69

То, что в первый раз будет неловко, знает каждая старшеклассница, но то, что неловко будет не фантомной "ей", а ему, самому распрекрасному Чон Чонгуку, он мог представить с большим трудом. И явно не угадал бы с тем, кто сможет доставить то непередаваемо дикое смущение; того, кто, как сейчас, мягко потирается влажной щекой о левое бедро, поддерживая под коленом ладонью и приподнимая. Ой, как дела, Тэхён? "— Можно? — — Молчишь? — — Значит, я разрешаю себе. — Постой. — — Можно."

Ну, просьба была лишь знаком приличия и жестом воспитания благодушного томного мальчика.

В момент, когда Тэхён легко подталкивает Чонгука в сторону примерочной, тот успевает лишь бросить короткий немой взгляд на разглагольствующего лидера и споткнуться о елейный прищур всегда подозревающего Юнги. Тэхён одной рукой держит суетящегося за талию, а пальцами второй сминает пиджак на плече и что-то шепчет в шею. — Да почему именно сейчас? — А где, в общаге? Где по мужику на семь квадратных метров? Чонгук мог бы возразить, что сейчас не хочется, да и голова болит, но Тэхён красноречиво жмётся к нему бёдрами и выдыхает: Чонгук понимает — его проблема не подождёт. Тэхён благоразумно прикрывает за собой дверь и щёлкает шпингалетом, выдавливая из тишины громкий металлический удар. Переполненная вещами комната погружается в оглушающую тишину. По сути, у них и до первого поцелуя дело не доходило ни разу. Чонгук витает между мирами, часто моргает, пытаясь отделить реальность от череды снов с тэхёновой начинкой, но стоит лишь на секунду погрузиться в себя, а затем открыть глаза, и он видит полуоткрытый овал мягких и тёмных тэхёновских губ вблизи своей переносицы, понимая: таких снов ещё не было. — Позволь и тебе сделать приятное. Тэхён опускает макнэ на чемодан стаффа под крокодилью кожу: его разъехавшиеся коленки оказываются выше головы. "— Такой молчаливый. — А что хочешь услышать? — Ничего, хоть сегодня помолчи, пожалуйста." Тэхён садится на колени и опускает задницу на холодный пол: только так нерастянутая спина позволяет припасть головой к ногам друга. Чонгуку пока что не комфортно и до жути кажется странным его взгляд, который из обычного-пустоголово-насмешливого перетекает в такие-взгляды-запрещают-законом. Чон ещё не возбуждён, но ментально употреблённое горячительное ударяет в мозги и расширяет рамки фантазии: он видит перед глазами замершее вспотевшее лицо хёна с размазанными его рукой белыми каплями на губах и подбородке. У самого Тэхёна — всё трещит и натягивается. Давайте поможем Тэхёну снять напряжение. Что у нас любит мальчик? Глубже и чтобы побольше влаги стекало? Тэхён всё крутит пальцами по ногам макнэ и выводит одному ему понятные символы, по которым легко прикасается губами и языком, оставляя тёмные следы на ткани. Продолжая гладить своей покрасневшей щекой колено, он неразборчиво тянет ладонь к чоновской ширинке. Останавливается. Тяжёлое дыхание пронизывает самые верхние слои стратосферы. В комнате пылающим огнём сгорает лента времени и пускается в сбившийся ход лишь на секунду, когда Тэхён крепко зажимает горячую плоть и разжимает пальцы, массируя подушечками по очерчено видимому контуру. Чонгук полыхает и истекает истомой, не глядя вниз и лишь чувствуя сильные прикосновения. — Да расслабься, не танцуешь же. Тэхён давит насмешливость, что получается, откровенно говоря, так себе, и разводит ноги напротив шире, устраиваясь между ними поудобнее и подбираясь пальцами ближе к блестящей собачке на молнии. — Скажи, как только. Он продолжает сосредоточенно массировать твердеющий член через ткань, глядя только на свои перебирающие пальцы. С нажимом проводит сведённой полукругом ладонью и наглаживает эрекцию. Но макнэ молчит. Тэхён обреченно вздыхает, вычерпнув из пустоты глаз желание побыстрее засадить ему. Стон прорывает глотку Чонгука: Тэхён самым кончиком носа проводит по стволу, размётанными волосами закрывая сверкающие агатами глаза. Всю неприличность картинки выдают чёртова родинка и полуоткрытые губы. — Только. — Что? — Тэхён отрывается и наклоняет голову. Чонгук следит за серебряным крестиком серёжки, сдвинутым набок, и не говорит, а дышит, складывая: — Говорю. Я только... Тэхён молчаливо брошенным жестом заставляет подняться и скатывает чоновские отглаженные брюки вниз к самым пяткам, переползая ближе к разомлевшему под тонкими пальчиками и толстым языком парню. "— Эй, Чонгук, думал ли ты когда-нибудь о таком? — Ни разу в жизни. — А я вот каждую ночь." Когда Тэхёна кроет, страдают все окружающие. Когда Тэхёна накрывает, шары за ролики уезжают у младшего. Он по бокам цепляется за резинку белья и тащит вниз, причиняя тупую боль дрожащему Чонгуку, чья рука уже лежит на ляжке в запрещённой близости от паха. Лишь тихое "не стоит" останавливает его. У Тэхёна всё колет и жжёт, но предложение уединиться обязывает доведение до конца. Которому и края не видно, потому что с каждой минутой, с каждым касанием пальцев, с каждым горячим выдохом Чонгук всё больше возбуждается и становится шумнее. Тэхён считает от одного до трёх и накрывает его член своим горячим языком. Тэхёновская наработанность видна невооружённо, что на самом деле стрёмно, если чутка подумать. У Чонгука времени на это нет. Кадык старшего сумасшедше прыгает вверх и вниз, пока он мнёт у основания эрегированный пенис, касаясь обкусанными губами вздувшейся головки. Губы краснеют-синеют с дикой силой и слегка припухают от пробегающегося от края до края непослушного языка. На верхней губе тускло блестят капли слюны. Чонгук что-то говорит, то ли ругается, то ли просто от удовольствия, но в ушах Тэхёна — классический шум морского прибоя. Он с несравнимым удовольствием и с толикой вкусного аппетита перебирает пальцами по выпуклым венкам, зацеловывая каждое ответвление, ведущее вокруг ствола. Тэхён уделяет внимание каждому пропущенному ранее миллиметру и, только опробовав всего на вкус, забравшись пальцами глубже, размазав смазку сомкнутыми губами сверху-вниз и снизу-вверх, дотронувшись носом, в пальцах подержав уздечку, спустившись горячим дыханием ниже на яйца, решает разомкнуть рот под серию тихих стонов-просьб. Где-то сверху Чонгук на грани обморока, поэтому впервые смотрит вниз и сразу же ловит прищуренный взгляд потемневших и влажных глаз со следами размазанной по векам подводки — нечто запредельно опасное. Тэхён берёт сразу до горла, содрогаясь от ощутимого толчка неконтролируемо дёрнувшихся бёдер. Ким, будет ли ему комплиментом, коронованный принц минетов. Тэхён причмокивает, обхватывая губами налившийся ствол. Рвано дыша, он чередует широкие мазки толстым языком с глубоким проникновением члена в горло и не может удержаться от того, чтобы не сплюнуть смачно на багровую головку, а затем размазать натянутым на плоть ртом, красными губами, мокрым языком. Тэхён мычит и слышит вполуха ворох незаконченных фраз: Чонгук сгорает, ёрзая и подаваясь бёдрами вверх. На спине его белоснежной рубашки — капли пота. Тэхён всасывает до предела и уже не может заглотить полностью, хотя и очень старается. — Ты чего такой выносливый? Он дрожит всем телом и непослушными пальцами раздвигает на груди рубашку, оттягивает от шеи галстук, перебрасывая его за спину. А дальше — в повторное было бы, если бы не, но. — А как же ты? — сипло выстанывает Чонгук, выдрав за хвост нужные слова, повисшие в воздухе. "Ты же притащил сюда из-за своего стояка. Ты же возбудился, а не я. Ты же хотел, пока я и не думал, ты же, ты же, ты же". По правде, он желал услышать отречённое "нет". Но как можно предугадать Тэхёна? — Ты хочешь попробовать? Это не сложно! Блять. В глазах Тэхёна зажигается невидимая раньше искра желания оказаться соблазнённым, а не быть соблазнителем. Он продолжает смотреть снизу вверх, а потом после короткой паузы, не отрываясь от чёрных провалов Чона, наклоняется, улыбается одними кончиками злосчастных губ и высовывает змеиный язык. У Чонгука пробочки в голове вылетают, пока он играет в гляделки с парнем, со всей чуткой нежностью массирующим его яйца. — Будешь пробовать? — ухмыляется. Но как красиво выглядит его член в этом шикарном горячем рту... — Да. Несколько моментов жизни безвозвратно проходят мимо. В следующую осознанную секунду Тэхён уже раскладывает друга на диванчике, с трудом стягивая прилипшие к ногам штаны вместе с ботинками. У Чонгука помутнение сознания уровня "кома" и натянутые в паху штаны старшего прямо-прямо напротив глаз. Он неосознанно тянет руку и, не подумав, касается. Треск тишины прорезает грубый гортанный рык. Чонгуку хочется совсем чуть-чуть власти, Тэхёну она не сдалась от слова "совсем". Он с силой, несоизмеримой с его тонким телом, раскладывает Чонгука на диване и бьёт по ладоням, тянущимся к блестящей застёжке ремня. Снятую одежду он не глядя бросает за спину. Присмиревший Чонгук наблюдает за хёном с толикой страха, но тот и сам беспокойно стопарится, оставшись без нижнего белья. Он тяжело дышит, облокотившись побитым коленом на обтянутый кожей бок диванчика, и дрочит себе правой рукой. Только от одного вида раскрытого и потрёпанного Чонгука у него бессильно кружится голова. — 69, я видел такое, — стопроцентно зря подаёт голос младший и почему-то решает, что теперь ему можно всё. Под аккомпанемент стонов Чонгук сжимает мозолистую ладонь на багровой головке старшего. Улавливая прямо над ухом басовитые нотки, он старается расслабиться и спрятать глаза, но отвести их от того-тэхёна сложнее прохождения всех испытаний мира вместе взятых. Чонгук интенсивно мнёт его член рукой, чувствуя под пальцами текущую тёплую смазку. Хён почти готов, осталась лишь капля работы. Чонгук тянет его за талию забраться с ногами на диван, а затем, неопределённо махнув головой, заставляет развернуться задом к своему лицу и наклониться, падая в коленно-локтевую по бокам от него. Тэхён подгорает от немыслимой ситуации и ёрзает коленками по чёрной коже, устраиваясь поудобнее. Перед его лицом не доведённый до излияний красивый, чуть изогнутый член макнэ и накаченные бёдра; над Чонгуком картина похлеще, но описать он её не берётся, хотя надолго запоминает подрагивающую от частых движений головку и поджатые яички. Чонгук и берёт первым. За своей головой придерживая стопу Тэхёна, норовившую соскользнуть с косметического столика, он коротко всасывает головку и долго не отпускает, как сироп с конфетки, слизывая капли стекающей смазки. Тэхён гнётся в спине и всхлипывает. Он целует чоновские тазовые косточки и губами изводит головку. Сил на большее просто не хватает, но, чувствуя на языке знакомый вкус, он в последний раз вбирает в себя до середины. Капли полупрозрачной спермы текут по животу застонавшего макнэ. Тэхён слизывает длинную белёсую дорожку и утыкается носом в лобок: колени подкашиваются необратимо. Хён практически падает на Чонгука, заставляя того доводить старшего до оргазма одной лишь рукой. Пары фрикций оказывается вполне достаточно. Обессиленный Тэхён сползает с дивана, путаясь в руках-ногах, и переводит дыхание. Чонгук заваливается рядом, кладя подбородок старшему на плечо, и лишь сила рассудка напоминает ему о необходимости хотя бы стереть с обоих следы: для этого отлично подходит злополучный тэхёновский галстук. "— Опять спят? — недовольно бурчит Намджун, оглядываясь на задние сидения машины. Но все пропускают бессмысленный комментарий мимо ушей, лишь Юнги тихонько улыбается. Не то чтобы он что-то знает, но обладает сильным шестым чувством."