***
- Йеен, скажи, почему именно ты командуешь? – отозвалась наконец-то шаманка, позвякивая кольцами своей кольчуги, ибо разоритель всячески пытался раскачать свою хозяйку и рвался в полет, то и дело выпуская янтарные крылья из-под хитиновых надкрыльев. - Я, в конце концов, старше и сильнее тебя! Я могу убить любого ордынца или тварь, а ты… Максимум смажешь мне раны своей магией, да своего ша натравишь. Так какого хрена, Йеен? – в этом маленьком бунте слышались нотки неуверенности, но вопрос в голове дренейки явно возник давно ради одной единственной цели – повеселить жрицу, ибо та в первую очередь улыбнулась, натянула поводья и заставила зверя остановиться, подняться на дыбы и недовольно заворчать. Шаманке пришлось провернуть тоже самое, резко развернув ездового жука. - Потому что пока ты вонзаешь свои зубы в горло врагов, я делаю твою победу гарантированной. А если ты проиграешь, то я смогу вернуть тебя с того света, смекаешь, Глитч? Да и к тому же… - жрица подвела разбойника ближе и, чуть наклонившись в бок, протянула руку к лицу шаманки и пальцами схватила её за щеки, притягивая к себе и мерзко, по-змеиному, шипя ей прямо в губы, продолжила: - У тебя кишка тонка командовать. – мерзко облизнувшись, дренейка отпустила подругу и выровнялась в седле. Хруст верхних веток заставил двоих путешественниц напрячься и обратить недоверчивые взгляды наверх, где на них робко спустились сухие листья. - И держи ухо востро, мы далеко не на землях Альянса… - недоверчивый взгляд в густые заросли, за спину, но враг умел затаиться не хуже любого хищника, так что дренейкам оставалось лишь пришпорить своих тварей и двинуться ускоренным шагом к выходу из мрачной чащобы леса, ближе к дороге с которой можно было взять разгон и взмыть в воздух, где они уже будут в относительной безопасности.***
Лес казался бесконечным и чем глубже дренейки погружались в него, тем темнее и мрачнее он становился, а вскоре и вовсе закончилась тропа, так что пришлось спешиться и идти пешком. Сухие ветки так и рвались схватить незадачливых путниц, путаясь своими тонкими пальцами в одеждах и плащах, угрожая разорвать столь дорогое и прекрасное снаряжение, но каждый раз их старания были тщетными, ибо дрейнейки вовремя замечали неприятные ветки в одежде. Жрица, матерясь на чистом дворфьем, уже прокляла и лес и эту вылазку на которую её подбила шаманка. - Горы золота… Купим тебе новый посох… Заведем тебе ручного ворга… Да-да, сука, что бы еще раз, да в такие дебри! – праведных гнев окружал дренейку темной аурой, а шаманка и вовсе решила подлить масла в огонь, резко исчезнув из поля зрения, оставив впереди лишь ярко-янтарный зад разорителя, что размахивал жалом прямо перед носом Йеен. - Глитч! – крик разбился о темноту леса и рассыпался искореженным эхом, поднимая в небо сотни черных крыльев, что мерзко заверещали. Нервно сглотнув, жрица достала из-за спины посох и уже сложила пальцы в знаке призыва ша и даже если призванная тварь не убьет обидчика, то хотя бы даст фору. - Глитч! Где ты, волчья задница!? – крик был уже более робким, голос всемогущей жрицы дрожал, а сама она уже низко пригнулась, стараясь спрятаться за шеями своего небесного разбойника. Но тут из чащобы раздался грозное и голодное рычание на которое и разбойник, и разоритель тут же нервно отреагировали и ощерились в темноту, останавливаясь и не желая двигаться вперед. Икнув от испуга, когда рычание повторилось, а в кустах, кажется, сверкнули чьи-то зеленые глаза, жрица вжалась спиной в своего зверя и приготовилась к самому худшему развитию сюжета. Но рычание смолкло, лишь шорох листьев выдавал недруга, который ловко и быстро перемещался в тени, обходя дренейку со спины, но листья, казалось, шуршали везде, и точное местонахождение хищника вычислить было невозможно. Набрав воздуха в грудь побольше, прибавляя себе смелости и нагоняя на себя раздутый вид, жрица с наигранным бесстрашием посмотрела в темноту и, направив посох наугад, произнесла заклинание и луч света ударил в пустоту, разнося небольшой куст волчьей ягоды в пух и прах, но, увы, там был лишь куст. - Выходи, тварь и я… - так и останется загадкой то, что хотела сделать жрица с тем, кто не вышел бы из темноты, ибо в тот же миг чужое горячее дыхание обожгло ногу, а в следующий миг можно было услышать лишь оглушительный вопль жрицы, которую придавил огромный призрачный волк. Сверкая зелеными глазами, скаля зубы, хищник придавил отнюдь не призрачным весом, дренейку к земле и приблизил свою ужасную морду прямо к лицу дренейки и… облизнул её. Послышался заливистый и мерзко-знакомый смех, после чего волк свалился на бок и закашлялся в смехе, виляя хвостом и явно задыхаясь от приступов истерики. Осознав то, как жестоко шаманка её напугала, жрица отошла от шока и, поднявшись на ноги, отряхнув робу от пыли и листьев, быстренько сложила пальцы и из-под земли вылезла мерзкая черно-белая морда ша, который заверещал и пополз в сторону шаманки-волчицы, угрожающе щелкая мокрой пастью.***
- Ну Йеен, ну прости, ты теперь все время будешь дуться? Черт подери, да ты бы видела свое лицо! – никак не могла заткнуться шаманка, всячески догоняя жрицу, что вечно рвалась теперь вперед и смотрела на подругу такими глазами, словно та лишила её доброй половины сердца, хотя, постойте, ведь так оно и было! После того случая в лесу обе подруги долгое время шли молча и даже выйдя на тракт, жрица не спешила давать команду к взлету, но спустя короткое время сделала это неожиданно и довольно резко из-за чего разбойник недовольно зарычал, чуть было не познакомившись в ближайшим высоким дубом поближе. Глитч с трудом нагнала подругу, заставя своего жука буквально попыхтеть от усилий, ибо на вертикальные подъемы жук отзывался плохо, в отличии от зверя жрицы. Но вскоре, набрав нужную высоту, две дренейки выровнялись и взяли прямой курс до самого Штормграда, столицы всего Альянса. И всю дорогу шаманка пыталась разговорить жрицу, желая обойтись без извинений, которых так ждала Йеен. Но до самих ворот диалог выходил односторонним, пока стражники на белоснежных грифонах не остановили парочку и не заставили спуститься вниз для проверки. - Только прошу тебя не открывай рот, ладно? Говорить буду я, а то еще ляпнешь дурость, как в прошлый раз. – жрица даже стиснула зубы, что бы не отвесить звонкую пощечину шаманке, которая лишь передразнила подругу и, подведя зверя к воротам города, спешилась. Благо разговор со стражниками вышел коротким и, вновь оседлав свою скотину, двое направились в город, прямиком в торговый квартал, где каждый мог показать себя, да на других посмотреть. Ох уж этот шумный Штормград. Кузня, торговые ряды, собор, шумный и суетной аукционный дом, а так же прекрасная таверна с лучшим вином во всем городе! Но пить в самой таверне было просто кощунством и испытанием собственных нервов, ибо там было не менее шумно, чем на улицах, так что, взяв парочку бутылок, да набив сумки необходимыми припасами и пробежавшись по ряду магазинов, обе подруги скрылись в небольшом дворике с большим деревом посередине и, усевшись под тенью его кроны, ловко раскупорили свои напитки и принялись за долгожданный отдых. - Ты же простишь меня за ту выходку? Ну просто… Просто не удержалась. Этот лес был таким жутким, а ты такой напыщенной, что аж прям лапы чесались сбить с тебя эту спесь. – после пары глотков выдала шаманка, обращая взор щенячьих глаз в сторону жрицы за что тут же её в лицо прилетела ладонь дренейки, что накрыла все лицо незадачливого шутника. - Я тебе все прощу, ты сама знаешь. – с тенью легкой улыбки прошептала жрица, отпивая из бутылку и, переместив ладонь на щеку подруги, мягко притянула её к себе и ласково поцеловала в губы. - Ты ведь мне дороже всего на свете. – то ли вино так заговорило в израненном сердце жрицы, то ли это действовала расслабленная обстановка, но ласка лилась из неё рекой. Притянув к себе шаманку, Йеен обняла ту и мягко, совсем по-кошачьи, проурчала той на ухо. Так они просидели достаточно долго, пока в закоулок не заглянул с обходом стражник и, смутившись такой картине, звеня латами, поспешил удалиться. Опомнившись, Йеен мягко оттолкнула от себя Глитч и, допив последние капли вина, потянула за собой шаманку обратно в таверну, где они уже успели снять комнату. Их телам требовался отдых, как и душам, но в собор жрица намеревалась утром, ибо идти к пастырю с явным запахом винной браги было несколько неприлично.