На поводке

– Нет, – сказал он и отвернулся, не глядя больше на Стива. – Дженкинс, отведи меня обратно в камеру. – Подожди, – попробовал было остановить его Стив, понимая, что все бесполезно. – Ты отказываешься уже в четвертый раз. Мы подготовили все документы, мы… Сколько ты еще намерен здесь отсиживаться? – Пока не сдохну, – лаконично ответил бывший Зимний Солдат, терпеливо дожидаясь, когда его отстегнут от стола. Кандалы сковывали его руки и ноги, он едва мог шевелиться. Стив смотрел, как он неуклюже, медленно движется, и чувствовал, как сердце стискивает от боли. – Почему? – cпросил он наконец, вопрос вышел негромким, еле слышным, но Зимний Солдат повернулся в дверях и посмотрел ему в глаза. – Я опасен, – ответил он с таким выражением лица, будто бы втолковывал элементарные вещи непроходимому тупице. – Я могу с тобой справиться, – сказал Стив, но Зимний Солдат неожиданно хмыкнул, дернув бровью – совсем так, как Баки давным-давно. – Не можешь, – заметил он со странной смесью сожаления и самодовольства, и решетчатая дверь захлопнулась за ним и охранником. Зимний Солдат читал условия с непроницаемым выражением лица, аккуратно и неторопливо переворачивал страницы. А Стив смотрел на него, чувствуя только как тупо ноет внутри пустота, предвкушение неизвестности. Солдат мог согласиться, мог не согласиться, все зависело от того, действительно ли он считал себя опасным для окружающих или просто не был готов к взаимодействию с кем-то, кроме охранников в своей одиночке и следователей. Стив действительно не знал. Это Баки он мог читать как открытую книгу, а Зимний Солдат был совсем незнакомым человеком с непонятными мотивами и побуждениями… – Согласен, – ответил наконец Солдат, отодвинув от себя распечатку. – Но у меня есть одно дополнительное условие, обязательное условие. – Хорошо, – кивнул Стив. – Ты не спросил, в чем оно заключается, – заметил Солдат, но Стив только пожал плечами. – Все будет так, как ты скажешь. Я дам тебе все, чего ты захочешь. Кажется, теперь Солдат смотрел на него с некоторым интересом. – Я могу захотеть очень разных вещей, – сказал он негромко, глядя прямо в глаза, и Стив невольно сглотнул. – И ты их получишь, – твердо ответил он, вскидывая подбородок. – Ладно. Я хочу бомбу, – мягко сказал Солдат, и Стив мог бы поклясться, что в этот момент в его глазах лучился смех. – Магнитные наручники можно запускать удаленно, – агент Дарен продемонстрировал Стиву универсальный пульт. – Он срабатывает на сочетание ДНК и мускульного усилия, то есть, отрезать вам палец и освободиться у него не выйдет. Работает так… Агент скользнул пальцем по пульту, и Зимнего Солдата вздернуло и ударило спиной о стену, запястья, плотно охваченные металлическими лентами, оказались накрепко припечатаны к кирпичной кладке у него над головой. – Наручники оттащат его к ближайшей вертикальной поверхности и надежно зафиксируют, – пояснил Дарен, даже не оглядываясь на пришпиленного к стене Солдата, а Стив не мог взгляда отвести от опущенного лица, почти полностью закрытого длинными волосами. Агент продолжал говорить что-то про то, как эти наручники тестировались и какое давление они способны выдержать, Солдат тем временем поднял голову и почти без выражения посмотрел на Стива. Губы его были сжаты в скорбную строгую линию, господи, подумал Стив, сколько раз с ним такое уже проделывали. И он не имел никакой возможности сопротивляться. – Отпустите его, – сказал он тихо, обрывая речь агента. Тот недоуменно нахмурился, и Стив рявкнул: – Я понял, как действуют ваши наручники. А теперь отпустите Барнса. Стушевавшийся агент молча протянул пульт управления Стиву, и тот торопливо нажал нужную комбинацию клавиш. Солдат медленно, будто еще не веря тому, что так быстро оказался свободен, опустил руки и снова посмотрел на Стива из-под растрепанных прядей. Теперь взгляд его был настороженным, будто бы он не знал, чего ждать от неожиданного заступника. – И, наконец, самое главное, – с отчетливым облегчением сказал агент Дарен. – Ошейник. Пять микрозарядов по кольцу, ударная сила направлена внутрь, то есть, даже если вам потребуется активировать взрывное устройство, никто не пострадает… – Кроме Барнса, – снова перебил его Стив, и агент опасливо пожал плечами, отводя глаза. – Разве не в этом суть? Вам нужно средство радикального контроля, которое удержит Зимнего Солдата и не причинит вреда никому другому… – Да, – вынужденно кивнул Стив. – Вы правы, я ведь за этим к вам и обратился. – Взломать ошейник невозможно, – продолжил повеселевший Дарен, – то есть, ни у кого из нашей конторы не получилось, а у нас, как вы знаете, капитан, не самые плохие специалисты... Да. И поводок. Агент забрал пульт из рук Стива, и в ту же секунду от пульта к ошейнику Солдата метнулась стремительная тень. Тот вздрогнул, явно сдерживая себя от рефлекторной защиты, а потом, скосив глаза, с интересом посмотрел на туго натянутую струну и перевел взгляд на Стива. Что сейчас было в глазах бывшего Солдата, Стив бы затруднился даже предположить. – Вы можете подозвать его вот так, – сказал агент, нажимая очередную комбинацию клавиш. Солдат вздрогнул будто от электрического разряда и шагнул навстречу, снова жестко сжимая губы. – Я предпочту обходиться без поводка, – твердо заявил Стив. – Баки Барнс – не дикое животное, чтобы держать его на привязи, да еще и подстегивать током… – Нет, – неожиданно перебил его Солдат. – В присутствии посторонних ты должен использовать поводок, это требование включено в обязательные условия. Стив сморгнул, растерянно хмурясь, и почувствовавший неловкость агент снова пожал плечами. – По поводку сигналы ошейнику передаются надежней, – пояснил он, будто бы извиняясь. – К тому же, приемник, как бы ни был он защищен, всегда есть возможность взломать и перенастроить… Вы ведь не хотите, чтобы ему взорвал голову какой-нибудь фанатик или бездельник… – То есть, ошейник управляется только через поводок? – напряженным голосом уточнил Стив, обращаясь непосредственно к Солдату. – В этом заключается твое условие? Быть постоянно привязанным ко мне? – Только ты можешь со мной справиться, – вместо ответа сказал Солдат, глядя ему прямо в глаза. – Хочешь подвергать опасности себя – валяй, но если у меня внезапно перемкнет что-нибудь в голове, я не хочу, чтобы пострадали посторонние. Это неправильно, хотел сказать Стив. Никто не заслуживает такого унижения, а ты – меньше всех. Ты не должен через это проходить снова, хотел сказать Стив. Я знаю, что с тобой делали в Гидре, я читал отчеты и ни секунды не хотел бы применять те же методы. У меня сердце обливается кровью, когда я вижу на тебе ошейник и наручники, хотел сказать Стив. Но, наверное, ты сейчас так чувствуешь себя привычней. Более защищенным. И это разбивает мне сердце. – Я понимаю твои опасения, – сказал он вслух вместо этого. – Если таково условие, я согласен. И бывший Зимний Солдат молча склонил голову и шагнул навстречу. Ночами почему-то было тяжелей всего: поводок вместе с наручниками крепились к стене в изголовье кровати, это было неудобно, сам Стив бы, наверное, не смог заснуть в таком положении. Но Солдат каждый вечер совершенно невозмутимо дожидался, пока его прикуют, а потом быстро закрывал глаза и выравнивал дыхание, даже не дожидаясь, пока Стив выйдет из спальни. – Мы можем изменить условия в любой момент, – повторял Стив каждое утро, глядя, как скованно Баки… то есть, Солдат, движется после сна. Как осторожно разминает затекшие плечи и крутит шеей. – Мы можем изменить условия, когда изменятся условия, извини за тавтологию, – привычно отвечал Баки, усаживаясь за кухонный стол и придвигая к себе чашку с кофе. – Ты не знаешь меня, и до тех пор, пока ты не имеешь понятия, чего от меня стоит ждать, я опасен. – Я знаю тебя, – Стив всегда был упорным, он продолжал надеяться, что когда-нибудь все-таки донесет свою уверенность и до Баки. Но пока тот только невозмутимо качал головой, допивая кофе, а потом задирал вверх подбородок, чтобы Стиву было удобней прикрепить поводок. И Стив аккуратно касался его шеи пальцами, невольно замирая от того, какой горячей и нежной была кожа бывшего Зимнего Солдата. Можно было бы присоединить поводок автоматически, как делал агент Дарен и, Стив подозревал, многие до него. Но этот способ был небезопасен и унизителен. При живом прикосновении и взгляде глаза в глаза оставалась какая-то возможность человеческого взаимодействия между ними. Баки должен понимать, что Стиву совершенно не нравится то, что происходит, что он вынужден подчиняться поставленным условиям, лишь бы Баки был рядом. Он должен изменить свои требования в конце концов. Должен поверить в то, что не причинит вреда, ведь это нелепо, Зимний Солдат никогда не убивал по своей воле, это признали даже в суде. В нем нет потребности причинять боль, в нем даже здоровой агрессии нет, в нем... Стив старался не думать об этом, не допускать в мысли, что Баки едва заметно и коротко вздыхает, подставляясь его рукам. Смотрит из-под полуопущенных ресниц почти так же, как раньше. Поджимает губы, когда Стив отстраняется, и кажется, будто бы он сдерживается, чтобы не облизнуться так горячо и знакомо, как много лет назад… Как будто он помнит. Но ведь на самом деле он не помнит почти ничего. В целом все не так уж и плохо. Баки почти ничем не напоминает мрачного и целеустремленного Зимнего Солдата – он даже не слишком замкнут, просто молчалив и очень, очень наблюдателен. И – выдрессирован, Стив не знает, какое еще слово здесь можно подобрать. Баки всегда на поводке, с утра и до вечера, дома и на улице, наедине со Стивом или в компании других агентов, Мстителей, друзей, продавцов или официантов. Его не смущают косые взгляды, Стиву даже наоборот кажется, что Баки ими… не наслаждается, нет. Удовлетворен, так будет правильней сказать. Чужое внимание стекает по закованному в наручники и ошейник Баки, как масло по коже, заставляет дышать чуть чаще и двигаться чуть более плавно. Баки не прячет металл под длинными рукавами и высоким воротником, он, кажется, нарочно выбирает футболки, оголяющие руки по локоть, а шею – по самые ключицы. Баки всегда рядом, на расстоянии руки, его можно коснуться в любой момент, но вместе с этим он не путается под ногами и не мешает, что, учитывая чертов поводок, требует от него определенных умений. Сам Стив несколько раз поначалу ошибался, то дергая слишком резко, то притягивая слишком близко, то выпуская поводок слишком свободно, так, что он мешал другим людям. Потом Баки показал ему, как надо, а на болезненно сдвинутые брови и взгляд в пол со смешком пояснил, что у него в детстве была собака. Стив тогда чуть несчастный пульт из рук не выронил. – У тебя не было собаки, – сказал он задохнувшимся от потрясения голосом. – Была, – невозмутимо возразил Баки. – Еще до того, как мы познакомились. Ее звали Пим, огромная такая лохматая псина, белая с коричневыми пятнами. Я ездил на ней верхом, когда был совсем мелким. – И что с ней потом стало? Баки повел плечом. – Не помню. Наверное, умерла от старости. Пим подарили отцу на окончание школы, ей было уже лет восемь, когда я родился. – Но ты – не собака, – упрямо сказал Стив, на что Баки только глаза закатил. – Я не утверждаю обратное, я показываю тебе, как обращаться с поводком. Стив Роджерс, который даже с хомячком не мог справиться. Ошеломленный этими внезапно проснувшимися воспоминаниями, Стив почти не обратил внимания на то, как дрогнули губы Баки и засияли глаза, когда он наконец твердо взял поводок в руки, укорачивая длину до оптимальной. Понял он уже гораздо позже. Когда Баки начал выходить за установленные им же самим рамки – вмешивался в разговоры с Мстителями, пикировался со Старком, даже заигрывал с Наташей. Каждый раз в такие моменты Баки, словно не замечая этого, отходил на полную длину поводка, практически натягивая его. А стоило Стиву хоть как-то шевельнуться, вздрагивал, будто его одернули, и отступал назад, вплотную, едва не прижимался, демонстрируя покорность. Глаза Баки в эти моменты горели, как у кота, а губы были красными и наверняка горячими. Один раз в такой момент Стив сидел в кресле, и дернувшийся от движения поводка Баки вздрогнул и приблизился по своему обыкновению, а затем просто сел на пол у кресла, опираясь спиной о колено Стива. Тот сам не знал, по какому наитию, но положил ладонь на плечо Баки. И едва не застонал сам, услышав, как Баки сладостно выдохнул, притираясь еще ближе, ластясь к руке. – Мне выйти? – почти без присущего ему сарказма осведомился Старк, с которым Баки излишне эмоционально беседовал в этот раз. Стива хватило только на то, чтобы покачать головой, встать и потянуть за ставший уже привычным поводок. Им с Баки определенно следовало сначала поговорить и прояснить ситуацию. Вот только Баки разговаривать не имел никакого намерения. – Только сейчас не нуди, – потребовал он, яростно глядя в глаза, едва они остались наедине в одной из пустых гостиных Башни. И Стив подчинился, не мог отказать, только не теперь. Поводок лежал в руке удобно и привычно, и когда Стив потянул вниз, Баки пробила отчетливая дрожь. Он опустил ресницы и уже откровенно облизнулся, медленно встал на колени. Тяжело дыша и опустив руки, сглатывая слюну, смотрел, как Стив подходит ближе. Стив все сделал сам – расстегнул брюки и вынул давно твердый член, подхватил тяжелую голову под затылок и направил. Вошел сразу до конца, так, что горячие влажные губы сомкнулись у самого основания, а где-то под головкой дрогнуло и сжалось, волной прокатилось – влажное тесное движение чужого плотного горла… Баки поднял взгляд и теперь упрямо смотрел на Стива, не двигаясь, позволяя себя иметь. На бледных обычно скулах горели яркие пятна, по вискам струились слезы, которые он даже не смаргивал, а плотно охваченное ошейником горло раздувалось от каждого толчка. Баки сипел и пытался со всхлипами дышать сквозь заткнутое горло, скреб ногтями колени, раздирая джинсы на левом в лохмотья, но даже не пытался сдвинуться, уйти от проникновения… … совсем как раньше. Как в сорок третьем, когда Стив позорно прятался и увиливал от раненого товарища несколько дней, пока рассвирепевший Баки не поймал его наконец и не затолкал под лестницу, не выругал яростным шепотом и не встал на колени, жадно притягивая за бедра к себе… Вряд ли Баки помнил. Как Стив убеждал его прекратить на время, подождать до тех пор, пока они вернутся домой и избавятся от пристального внимания окружающих. Как Баки не слушал никаких уговоров, и с каждым разом их свидания по укромным уголкам становились все разнузданней и ожесточенней. Грубыми толчками и почти болью Стив выбивал из него страх близкой смерти. Влажной мягкостью и обволакивающим жаром Баки делился со Стивом вкусом к далекой жизни. Вряд ли Баки помнил. Вряд ли он сейчас боялся смерти. Но вот вернуться к жизни хотел отчаянно, и на мгновение Стиву стало стыдно от того, что он только сейчас это понял – стоя над скованным и затянутым в ошейник Баки, держа его на поводке, вколачиваясь в его распяленный вокруг члена рот, глядя в сияющие от влаги и удовольствия глаза. Он отступил резко, так, что Баки едва не упал на руки, уронил голову, закашливаясь и судорожно облизывая потрескавшиеся губы. А потом вынул из кармана пульт так, чтобы Баки увидел его, чтобы понял, к чему готовиться. И нажал на кнопку активации наручников. Баки отбросило к стене, вздернуло за запястья, почти отрывая от пола. Он хрипло застонал, то ли от боли, то ли от разочарования. То ли от предвкушения. Стараясь долго не раздумывать, Стив шагнул к нему вплотную, по-хозяйски кладя ладони на ягодицы, втиснул в себя пахом, и Баки застонал снова – теперь уже отчетливо голодно. Чего ты хочешь, хотел спросить Стив, стягивая с твердых бедер мягкие домашние брюки. Скажи, что я не ошибаюсь, скажи хоть что-нибудь, чтобы я мог понять, что мы все делаем правильно. Может быть, ты никогда не вспомнишь, хотел сказать Стив, но это начиналось совсем не так. Просто мы в какой-то момент стали больше бояться друг за друга, чем испытывать друг к другу нежность. Я так скучал по твоему запаху, по вкусу твоей кожи на языке, хотел сказать Стив, что сейчас у меня кружится голова, а сердце колотится так быстро, что я не слышу ничего, кроме грохота пульса. – Расслабься, – сказал вместо этого Стив и, подхватив Баки под колени, осторожно втиснулся внутрь по не успевшей обсохнуть слюне. Баки задушено заныл и потянулся за поцелуем, губы у него были на вкус как кровь и слюна, а внутри он был таким тугим и гладким, знакомым, горячим, будто и не было этих пяти лет в разлуке, будто бы ничего не было – ни смерти, ни горя, ни обжигающего льда. – Я больше никогда тебя не отпущу, – пробормотал Стив, ударяясь в Баки всем телом, вколачивая его в стену, целуя мокрый соленый висок и вдыхая запах длинных растрепанных волос. Баки только коротко простонал и поцеловал в ответ – в щеку, сомкнутыми пересохшими от частого дыханья губами. Закрыл глаза и стиснул коленями бока, содрогаясь. И Стив не удержался, срываясь следом за ним. В жизнь, в счастье, в обжигающее пламя. – Хорошо, – сказал Стив много позже, спустя день, два, а, может быть, уже и неделю. – Хорошо, ты сомневался в себе, сомневался во мне, я понимаю, правда, Баки, я понимаю. После того, что тебе пришлось пережить, ты вправе требовать каких угодно гарантий того, что ничего подобного больше не повторится. Но сейчас… – Только не говори, что волшебный трах сделал меня из запрограммированного черт знает на что убийцы мирным собирателем ромашек, – мрачно отозвался Баки, упершись в кухонный стол локтями и нависая над кружкой своего утреннего кофе. – Твоя сперма в моей заднице – это не чудесная сыворотка «сделаем все, как было раньше». Я все так же почти ничего не помню, и вообще... если ты не заметил, я немного не тот человек, которого ты трахал на фронте. – Я заметил, – сдержанно сказал Стив, глядя на него с легким неодобрением. – Мы все меняемся, я тоже – не тот человек… Совсем не тот. Баки подпер голову рукой и посмотрел на него почти с нежностью. – А трахаешься до сих пор отменно. Не растерял навыки. – Ну спасибо, – только и сумел ответить Стив, качая головой. Он со вздохом вынул из кармана поводок, а Баки с готовностью запрокинул голову, открывая шею, подставляясь. И Стив не удержался, поцеловал его под ухом, туда, где еще с ночи не сошел багровый синяк. – Хочешь честно? – спросил Баки, когда Стив отстранился. – Мне нравится этот поводок. – Тебе нравится, что я… – Стив запнулся, хмурясь, – что я тебя контролирую? Баки вздохнул, поднимаясь. – Мне нравится, что ты ко мне привязан, балбес. И что сможешь дотянуться, что бы ни случилось. Стив медленно кивнул, потрясенно глядя на него во все глаза. – Когда-нибудь это пройдет, – пожал плечами Баки. – Когда-нибудь мне будет не нужно знать, что я могу в любой момент тебя коснуться. Но пока… – Я понял, – сказал Стив, крепче наматывая на ладонь поводок. Я тебя больше не отпущу, хотелось сказать Стиву. Никогда не позволю тебе снова испытать то, через что ты прошел. Пусть будут наручники, ошейник и поводок, если тебе так спокойней, хотелось сказать Стиву. Я давно научился получать удовольствие от всего, что тебе нравится, просто потому, что это нравится тебе. Я так люблю тебя, хотелось сказать Стиву, что забываю дышать, когда ты рядом. – Кофе допил? – спросил Стив вместо этого. – Старк просил спуститься к нему, как проснемся. Какая-то у него там новая идея. – Мне уже заранее страшно, – привычно проворчал Баки, отставляя кружку, и Стив привычно же усмехнулся.