Гирлянда

Несерьезные раны доставляли неудобство. Конечно, несколько исцеляющих растений обвивало руку, но заживали раны очень медленно. Курама надеялся, что успеет поправиться до того, как достигнет цели, которая была совсем рядом. К нему давно не подбирались настолько близко. Он был неосторожен, не смотрел по сторонам и забыл, что происходит, когда теряешь бдительность. Что ещё его беспокоило – он опоздал. Он обещал ведь Юске, что придет вовремя, и все равно не успел. Остановившись перед дверью, украшенной зеленым венком с красной гирляндой и желтыми колокольчиками, Курама позвонил. Между делом стряхнул с ботинок налипший снег и оглянулся. Конечно, он оставил несколько растений возле дома, но хотелось лишний раз убедиться, что все в порядке. Дверь распахнулась настолько резко, что Курама невольно отпрянул, инстинктивно выставляя руку вперёд, словно в попытке защититься. — Наконец-то! — Юске выглядел и взволнованным, и рассерженным одновременно. — Где тебя носило? Курама спрятал за спину испачканный в крови йокая рукав. — Прости, опоздал, – виновато сказал он. У Курамы оправданий не было, но говорить Юске, что на него опять напали, не хотелось. — Заходи, — улыбнулся Юске и пропустил его вперед. Курама, бросив очередной осторожный взгляд за спину, вошел в дом. Теплота обожгла кожу. Не успел Курама разуться, как сильные руки обняли со спины, заключая в объятия. — Я думал, ты не придешь. Курама накрыл теплые ладони своими. — Знаешь ли, ждать, пока ты где-то там пропадаешь, разбираясь со своими охотниками за головами, и бездействовать – сложно! Они с Юске договорились, когда начали встречаться: Юске не лезет в его разборки, Курама в разборки Юске. Вмешиваются только тогда, когда кто-нибудь из них попросит помощи. Остальные были не в счет. Кувабара был слишком поглощен ухаживаниями за Юкиной, Хиеи никогда не лез в драку без видимой на то причины, оставаясь в стороне. В самом начале Юске по привычке продолжал приходить на помощь и трясся чуть ли не над каждой царапиной Курамы. Но сейчас вроде бы поутих и научился контролировать свои порывы. Конечно, Курама чувствовал Юске поблизости, но тот не показывался, и все вроде бы наладилось. А теперь и вовсе Юске ждал дома, хотя сегодня помощь не помешала бы. Курама опустил голову, чувствуя себя виноватым. — Ты знал? Почему тогда остался ждать? — Потому что я обещал! — Юске высвободился, развернул Кураму к себе лицом. — А ты мог позвать, раз было настолько сложно. Тогда бы не пришлось прятать от меня свои раны. Думаешь, я не чувствую йоки, исходящую от твоих растений? А этот запах йокаев, как дым сигарет, — хочется тебя отмыть поскорее от него. Курама виновато улыбнулся. Ничего не оставалось, как показать руку. Юске недовольно запыхтел, помогая выпутаться из темного пальто. На нем не было видно следов крови. Курама недавно начал покупать темную одежду, когда участились нападения. Конечно, йокаи и раньше нападали, но не с такой периодичностью. Юске разузнал у Коэнмы, что на Йоко все еще объявлена охота, а награда довольно приличная. Поделать с этим Коэнма ничего не мог, поэтому оставалось бороться с теми, кто подбирался слишком близко. — Иногда ты чересчур наблюдателен. — Я всего лишь проявляю заботу, — Юске прижал его к стене и потянул за край влажного шарфа. — И мне не нравится, когда трогают мое. — Я могу за себя постоять. — Курама с интересом наблюдал за Юске. Он знал, чем подобные разговоры заканчивались, но эта игра ему никогда не надоедала. Юске сжал его руку, и на рубашке проявилось алое пятно. Растения не справлялись с регенерацией. — Я правда за тебя переживаю. — Он уткнулся лбом ему в плечо. — Каждый раз. Их слишком много, Курама. Это не нормально. — В этот раз они угрожали моему брату, — сказал Курама, отводя в сторону ладонь Юске. Обмотанные бинтами костяшки едва ли скрывали кровоподтеки. – Я не мог оставить это просто так. Они могут угрожать мне чем угодно, использовать грязные приемы, но не семью. Юске кивнул, задевая плечо горячим дыханием, глухо спросил: — Ты их всех убил? Курама никого не убивал, предпочитал решить все по возможности мирным путем. Когда же дело касалось семьи, то границы стирались, и могло произойти все, что угодно. Юске слишком хорошо его знал и задавал правильные, больно жалящие вопросы. — Да. — Курама склонился и обнял его. Юске, такой тёплый, ждал его, переживал. Курама чувствовал, как Юске хотелось оказаться рядом в тот момент, когда его связали и избивали. Курама невольно вздрогнул, вспоминая, как ему в руку вонзили нож и блокировали йоки. — Ты как? — Не знаю. Юске взглянул ему в лицо, стянул шарф с шеи и откинул в сторону. Не выпуская руки, повел за собой в комнату, где вместо стола было поставлено котацу. На нем было несколько блюд, в том числе рамен. По телевизору всех с Новым годом поздравляло "Легендарное Трио". В углу светилась разноцветной гирляндой елка. — Ты ничего не ел, — заметил Курама. — Потому что ждал кое-кого. — Спасибо. Часы пробили полночь. — Провести с тобой следующий год не такая уж и плохая перспектива, — сказал Юске. Кейко, с которой Юске очень долго встречался, уехала учиться за границу. Там она встретила парня, дружеская симпатия к которому неожиданно для самой Кейко переросла в нечто большее. Юске сорвался с места и поехал к ней в гости. Когда вернулся обратно в Японию, был скорее задумчивым, чем подавленным, ничего не говорил и не объяснял. Где-то полгода они с Курамой исправно следили за Нингенкаем и отлавливали нарушителей Границы. А потом Юске сорвался. Хиеи тогда из-за поручения Рейкая отсутствовал. Кураме пришлось самостоятельно справляться с Юске. Битва истощила обоих. Но под конец, среди обломков заброшенного здания, куда пришлось увести Юске подальше от людей, случилось непредвиденное. Юске, пытаясь задушить Кураму, долго и оценивающе изучал его, задыхавшегося от нехватки воздуха, а потом притянул к себе и поцеловал. Юске невозможно было остановить. Он впивался в его рот, кусал губы, посасывал язык, а руки лихорадочно скользили по коже под одеждой и пощипывали, сжимали, царапали. Курама позволял, раз только так можно было усмирить его силу, а потом и сам поддался, начал увлеченно отвечать. Это потом уже, через несколько дней, Юске пришел и предложил встречаться. Смотрел он при этом в глаза Курамы, не прятал взгляд, не смущался. Юске много об этом думал и пришел с повинной и предложением к Кураме. — Если ты не будешь опаздывать, — продолжил Юске и угрожающе припечатал: — Иначе приду и спасу как принцессу, наплевав на договор. Курама засмеялся. Юске ведь и правда мог придти и спасти. Ему было под силу ворваться среди боя, всех раскидать, забрать Кураму и уйти. Однажды так уже было. Йокаи, с которыми дрался Курама, смотрели на Юске огромными глазами и пытались под его взглядом стать как можно незаметнее и вообще слиться с окружающей средой. Юске тогда закинул Кураму себе на плечо и, похлопав по заднице, предупреждающе прошипел: "Это мое. Поцарапаете — убью". — Я бы на это посмотрел. Юске поцеловал Кураму и, развернув к столу, усадил. — Ты наверняка голоден. — Он пододвинул Кураме рамен. — Не настолько, чтобы... — Твоя йоки истощилась, — заявил Юске, разламывая палочки. Спорить с ним было бесполезно. Курама кивнул, улыбнувшись уголками губ, и посмотрел в тарелку. Бояться истощения своей йоки было глупо. Ее он мог очень быстро восполнить во время секса с Юске. Беспокоился Курама за свою семью. Юске был прав, и с этим нужно было что-то делать. И впервые не было никаких идей. Йокаи брались словно из ниоткуда. — Курама, если будешь думать о йокаях, клянусь, я с тобой что-нибудь сделаю, — пригрозил Юске. — А ты разве не каждую ночь "что-нибудь делаешь" со мной? Юске поднялся и сел рядом с Курамой, обнял и притянул к себе. — Я на полном серьезе. Забудь о них до утра, а потом мы вместе что-нибудь придумаем — праздник же. — Ты опять сам все решил. — Потому что ты долго взвешиваешь и обдумываешь. Просто доверься мне. Юске часто это повторял. И каждый раз его слова срабатывали. Курама позволял себе забыться, доверяя Юске. — Ладно. — Вот и правильно. — Юске поцеловал Кураму в шею и отпустил. За окном закружил снег. По телевизору звучали какие-то поздравления. Тарелка с раменом неторопливо пустела под стук палочек и звон тарелок. Гирлянда на елке продолжала мигать, а Юске и Курама, сталкиваясь иногда локтями, продолжали встречать новый год вместе.