Сон

В нем нравилось все. Кувабара никогда не замечал за собой такого рода наклонностей. Его внимание целиком и полностью принадлежало Юкине-чан, которую он боготворил. Тогда с какого момента он стал замечать разного рода мелочи, связанные с... ним? Когда он задержался взглядом дольше положенного на шее, прикрытой темными волосами, решив сперва, что задумался о чем-то своем. С кем не бывает? В следующий раз, когда они выполнили очередное задание Рейкая, Кувабара поймал себя на том, что пялится на приоткрытые губы на его лице. Он тут же отвел взгляд, пока никто не заметил. Еще был один раз, когда Кувабара поймал себя за сталкерством: он подглядывал, как Курама переодевается в более удобную одежду взамен строгого костюма, в котором его застала новость о необходимости помочь Юске, – и ему стало стыдно за свою увлеченность. Они тогда отправились в спортивный зал, чтобы увеличить силу Кувабары. Там были и Юске с Курамой. – Тебе надо всего лишь перепрыгнуть при помощи рейкена, – говорил Курама и хлопал ладонью по кожаному боку "коня". Кувабара кивал, широко улыбался, а сам следил за тонким запястьем. Некстати представилось, что Курама этой же самой ладонью похлопывает по его бедру. Шлепки в фантазии выходили звучными, сочными и совсем уж развратными. – Согласен? – спросил Курама. – Ч-что? – Кувабара перевел взгляд с ладони на лицо Курамы. Зеленые глаза смотрели на него слишком понимающе, словно Курама прочитал в его голове то, что успел напредставлять Кувабара. – Ты согласен сперва использовать рейкен не в полную силу? Кувабара сам не помнил, что ответил, но Курама снисходительно кивнул и предложил попробовать. К слову, он тогда очень сильно волновался и забыл, что вообще нужно делать. Поэтому первая попытка оказалась неудачной. Вторая и того хуже. Третью можно было назвать вполне успешной – он приземлился аккурат на страховавшего Кураму. Вдохнуть его запах было приятным моментом, сравнимым с первым взглядом на Юкину-чан, только еще лучше. Нет, Юкина-чан всегда была на первом месте, такая нежная и ранимая, а Курама... От Курамы пахло мятой, розами и корицей. Кувабара хотел запомнить это мгновение: теплое тело под ним, с приятным запахом, частым сердцебиением, спокойным дыханием. Кувабара ткнулся ему в шею, чувствуя, как под губами бьется жилка. По ней захотелось провести языком, прикусить и... – Кувабара, хорош лежать! – крикнул Юске на весь зал. Наваждение, вскружившее голову, погасло разбитой лампочкой. Кувабара, нервно сглотнув – надо же, такую глупость сделал – едва не укусил Кураму! – приподнялся и посмотрел ему в лицо. Курама лежал под ним, и уголки его губ зашевелились, но разобрать слов он так и не смог. Губы – мягкие, чуть влажные – приоткрывались, но из них не доносилось ни звука. Кувабара хотел услышать, что он говорит, но это желание перебивало другое: сильное, торопливое и неконтролируемое. К губам хотелось прикоснуться, желательно своими, смять их, укусить, приоткрыть и проникнуть языком. Он уже наклонился, прикрывая глаза и вытягивая свои губы, гадая, прав ли в своих мыслях. И только в фантазии все выглядело очень круто, но на деле Кувабара еще ни разу не целовался. Выглядеть дураком и неумехой перед Курамой все-таки не хотелось, но попробуй объясни это телу, которое само тянется воплотить замысел. – Ты тяжелый. – В грудь ему уперлись ладони, от которых по телу словно электрический разряд прошелся. Кувабара открыл глаза. Курама посмотрел прямо на него и спокойно, но четко сказал: – Ты встать можешь? Или тебе нужна помощь? Кувабара мог встать, конечно – ничего с его телом не случилось. Точнее, случилось, но проблема была бы слишком заметной остальным. Урамеши бы точно начал ржать над тем, что у Кувабары встал. И если бы Курама знал, в чем именно нужна помощь, то не стал бы предлагать. Лучше Кураме вообще не знать, какие картинки вертятся в голове, когда Кувабара натыкается на него взглядом. – Что со мной может случиться? – Кувабара выпрямился, но получилось резко, словно он от огня шарахнулся, и разорвал слишком приятное прикосновение. Он постарался незаметно натянуть как можно ниже пиджак. – Я вообще силен! В следующий раз получится! Я уверен. – Грациозности тебе не хватает. – Юске ударил его по плечу. – Еще попытаемся? Он подошел к Кураме и протянул ему руку, которую тот принял с благодарностью. Кувабара никогда не замечал за собой, что будет с сожалением смотреть, как люди помогают друг другу. Огонек ревности пробежался по позвоночнику, осел на кончиках пальцев, сжавшихся в кулаки. Кувабара успел задаться тысячей вопросов, начиная от "Когда это Юске стал подавать руку Кураме?" до "И как давно они спят?". Ему не нравились ответы, которые он додумывал, не нравилось собственное полувозбужденное состояние. Больше всего ему не нравился Юске. Хотелось за ними проследить и разузнать, как много времени они проводят вместе и так ли близки, как видит Кувабара. – М-м, Юске, – позвал Курама и глянул в сторону Кувабары, вздохнул. – На сегодня, думаю, хватит. – Мы же только начали. Кувабара не такой слабак! – И все же, – спокойно, но чертовски убедительно сказал Курама, – на сегодня закончим. Кувабара пусть идет в душ, мы подождем, и... – Нет-нет, можете идти без меня, – замахал Кувабара руками. Проблема все еще давала о себе знать, главное, чтобы не окружающим. Наступив на горло своей ревности и постаравшись выглядеть как обычно, он продолжил с натянутой улыбкой: – Тут надо прибрать еще, да и к ребятам я хотел зайти. Книжки еще надо отдать в библиотеку... Вы идите, а я... Он опять поймал на себе понимающий взгляд Курамы. Кувабара раньше никогда не отличался внимательностью, даже старшая сестра над ним часто подшучивала, а теперь вот сумел заметить. Или это он так только на Кураму реагирует? Да, конечно, и стояк в штанах тому доказательство, как он "реагирует". – Ладненько, – Юске закинул руки за голову. – Идем, Курама. Когда они скрылись, Кувабара облегченно выдохнул и сел на мат. В штанах уже не так жало, но игнорировать проблему стало чуть легче, когда случайные свидетели оставили его. А уж в душе можно было хорошенько расслабиться, коря себя за неподобающие мысли. Вечером все проблемы, забивавшие голову, испарились при виде Юкины-чан. Она улыбнулась ему, и мир расцвел новыми красками, а когда Юкина-чан подарила ему сложенный из листка бумаги ирис, то и вовсе взорвался на тысячи сердец и звездочек. И неважно, что бумага была сырой и прохладной, словно пролежала долго в морозилке, – все, чего касалась Юкина-чан, понижало свою температуру. Кувабаре эта особенность даже нравилась – не у каждого любимая девушка может такое сотворить. Ночь преподнесла очередной сюрприз: снился Курама. В этот раз его ладони касались не только груди Кувабары, но исследовали тело, забирались под одежду и слегка царапали кожу. Кувабара сжимал Кураму в своих руках, почему-то уже обнаженное, и прижимал к стене. Курама обвивал его поясницу ногами, а Кувабара двигался внутри него. Ощущения были настолько реальными и острыми, что хотелось большего, чем поцелуи и укусы, движения внутри, общие стоны и смешанное дыхание. – Вот так, – Курама запрокинул голову. – Продолжай. Да... И Кувабара продолжал. Как можно не продолжать, когда его так просят? Он бы в любом случае ничего не изменил, потому что почти не соображал от нахлынувших чувств. И оргазма, накрывшего внезапно. – Тебе понравилось? – спросил Кувабара, не выходя из тела Курамы. Он уткнулся ему в шею, покрытую капельками пота, и улыбнулся. Чувство было превосходное, и он был бы не прочь повторить. То, о чем он мог только мечтать. Он прикусил кожу на шее и довольно прикрыл глаза – хотя бы сейчас можно было не заботиться о том, оставит ли он следы. – А тебе? – спросил Курама. – Я ведь лучше Юкины-чан? Кувабара подскочил на кровати и долго всматривался в темноту, пытаясь отдышаться. Он включил настольную лампу, долго смотрел на руки, на одеяло, заглядывал под него, пытаясь решить, что делать дальше. – Да ладно. – Мокрое пятно отчетливо проступало на трусах, как бы намекая, что делать ничего не надо – все уже сделано и без его помощи. Ладно, ему часто снились мокрые сны, но в них он всегда спал с девушками, а то и с несколькими. Но вот чтобы лучшие друзья вместо девушек – это что-то новенькое! И при этом, сравнивают себя с невинной Юкиной-чан! Хотя Кураме, наверное, можно, он же не виноват, что настолько красивый. Но вот чтобы сниться... да еще в таком положении! Кувабара вспомнил, как было тесно внутри Курамы, каким голосом он стонал его имя, как отдавался, и Кувабару снова накрыло с головой. – Да что же это... Можно же подумать о Юкине-чан, и... Нет, только не про это невинное создание. Кувабара никогда не опорочит ее такими фантазиями! Она ведь слишком чистая, милая и добрая. Но не снова же о Кураме думать? – Бля. Рука скользнула в трусы и сжала полунапряженный член. Кувабара обхватил его, провел несколько раз лениво вверх-вниз, словно проверяя, хочет ли. Хотел, и еще как. Только пришлось думать о Кураме, потому что при мысли о красотках реакции не появлялось. А вот Курама был особенным, той самой кнопкой пуска, от которой кровь становилась горячее, а дыхание сбивалось. Кувабара двигал рукой и вспоминал Кураму: его запах, близость тела, дыхание, волосы, глаза... Он бы с удовольствием посмотрел, как Курама обхватывает губами головку его члена, проводит по ней языком, оставляя слюну, а потом заглатывает чуть глубже и постанывает. – Да, – прошептал Кувабара, уже не соображая, о чем и ком думает. Уже неважно было, друг это или кто-то другой, важнее были ощущения, которые не хотелось терять. – Давай же. Кувабара бы смотрел, как ладонь Курамы тянется к собственному члену, как водит по нему. Наблюдал бы, как, отпустив свой член, Курама бы опустил ладонь ниже, проникая пальцами в себя и растягивая. Когда бы Кувабара сказал "Хватит", Курама бы отстранился, чтобы после раздвинуть ноги, оседлать Кувабару и сесть на член. И он бы наблюдал, как Курама двигается, вздрагивая каждый раз, когда опускается; как его коленки прижимаются к бедрам Кувабары, а пальцы на ногах поджимаются от удовольствия. Он бы смотрел, как Курама себя гладит, теребит соски и дрочит себе. И стонет, да. Курама обязательно должен стонать, у него такой красивый голос. Телефон на тумбочке завибрировал. Кувабара приоткрыл глаза и покосился в его сторону. Ему редко звонили в такое время. Не хотелось поднимать трубку, это значило бы попрощаться с податливым Курамой, который выгибался в такт их движениям. Включилась голосовая почта. – Кувабара... От одной интонации Кувабара кончил, заляпав живот и одеяло спермой. – Извини, что так поздно, – продолжал взволнованный голос Курамы. Черт, он даже не представлял, что Кувабара только что дрочил на него. – Надеюсь, у тебя все в порядке? Перезвони мне, пожалуйста, утром. Перезвонить если и хотелось, то только чтобы снова услышать это взволнованное "Кувабара", чуть растянутое на последнем слоге. Да, именно так Курама и стонал бы. И о чем он только думает? Стыдно-то как. Кувабара поднялся и пошел в душ, чтобы смыть с себя знаки собственного позора. Вернувшись в комнату, он убрал постельное белье, закинув его с трусами в стиральную машину. Застелив все снова, он посмотрел на телефон. Включил и прослушал сообщение еще раз. И снова вздрогнул от первого слова. Нужно было что-то делать. Желательно срочно, пока Курама не проник в мысли слишком глубоко и не обосновался там. Кувабара не хотел по поводу и без представлять Кураму, который отдавался ему, отсасывал и что-либо еще делал. Это было противоестественно. Но приятно. Черт. До самого утра Кувабара так и не сомкнул глаз. В колледж он собирался на автопилоте, не обращая внимания на окружающих. Все доносилось как сквозь слой пенопласта, едва ли преодолевая препятствие. У него сбилось дыхание при виде Курамы, ждавшего у ворот. От неожиданности, да, а вовсе не оттого, как он улыбнулся и поправил сбившуюся от ветра челку. – Я хотел с тобой поговорить, – начал Курама, протянув руку в приветствии. – Давай, – буркнул Кувабара, игнорируя руку. – Я опаздываю. – Ты вышел за час до начала, – заметил Курама. – Ты притащился меня встречать еще раньше. – Я хотел поговорить о том, что было вчера. Кувабара тут же вспомнил отдельные фрагменты сна: покрытая испариной кожа, искусанные губы, прилипшие к вискам волосы, вздымающуюся грудь с напряженными сосками, плоский живот, бедра... – Ч-что же было? – дыхание сбилось и Кувабара запретил себе вспоминать. Как назло всплыла картинка, как Курама облизывал его член и смотрел зелеными глазами ему в лицо. – Давай в другой раз, я опаздываю. Кувабара бросился бегом в колледж, проклиная свою память. Когда не нужно было, она молчала, например, на тестах, а когда хотелось стереть все подчистую, подкидывала слишком откровенные воспоминания. Тем более ненастоящие! Несколько дней Кувабара занимался всевозможными делами. Он даже в библиотеку сходил и подготовил реферат, только бы не встречаться с Курамой. А ночью... ночью фантазии брали свое, накидываясь голодным зверем. Каждую гребаную ночь! И каждый раз Кувабара извинялся перед Юкиной-чан за свое поведение – ее фотография хранилась на телефоне в отдельной папке. И пусть на фоне виднелся хмурый Хиеи, Юкина-чан мило улыбалась, затмевая собой всех. Поэтому перед ней было стыдно вдвойне за свои действия. Кувабара лежал на кровати, восстанавливая дыхание после оргазма, и смотрел в потолок. Шевелиться не хотелось. Он ждал, когда усталость возьмет свое, и он сможет заснуть. Оконная рама приоткрылась, позволяя ветру собственнически облететь комнату. – Прости, что врываюсь, но нам необходимо поговорить. Кувабара подпрыгнул на кровати и, подхватив одеяло, натянул до самого подбородка. Ничего толкового сказать у него не получалось, только открывать и закрывать рот, и пялиться на Кураму. Невероятно злого Кураму. – Что-то срочное? Юкина-чан в порядке? Он же пришел только по этой причине, верно? Хотя Кувабара не верил, что с Юкиной-чан могло что-то случиться, уж кто-кто, но Хиеи бы точно такого не допустил. Надо было еще выяснить, какие планы у Хиеи были на нее, иначе чего он так о ней пекся? Интересно, а есть ли кто-то у Курамы? Кувабара никогда не замечал, чтобы Курама встречался с девушками. Он видел, как на него смотрели и оборачивались, но не более. Наверняка у такого красавчика в школе были толпы поклонниц, и шкафчик ломился от любовных писем. Ах, если бы Кувабаре тоже хоть одна девушка написала признание в любви, Кувабара был бы невероятно счастлив. Так он думал до того момента, пока не встретил Юкину-чан. А вот потом... потом в мыслях появился Курама, и все пошло кувырком. – Нет, с ней все в порядке, – Курама тряхнул головой. – Я хотел поговорить о нас. Кувабара поднялся, продолжая кутаться в одеяло. Меньше всего хотелось общаться именно с ним. И именно сейчас, когда всего пять минут назад Кувабара представлял, как нагибает Кураму, наваливается сверху и трахает. – А где тогда Урамеши? – Только мы. Курама осторожно закрыл окно. Комната погрузилась в тишину. – Не мог подождать до утра? – Кувабара старался сохранять спокойствие, но не паниковать было очень сложно. Мысленно он рвал на себе волосы и сидел в ногах у Курамы, обещая, что больше этого не повторится. – Я ждал, – ровно ответил Курама. – Но ты от меня сбежал. Я мог тебя связать, перетащить в комнату и там поговорить, но тебе бы такие методы явно не понравились. – К-как же хорошо, что ты отказался от этой идеи, – Кувабара нервно рассмеялся, но смех атмосферу так и не разрядил. Он ощущал, как сгущается йоки в комнате. От нее сбивалось дыхание, воздух с трудом проникал в легкие. Быть чувствительным к такого рода вещам иногда слишком плохо. – М-мне повезло, ха-ха. – Могу я присесть? – А, да, к-конечно. – Кувабара подошел к письменному столу и сгреб одежду на пол. – Вот, пожалуйста. Кувабара краем глаза следил за Курамой и медленно отходил к кровати, стараясь смотреть на что угодно – в комнате было очень много занятных вещей. Непрошеные картинки того, что можно было сделать со стулом, Курамой и ситуацией в целом Кувабара прогонял. Он думал о детских песенках, Юкине-чан, ее оригами, о Юске, ревности, но ничего не помогало. – И... о чем ты хотел поговорить? – Кувабара сидел и смотрел в сторону, избегая взгляда Курамы. Пальцы теребили край одеяла, а сердце бешено стучало. – Могу я узнать причину, по которой ты меня игнорируешь? – Я н-не игнорирую! – Кувабара уже было поднялся, но снова опустился на скрипнувший матрас, пробурчал: – Ничего подобного. – Это началось после того, как ты на меня упал. – С чего ты взял? Кувабара занервничал сильнее, руки вспотели, по телу скользили капли холодного пота. – Я бы не заметил этого, но вот потом наблюдал за твоей реакцией. Твои взгляды были красноречивее слов. Признаваться Кураме, что он в его фантазиях главное действующее лицо... господи, да еще какое действующее лицо! Кувабара заметил, как краснеет его отражение в зеркале. – Я не могу об этом говорить! – Он накрыл голову одеялом, скрывая свое состояние. Отлично, ко всему прочему у него снова стояк. Да когда же кончится это все?! За что ему все это? – Ладно. – Кресло, на котором сидел Курама, скрипнуло. – Тогда буду говорить я. В его словах послышалась угроза. Таким же тоном он сообщал, что прольет чью-то кровь. По коже побежали мурашки. – М-может, не надо? – Тебя выдает рейки. При возбуждении, я имею в виду физическом, его сложно контролировать. Кувабара зажмурился и закрыл уши руками, замотал головой. Он не хотел слушать дальнейшие рассуждения, от которых итак было стыдно. В голове билась единственная мысль "Он знает!". – Если сопоставить факты, то... – Да! – Кувабара откинул одеяло в сторону и поднялся, гордо выпрямляясь. – У меня на тебя стоит! И что в этом такого? Курама едва заметно смутился и отвел взгляд в сторону: – Пожалуйста, присядь. – Ой, прости. – Кувабара тут же сел и закинул ногу на ногу. Светить перед Курамой натянутыми стояком трусами было слишком стыдно. – Я знаю, тебе противно... Еще бы, у твоего друга на тебя встает, он о тебе фантазирует, ему снятся мокрые сны о том, как он тебя трахает, или как ты берешь у него... – Хватит! – Курама вытянул вперед руку, останавливая. Его красное лицо было сравнимо по цвету с волосами. Таким он был еще красивее. – Не надо мне говорить, что ты представляешь, когда... Кхм, когда это делаешь. Оставь это при себе, пожалуйста. – Извини. – Понимаешь, у нас ничего не получится, – продолжал Курама, стараясь смотреть Кувабаре в глаза, но все равно отводил взгляд. А ему ведь было неловко так же, как и Кувабаре. – Не могу ответить тебе взаимностью. – Я не видел, чтобы ты встречался с девушками. "Или же это Юске", – добавил про себя Кувабара. – У меня есть Хиеи. – Да ладно?! Этот коротышка с тобой... вы встречаетесь? – осенило Кувабару. – То есть нормально встречаетесь? И... это самое, да? Ну, с друг другом... поцелуи, там... касания... – к концу фразы голос совсем стих. Стыдно было о таком говорить, когда узнал, что твои друзья мало того, что нетрадиционной ориентации, так еще и встречаются. – Да. Поэтому хотел попросить не так явно проявлять свои эмоции. – Курама заправил прядь за ухо. Лучше бы он этого не делал. – Я хотел выкинуть тебя из головы, правда. Не получается. Перепробовал все, и... если мысли и получается контролировать, то реакцию тела нет. А еще сны. – Сны, – повторил Курама. – Знаешь, у меня есть одно растение, сок которого помогает от бессонницы. Но тебе будет достаточно запаха пыльцы. – Оно мне точно поможет? Ты уверен? – воодушевился Кувабара и приблизился к Кураме. – Ой, прости. Курама перевернул ладонь, на котором тут же распустился небольшой росток, почему-то синего цвета. Очередное макайское чудовище. Курама бережно его погладил по бутону, который тут же распустился оранжевой сердцевиной. – Тебе всего-то пару раз перед сном нужно его понюхать – только погладь, и он распустится. Недели вполне хватит, чтобы избавится от фантазий обо мне. – А его поливать надо? – Кувабара принял с рук растение, цветок которого тут же свернулся. При этом Кувабара случайно коснулся пальцев Курамы, и дрожь не замедлила пробежаться по телу приятной волной. – Удобрения, земля, свет? – Он питается от моей йоки, так что все будет в порядке. Я потом приду и заберу его. За неделю он не успеет вырасти до опасных размеров. – Ага, спасибо. Опасных размеров. Всего-то! Кувабара с довольным видом поставил росток в недопитую чашку из-под кофе. Растение тут же увеличилось в размерах, впитав остатки напитка. Осторожно погладив бутон, который распустился, Кувабара понюхал его, но запаха почти не ощутил. Остаток ночи он спал без сновидений, как и обещал Курама. Всю последующую неделю Кувабара честно выполнял то, что сказал ему Курама. Пыльца помогала. Не было никаких диких фантазий, организм не так бурно реагировал на близость и вид Курамы. Все налаживалось, и это не могло не радовать. По истечении недельного срока Курама явился за ростком и был удивлен его размерами. Кувабара волновался, пока Курама возился с цветком. – Ты себя лучше чувствуешь? – спрашивал Курама, высушивая цветок в ладони. Листья блекли, осыпались на пол серым пеплом и растворялись. – Да, просто прекрасно! – Кувабара согнул руку, напряг, и похлопал по бицепсам ладонью. – Просто великолепно! Огромное спасибо! Выспался на год вперед! – Хорошо. Жизнь вернулась в прежнюю колею. Но иногда Кувабара подумывал о том, что было бы, если бы Курама не встречался с Хиеи? Они стали бы встречаться? И все сны, которые снились Кувабаре, сбылись бы? Помотав головой, Кувабара прогнал их. У него есть невероятно добрая и милая Юкина-чан. А что может быть лучше первой любви, которая окрыляет? Уж точно не Курама. Хотя...