Он особенный

      Он особенный. Не умопомрачительный запах крови, нет, не отдельно от того, в ком течет эта кровь. Я понял это не сразу, мне пришлось сделать ошибку и практически умереть, чтобы постичь эту непреложную истину. Но я выжил, я отрывал куски плоти от своего тела, чтобы иметь возможность быть рядом с ним. Я продолжал говорить себе, что он лишь один из лучших деликатесов, пропустив момент, когда он перестал быть божественным ингредиентом и стал моей целью. И даже пройдя сквозь пытки, после которых любой добровольно отказался бы от здравомыслия, он сохранил себя, он стал еще взрослее, еще загадочнее, еще пикантнее. Завладеть, подчинить, сделать своим – невозможно, можно лишь быть рядом, страдая от наслаждения, если он позволит. Он имеет надо мной власть, в силе которой мне страшно признаться. Я готов стеречь его покой, как пёс, готов защищать, готов быть всем, чего потребует его невозможная душа. Но ему это не нужно, он улыбнется своей лукавой улыбкой, поблагодарит, и сделает все сам, оказывая услугу мне, не принимая жертву, которую я послушно ему несу. В тот день он ушел, забрав с собой смысл моего существования, оставив меня в луже крови и слез. Время все же может остановиться.       Город тонул в лучах заходящего солнца. «Хм, еще один аукцион, жалкая попытка скоротать время». Один случайно брошенный взгляд. Время может и помчаться, пронося перед глазами ленту прошлого, разгоняя бегущую по венам кровь, уже давно превратившуюся в яд. Цукияма замер, словно не веря в реальность увиденного. Ничем не примечательное кафе, столики темного дерева столпились за стеклянным фасадом. Пятеро посетителей сидят у окна, что-то оживленно обсуждая. Юноша с серебристыми волосами смеется, прикрыв глаза и откинувшись на стул. На рубашке едва заметной тонкой вязью выведено «CCG». «Боже, какая ирония… Да ведь он создан, чтобы мучить мою израненную душу. А теперь он даже имеет на это полное право». Цукияма провел языком по верхней губе и усмехнулся, потянув за ручку двери кафе: - «Давайте вспомним прошлое, следователь».