Все его демоны

Семь часов вечера. В особняке мэра Миллс собралась вся чета Прекрасных во главе с Генри Миллс. Очень рассерженным Генри Миллс. Очень рассерженным двадцатилетним Генри Миллс. Все остальные же были зверски ве́селы или навеселе, хотя и пытались скрыть и то, и другое. Правда плохо, совсем уж неудачно пытались. От этого Генри бесился словно чёрт. Это было бы так смешно, если бы не было так грустно. Но им всё равно было смешно. – Сорян, Генри, не хотела спугнуть твою чику, – Эмма не могла сдержать улыбку, хоть и понимала, что она здесь не к месту. – Спугнуть?! Да вы её просто растоптали! – завёлся по новой парень. – Как вы могли так со мной поступить?! – Ну а что ты на меня-то злишься? Вон на неё бочку кати! Это она её в свинью превратила, а затем в курицу, а затем… Ах да, стоило, наверное, прежде отметить, что уже около часа по дому бегала бешеная хохлатая курочка, которая в данный момент крутилась на ковре в гостиной перед камином с вертелем, где, кстати, и расположилась весёлая голодная компания. Очень символично можно было бы сказать, если бы Генри не был против. – В своё оправдание хочу заметить, – Реджина, вальяжно развалившаяся в кресле, взяла слово, – что я случайно, совершенно случайно перепутала флаконы. – И как же, позволь узнать?! – вспылил Генри, отпихивая ногой надоедливую курицу, остервенело проклёвывающую ботинок. – Соль и зелье превращения настолько похожи?! – Нет, соль с зельем превращения, – ирония так и плескалась в её глазах, – перепутать совершенно невозможно хотя бы потому, что такого зелья не существует. Но суть не в этом. – А в чём тогда? Как можно адекватно это объяснить?! Я слушаю тебя внимательно! – Лучше бы он так внимательно слушал на физике, – говорила Мэри-Маргарет сама с собой, ан нет, с притупевшей птицей, кажись. – Тогда бы в аттестате обошлось без тро-е-чек… – уже и сюсюкаться начала она. Все вопросительно посмотрели на лялякавшую Снежку. Должно быть, то, что ту случайно заперли в каморке, наполненной клеем и краской, сыграло своё дело. Хотя она всегда разговаривала с птицами, но вариант, что принцесса просто обнюхалась клея, отбрасывать не хотелось в силу надежды, которая умирает последней. – Я просто хотела накрапать немного зелья истины в её бокальчик, и незадача вышла, – беззаботно ответила Реджина. – Незадача? Да какого ты вообще это затеяла?! – Это совершенно стандартная процедура, проверка добросовестной матери! Не понимаю, чего ты так завёлся, – она отвернулась, с долей испуга посмотрев на Белоснежку, развалившуюся на полу и всё ещё ведущую беседу с птицей. – Стоп! – Генри потёр вески. – То есть это не впервые? – Неа, – нашёптывала Снежка, – он даже и не подозревал ни о чём, представляешь? – захихикала, прикрыв ладошкой рот. – А ты не знал? – удивился Дэвид. – По-моему, Мэри-Маргарет давным-давно выболтала, что Реджина экспериментирует над каждой твоей пассией. Да что тут говорить, если об этом уже весь город знает! Кроме тебя, похоже… Ну помнишь, даже шутки там одно время ходили про ту с кудряшками и котлетами. – Элена! – спохватился Генри. – Она ушла от меня не из-за большого носа? Это вы с ней что-то утварили? – Слабачка, – усмехнулась Реджина. – От одного упоминания о котлетках единорожьих сдулась, а после того, как я там немного колдонула ведьмовским волшебством, так вообще… – Эмили? – сурово оглядев родственников, начал перекличку Генри. – Ооо, припоминаю, была у нас одна такая аппетитная блондиночка с чудесными прямыми волосами и неприлично кривыми зубами. Диссонанс, однако, - вставил своё Крюк, за что получил от жёнушки в зубы. Восстанавливаем баланс. – У меня была, батя, – напомнил Герни. – Разревелась от огненного шара, - отмахнулась Реджина, подмигивая лучшей и единственной вытерпевшей её ученице. – Карэн? – Очень милая девушка… Только больно приторная, и голос писклявый, и грудь маленькая, и ладошки потные, и чувство юмора отсутствовало, впрочем, как и мозги. В общем, всех она раздражала, потому Лерой на собрании единогласно и принял решение натравить на неё вдову Лукас, пусть эксперт разбирается со всеми этими психованными, – передёрнулся от пережитого Дэвид. – РэдРоуз? – А ну эта чрезмерно болтлива была. Да и имя странное какое-то, – брезгливо сетовала СноуВайт, вытаскивая из глаза бревно. – Кажется, летающие обезьяны Зелены, – с молчаливого позволения жены отметил Крюк. – Сандра? – Да это чучело просто всеми любимой «Хронике Сторибрука» ужаснулось! – возмущенно поведала Реджина. – Бриджит? В принципе, нормальная девочка была. Только ей было шестнадцать. А Генри на то время восемнадцать, так, для справки. – Ой, ну а с ней вообще просто! – пропела очухавшаяся Мэри-Маргарет. – Обошлись традиционным слабительным в пудинг! Ну, всё же девочка-то ещё маленькая была, нестрессоустойчивая, пожалели бедняжку. А потом и психику доктора Хоппера, попавшего под горячую руку взбесившегося подростка. Недолго тогда уж она… – Конфетный монстр! – радостно вклинилась Эмма, поддерживая мать. Добавлю тогда уж, раз Эмма настаивает, что именно Бриджит сожрала все конфеты. «Редкостной стервой она была», – скажут все Прекрасные, если спросите. И всё упиралось в Нила, который хотел конфет. Мэри-Маргарет она тогда очень не понравилась. И Нилу, конечно. И Дэвиду оттого, что Мэри-Маргарет не понравилась. Матриархат, скажете вы. А хрен вам с редькой! Потому что именно Дэвид слабительное сыпанул в жижавый пудинжок, ибо нефиг у сына воровать сладости! В семье мужика видно издалека! – Вы меня восьмидесятилетним девственником с оравой гончих хотите оставить?! – орал Генри, в стороны брызжа слюной. На самом деле две собаки у него уже были. Он было хотел назвать их Малдер и Скалли, но мамка, вторая которая, не позволила: больно любила этот сериал, чтобы слюнявых, морщинистых щенков в честь любимых, образцовых агентов называть, тем более обе были девочки, и настоящий Малдер мог обидеться. Хотя нет, конечно, ему бы было принципиально пофиг: кто знает, сколько собак на этой планете уже названо в его честь? В общем, Генри назвал своих мопсов по-другому. – Такие подробности твоей жизни нам знать не обязательно, Генри, – серьёзно произнесла Свон. – Девственник так девственник. Девственность не пропьёшь! Девственность проеб… – Досадно, – перебил её Дэвид – все в последнее время взяли моду перебивать Эмму. – Ты только не волнуйся, Генри, придёт время – и ты покоришь горизонты и вертикали! Охватишь весь диапазон! Свон снова пыталась что-то вставить, но не успела. – Да никогда я не смогу ничего отхватить, если вы продолжите выкидывать такие фокусы и дальше! Обидно ей было, оттого и потягивала она вискарик в сторонке. – Значит, ты не хочешь, чтобы мы глумились над твоими якобы девушками? – спросила Реджина. – Неужели дошло?! – Окай, не будем. – Серьёзно? – Конечно! – подтвердила Миллс. – Досадно, правда, но серьёзно. Да, досадно было и Эмме. – Отлично! – облегчённо выдохнул Генри. – Только прошу, брось эту тупоклювую! – Мам! – Но она же тупая курица теперь! – Ну, если ты её расколдуешь, – отметила Эмма, допившая наконец виски и поймавшая наконец момент, – то она будет просто тупой. Одним недостатком меньше. Хотя, я полностью согласна с Регой, она тупее пробки пробка! Закрыла бутыль – удачка у Эммы. Ухмылочка – мудрость так и прёт. – Я всё равно не буду этого делать! – Одним больше – одним меньше, – жужжала Мэри-Маргарет. – Фактически курицей не будет она, но душа будет вечно просить зерна, – захихикала. – Мам! – завопил во всё горло Генри. – Быстро! Курочка кудахтнула и подпрыгнула, обрадованная, что её всё-таки не сожрут эти дикари. Когда стрелки на часах указали на полночь, из гаража выехало авто с потрёпанной молодой девушкой, чьи волосы напоминала торчащие в разные стороны перья. Генри с ней не было – только воспоминание о нём и его ненормальной семейке. Ей уже не терпелось, доехав до дома, рассказать всем об этом жутком городе, чтобы полиция приехала и арестовала этих негодяев и её бывшего парня. Устроили там сжигание ведьм на костре и тому подобное. Стулья электрические и немного насилия. Но она ещё не знала, что её ждёт дальше: стоит девушке пересечь границу, и она тут же всё забудет, а по приезде расскажет в деканате, как на самом деле поступила в их престижный университет, как сдавала экзамены всё это время, ведь зелье истинны как-то но попало в стакан с водой, заботливо поданный отзывчивой женщиной, ранее предлагавшей яблочный пирог. А мораль сие повести такова: не доверяйте женщинам с яблочными пирогами и сыновьями-девственниками!

Наконец конец!