай прожить долгую жизнь в кругу друзей. И, пожалуйста, не говори ничего Гонконгу, Тайвань, Макао... Скажи, что я ушёл в какой-либо поход, из которого нескоро вернусь. Они же не должны знать об этом доме, их ведь не было на Всемирном собрании. Вновь переведя взгляд на итальянца, я начинаю понимать, почему он многое забыл. Столько воспоминаний, столько смертей... А ведь он их даже не путал. Наверное, Италия просто привык. Но спросить у него самого возможности уже не представится. Одно из моих твоих воспоминаний никак не даёт мне покоя. Ты привёл нас всех в ту самую комнату, где погиб во "второй петле". Ты встал прямо посреди комнаты, не двигаясь с места. Я, конечно, не знаю, о чём ты тогда думал, но то, что случилось потом, меня сильно удивило. Стоя в центре комнаты, внимательно смотря на нас, ты задал один странный вопрос: - Если я исчезну... Вы услышите меня? Уверен, никто из нас тогда его толком не понял. Но сейчас я отлично могу уловить суть. Ты тогда хотел вновь пожертвовать собой, чтобы спасти нас. Ты хотел стать узником этого дома, запереть себя внутри лишь только для того, чтобы мы спаслись. И ты хотел, чтобы мы слышали твои прощальные слова... Я ведь для вас исчез, верно? Я стою в этом чёртовом доме, в который вы теперь никогда не сможете войти. Как бы вы ни старались, я всё равно не услышу даже самых громких слов. Через ту дыру в подвале пройти тоже нельзя: совсем недавно там случился обвал. Я слышу шаги... Да, сейчас всё кончится. Стоит мне умереть, как этот дом просто исчезнет во времени. Исчезнет вместе со мной. Со мной, Новым Рюудзу. Я отошёл подальше от окна, чтобы больше не видеть ваших лиц. Я просто не могу их видеть. Стоит посмотреть - так я начинаю думать о побеге. Я думаю о том, что мог бы стоять рядом с вами, а не здесь. Я начинаю сожалеть о содеянном. Но сожалеть нельзя, ведь я прожил замечательную и долгую жизнь. Теперь настала моя очередь уйти. Точнее, исчезнуть. Оно тихо подошло сзади и одним лёгким движением руки, если её так можно назвать, буквально проткнул меня насквозь. Но, к своему удивлению, я не закричал от боли. Я лишь шёпотом повторил тот самый вопрос: - Если я исчезну... Вы услышите меня?