Не улетай

      Лаксус стоял, грозно нависая, казалось, над всем миром, и тихо матерился. Он поочерёдно смотрел на двух девушек, которые уже осели на землю. Камень, если быть точнее — они были в пещере. В чёртовой пещере проклятого бога. Ну надо же было так влипнуть!       Дед говорил, что это несложное задание, мол, только условия нестандартные: один маг S-класса и две магини. Получите и распишитесь — он пихнул меня, Штраус и болельщицу. А в итоге стоим в сырой промозглой пещере, и набатом от стен отбивается счёт — время, отведённое мне на принятие решения.       Руку холодил нож. Появился из ниоткуда, словно сотканный из невидимой материи. Старый, искалеченный, избитый временем — с рубцами и царапинами, с отколотым куском и стёртой рукоятью. Однако даже так было видно: нож острый и словно овеян некой магией. Ну ещё бы, у проклятого бога — и без магии…       Девушки, ещё недавно светившиеся от переполнявших их сил, сейчас в серости могли посоревноваться с камнями. Осунувшиеся, сгорбленные, словно уменьшившиеся в размерах — они казались такими крохотными и беззащитными… Словно маленькие бабочки с их тончайшими изящными крыльями. Лишь тронь — осыпятся.       Надо думать, Дреяр. Надо решать — время на исходе. Логика, эгоизм, холодный расчёт — что угодно, что поможет с этим выбором. Они обе — часть семьи, обе важны для гильдии. У Штраус есть семья, болельщица… её лишилась. И только мы — её поддержка. Но как я сумею посмотреть в глаза Эльфману после того, как сообщу о смерти его сестры? Ведь это я не углядел за демонессой.       Мира чарующе притягательна. Помню, как, будучи юнцом, вился вокруг неё плющом, при этом напуская на себя безразличный вид. А у самого-то глаза так и косились на непоседливую бестию. Привлекала, конечно, да и не только меня — всех. Слишком взбалмошная, чтобы не заметить. Но всё слетело со временем. У этой девочки есть Фрид, и я рад, что у него появилось что-то кроме следования за мной. Ох, не пример я для подражания…       Болельщица же… Чёрт. Люси. Зови её по имени. Люси одна, лишилась матери, затем отца. Помню, слышал как-то — дарил ей подарки все те годы, что мы провели на острове. Тогда в груди что-то неожиданно сжалось, представил: каждый год, извиняясь, вымаливая прощение, переступая через себя, этот человек посылал ей подарки. А она и не знала. И они не успели объясниться — не дождался. Не увидел. Не дожил.       Есть ли, кому её терять? Драгнил шатается с мелкой из Штраус, за Греем тоже кто-то вьётся. Что же ты, малышка, такая одинокая? Ведь должен быть кто-то, кроме гильдии, чтобы было ради кого вставать по утрам. Неужели она держалась всё это время только за себя? Ах, Духи… Её Духи. Локи, будь добр, проследи за ней там, если эта звёздочка попадёт на ваши небеса. А меня… пусть карает хоть сам Звёздный Король — сам осознаю, как подло и бесчестно поступаю.       Пока Лаксус, словно статуя из гранита, неподвижно стоял, хмуро сдвинув брови, одна из девушек тоже приняла самое непростое в своей жизни. Она коснулась рукой ноги Лаксуса — всё, до чего сумела дотянуться — и в упор посмотрела на него. Затем, как смогла, улыбнулась. — Убей меня, Лаксус, — неожиданно выдала она, так ровно, что маг молний запнулся на мысли и взглянул на неё. В этот миг он растерял своё хладнокровие — в груди что-то сдавленно стучало. — Эй, Лампочка! — со свистом выдохнула Люси — кричать не было сил. — Слышишь меня? Мира должна выжить, — шепнула девушка, понимая, что растратила на это все свои силы.       Мираджейн распахнула глаза и уставилась на златовласую блондинку. Штраус обомлела от таких слов. Девушка ничего не сказала, всё так же молчаливо глядя то на Люси, то на Лаксуса. Затем поднесла руку к лицу и, кажется, вытерла слезинку.       Какая простая, казалось бы, для меня задача — убить человека. Я не безгрешен, руки в крови замарать тоже успел. Но так же успел пересмотреть свои приоритеты и… привязаться к этой искренней девчушке. Успел заглянуть в шоколадного оттенка глаза. Успел отметить не только её внешность, но и тот внутренний стержень, что позволял ей вновь и вновь вставать наравне с теми, кто намного сильнее. Она отдавала всю себя, чтобы защитить нас.       Да, мои последние мысли только о ней — о девушке, способной быть одновременно хрупкой и сильной. О девушке, которая не дала себя сломать. О девушке, которая с каждым шагом становилась сильнее. О девушке, которой покорилось небо. О девушке, которая приняла самое важное в жизни решение: отдать эту самую жизнь.       Занося руку с ножом, Лаксус отдавал дань Люси. Он был не в праве оспаривать этот выбор. Не было времени, не было возможности, не было причин. Она готова была умереть, а забирать жизнь у Мираджейн, которая была не согласна умирать… Было бы ещё подлее. Лаксус унял дрожь в руке, чтобы девушки не видели его слабость. Он должен был быть таким же стойким, как и Люси. — Лаксус, я бы хотела кое-что сказать перед смертью, — выдохнула девушка, морщась — проклятый бог с каждой секундой выпивал из них всё больше сил. Из-за накативших боли и слабости улыбка, которую она пыталась выдавить, исказилась в гримасу страхая и осознания конца. Её конца. — Я… — начала было Сердоболия, но, подумав, замолчала. Если она сейчас признается, то Лексус может передумать, а этого не надо — умереть должна Люси, ведь Мира такого не заслужила. — Ничего, — приняв ещё одно слишком важное решение, шепнула заклинательница. — Просто запомните меня улыбчивой, — в итоге решила она и действительно приложила все оставшиеся силы, чтобы искренне улыбнуться. Ему. Тому, от взгляда на которого давно ёкает сердце. Тому, кто… — Прости, — не сдержав маску холодности, шепнул Лаксус перед тем, как нанести удар.       Мужчина малодушно закрыл глаза и вонзил нож на инстинктах. Инстинкты не подвели — лезвие пробило грудную клетку, войдя в тело с невероятной лёгкостью. Лаксус от неожиданности открыл глаза и ошарашенно посмотрел на Люси, которая умирала буквально у него на руках. Слишком быстро, чтобы что-то сказать или сделать. Дреяр, словно на секунду потеряв рассудок, попытался было собрать разливающуюся кровь в ладони и вернуть её обратно. Лишь взглянув на свои окровавленные руки, мужчина понял, какую глупость хотел сделать. Какую бессмыслицу. — Лаксус, её больше нет, — больно резанул по сознанию холодный и бесчувственный голос.       Дреяр поднял голову и взглянул на Миру. Секунды хватило, чтобы он лбом уткнулся в живот Люси и шептал, как безумный, слова извинения. Ошибся. Не заметил, что за обманной внешностью безобидной куколки скрывается всё та же демонесса. Ведь он уже когда-то открывал для себя её суть, поэтому и охладел. Но… Поверил, что изменилась! Поверил! И вновь ошибся. — Ты что, плачешь? — с удивлением и насмешкой воскликнула Мираджейн, глянув на мага. — Было бы из-за кого, Дреяр, ты же с этой девчонкой ничего общего не имел, — фыркнула Мира, с которой слетела слабость от действий проклятого бога. Она кокетливо оправляла платье. — Я оставил тебя в живых лишь ради твоей семьи, — холодно и очень яростно проговорил Дреяр, не выпуская из рук тело заклинательницы — он ещё долго не мог заставить себя успокоиться и отпустить её. Всё казалось: вот-вот очнётся. Всё казалось: он её не убил.

***

      Я… умерла? Похоже, что так, как бы странно это ни прозвучало. Так и не сказала Лексусу, что люблю его… Люблю его глаза, в которых изредка можно было прочитать нежность, его сильные руки, его едкую ухмылку, его желание защитить всю гильдию, его голос, низкий, рокочущий, словно раскаты ночного грома… Ох, я действительно люблю его. Или же любила? Я ведь умерла.       Что же мне нужно сделать, чтобы избавиться от этой липкой, съедающей меня изнутри темноты? Как выбраться из этой тишины, как исчезнуть из этого бесконечного ничего?       В мозгу словно щёлкнуло, отчётливо выделив мысль: отпустить. Мне нужно отпустить? Ох, действительно. Всё это в прошлом. Я слишком зациклилась на том, что было при жизни. Мои друзья, Лаксус, мастер… их для меня уже нет. Сердце сжалось: их для меня нет, так же, как и меня для них…       Я могу идти? Куда? Здесь нет выхода, здесь нет ничего… К Звёздам? Я хочу к Звёздам. Мои любимые Духи, быть может, мы встретимся с вами, оказавшись на одном небосводе?..

***

      Медленно, но верно мы свыкались с мыслью, что её больше нет. Кто-то — очень долго. Но в этих рядах я не оказался. Я остался тем, кто не привык. Каждый день, вспоминая те моменты, я, затаив дыхание, ждал: быть может, сегодня наша малышка спустится к нам? И как зачарованный, по ночам вглядывался в небосвод. Быть может, среди созвездий знаков Зодиака появилась одна звёздочка?..