douleur atroce

Выстрелы стихли. Вспышки прекратились. Гуль поднялся в полный рост и, стоя на крыше, стал осматривать развороченные здания. Ветер трепал поседевшие, изрядно отросшие волосы юноши, и они хлестали его по лицу, заставляя вздрагивать от холода, но благодаря этому Канеки смог очнуться от оцепенения. «Все разрушено. Придется отстраивать квартал заново. Им потребуется на это много времени». Стоя на крыше, он подолгу всматривался в густо-синее небо, усеянное множеством сверкающих звезд. И на душу его нисходило спокойствие. Хидэ. Он был где-то там. Они все были где-то там. Мир, освещенный мерцанием звезд, был тих и прекрасен. Канеки чувствовал, как слабеет. Это больно — терять того, кого успел полюбить всем сердцем. Запекшаяся кровь Хидэ засохла на руках, оставляя живописные потеки по себе. Напоминание о былом. Как все это понять? Как это могло произойти? – Прости, – с отчаянием прошептал юноша. Он знал, за что просит прощения. Все можно было изменить тогда, а это был не единственный выход. Было много решений. Он же выбрал самое сложное, считая, что так будет правильней. Его убивало не чувство вины, а бессилие. Только сейчас он осознал, насколько слаб. Он никогда не был достаточно силен для чего-то. Внезапный сильный порыв ветра чуть не сбил парня с ног — опять начиналась буря. Порывы ветра становились все сильнее и сильнее. – Канеки, пойдем домой? Юноша опустил голову и спрыгнул с крыши, быстро исчезая из поля видимости. И в этот миг недалеко от места случившегося сильный порыв ветра ударил в закрытое окно — полностью разбивая его. – Я дома.