Еще одна попытка

Я боюсь. Не жизни, не смерти, не пустоты, но открытия того, что меня никогда не было. Дэниел Киз, «Цветы для Элджернона»

31 октября В Барселоне жара. Клинт почти вываливается на улицу из дверей запасного выхода и прижимается к кирпичной стене спиной и затылком. Он насквозь мокрый от пота, сердце колотится в горле, мешая нормально дышать. Он все еще там, на сцене, среди громкого, шумного безумия, в котором, кажется, содрогались даже стены. Бешеная энергия кричащей толпы, зашкаливающий адреналин не отпускают, не дают напряжению схлынуть, и Бартон сейчас очень хорошо понимает Тони – и одновременно не понимает его совсем. Джеймс выходит к нему и тоже прислоняется к стене, чуть дрожащими пальцами подносит к губам сигарету. - Круто вышло, - выдыхает он вместе с дымом. Клинт только кивает, забирает у него сигарету, затягивается сам и возвращает назад. Они молчат несколько секунд, стоя рядом, и за это время эйфория успевает сойти на нет. Бартон устало прикрывает глаза, потом открывает и отвлеченно разглядывает татуировку на левой руке Джеймса – имитацию металлических пластин от ключицы до самых пальцев. Дверь запасного выхода скрипит снова. - Эй, - Сэм едва не спотыкается, переступая порог, и с широкой улыбкой хлопает Клинта по плечу. – Чувак, ты просто… - он разводит руками, не найдя слов. Уилсон выглядит спокойным, он вообще всегда приходит в себя быстрей остальных. Его выдают только движения – нервные, суетливые и дерганные. Как ни старайся, это никого не отпускает сразу. - Слушай, - посерьезневший Джеймс бросает окурок на асфальт, проигнорировав урну, и отклеивается от стены, - это уже перебор. Мы же видим, с Тони что-то не так. В чем там дело? Разобраться в том, что происходит в голове Тони Старка, не может даже Тони Старк, поэтому Клинт просто пожимает плечами и предлагает: - Сам спроси, когда объявится. - Спрашивал позавчера, пока мы летели сюда из Рима, - отвечает Барнс. – Он меня послал. - Серьезно, Клинт, - вмешивается Сэм, - объясни ему, что такими выходками он тянет вниз нас всех. Может, он хоть тебя послушает. Бартон только хмыкает и бросает: - Пошли, раньше начнем – раньше закончим. На мите не больше полусотни человек, и так немного проще, хотя без Тони, перетягивающего на себя большую часть внимания, Клинт все равно выматывается почти так же сильно, как на концерте. Он вздыхает с облегчением, подписав последний диск и улыбнувшись для последнего фото, и чувствует, как жужжит в кармане телефон. В MMS-сообщении от Старка снова снимок волн, лижущих золотистый песок, и маяка вдали – только теперь в свете заходящего солнца. - Мне надо идти, - говорит он, даже не оглянувшись на удивленных Джеймса и Сэма. Водитель припаркованного у обочины такси, к счастью, вполне сносно говорит по-английски. - Вы знаете, где это? – спрашивает Бартон, показывая ему фотографию на дисплее телефона. - Да, - кивает тот, - возле круизного терминала, кажется. Очень похоже. Тони сидит на песке, упираясь пятками в толстую ветку. Когда Клинт садится рядом с ним, он чуть наклоняет голову к плечу, но не поворачивается. - Больше никогда, - твердо произносит Бартон, - никогда, никогда не заставляй меня это делать. - Почему? – Старк улыбается самыми уголками губ и смотрит в свой телефон. – Пишут, что у тебя отлично получилось. Как раз собирался ретвитнуть кого-нибудь на эту тему. - Никакого Твиттера, - забирает у него сотовый Клинт. – Ты болен по официальной версии. - Ну не в коме же, - фыркает Тони, возвращая себе телефон. – Или такой вариант был бы лучше? - Что ты несешь? – хмурится Бартон. - Свет, - невесело бросает Старк, принимаясь листать бесконечный список комментариев под вчерашним фото в Инстаграм. – О, и еще вдохновение. Какое тут, к черту, вдохновение… - зло отпинывает ветку он. – Почему они все еще не ненавидят меня? – Тони поднимает взгляд на Клинта. – Почему вы все еще меня не ненавидите? Тот молча обхватывает его ладонь своими, привычно наощупь проходясь по слегка выпуклым темным линиям на коже запястья. У Тони холодные пальцы, и Бартон подносит их к губам, пытаясь согреть дыханием. - Знаешь… - задумчиво начинает он через пару секунд, - однажды, когда мне было лет… двадцать, я готов был сдаться. Мне казалось, у меня ничего не получится. Старк задерживается на нем взглядом и, помедлив секунду, двигается, опускаясь головой на колени Клинта. Тот скользит ладонью в его волосы, успокаивающе поглаживая, и продолжает: - И тогда кое-кто сказал мне – эй, Вселенная тратит семьдесят миллионов тонн водорода и триста восемьдесят пять миллиардов мегаватт каждую секунду просто для того, чтобы ты жил. Тони прикусывает нижнюю губу, пытаясь удержать улыбку. Клинт перебирает его волосы, скользит взглядом по заострившимся за несколько последних недель скулам, по линии шеи, по краю распахнутого ворота рубашки, по черному росчерку вдоль ключицы… Ему кажется, губы Старка должны быть солеными от морского ветра. Четыре часа назад В гримерке душно, но Клинта колотит мелкой дрожью. Он набирает номер Тони уже в тысячный, кажется, раз и, слушая длинные гудки, заставляет себя дышать глубоко и ровно, смотрит на Джеймса, нервно крутящего в пальцах барабанные палочки, на развалившегося в кресле Сэма, отстраненно следящего за движением секундной стрелки. Старк не отвечает. - Пятнадцать минут, - через порог предупреждает заглянувшая к ним Пеппер. - Двадцать, - просит Бартон, убирая телефон в карман джинсов. - Мы и так задержались уже на два часа, - качает головой она. – Больше ждать нельзя, люди начинают уходить. Если Тони не появится через пятнадцать минут, отменяем шоу. И кому-то придется извиниться. - «Извините, наш фронтмен где-то шляется»? – фыркает Джеймс. Клинт хочет огрызнуться, что Тони, может быть, попал в беду, может быть, с ним что-то случилось. Но в этот момент его телефон издает звук входящего MMS-сообщения. Оно с номера Старка, и Бартон торопливо открывает вложенный файл. В нем фото лазурных волн, накатывающих на кромку песчаного пляжа, и виднеющийся вдалеке маяк. Он поворачивает сотовый дисплеем к остальным. - Мы можем и без него, - Сэм поднимается с кресла и вопросительно смотрит на Клинта. Тот хмурится, закрывая сообщение. Его место в тени, за правым плечом Тони, подальше от прожекторов и криков фан-зоны, так что ему совсем не нравится эта идея. Бартону не нужно ничего, кроме музыки и наполняющего эйфорией ощущения натянутых струн под пальцами. Но ему не плевать на Старка, который сам не знает, что творит, на Джеймса и Сэма – и на тридцать тысяч человек в зале. Он медленно кивает. - Ладно, - Пеппер вздыхает и потирает левый висок. – Давайте попробуем, кто знает… Скажешь, что у Тони грипп, - решает она. – Они же видели, что его не было на саундчеке. Клинт кивает снова – после концерта в Риме ни у кого это не вызовет подозрений. У него плывет перед глазами, когда он идет на сцену вслед за Джеймсом, по пути собирающим волосы в хвост на затылке. Горло сдавливает спазмом. Воздух кажется слишком сухим, жжет и будто разрывает легкие. Клинт подходит к микрофонной стойке, на ходу набрасывая ремень гитары на плечо, неловко цепляясь им за проводок наушников, и улыбается недоуменным взглядам. - Привет, - говорит он единственное, что знает на испанском, и толпа озадаченно гудит, приветствуя его в ответ. – Тони подхватил грипп, так что его не будет с нами сегодня, - сообщает он, надеясь, что они понимают английский, - и у нас только два варианта: все-таки отыграть концерт для вас – или отменить его. Бартону не нравится врать, и он очень хочет компенсировать вынужденную ложь этой возможностью выбора. Софиты слепят, но он видит, как поднимаются люди на трибунах и как на танцполе мгновенно возникает движение в сторону выхода. Клинт понимающе кивает. Он и сам влюблен в Тони Старка так же отчаянно и без надежды на взаимность, как весь мир. Три дня назад Вечный город Рим, шумный даже в половине восьмого утра, приглушенно гудит за окнами. Красивая итальянка с бейджем местного глянцевого журнала поверх впечатляющего декольте усаживается в кресло напротив Тони. Старк больше похож на собственную тень: он бледный и будто не спал неделю, одет в черное, и единственные цветные пятна – его глаза и оранжевые шнурки на кроссовках. Клинт наблюдает за ним, устроившись на диване в стороне. Его не должно здесь быть, но никто не возражает. Она, похоже, настроена на флирт, а не на интервью – наклоняется слишком сильно, доставая из сумки блокнот, подчеркнуто томно перекидывает ногу на ногу. Бартон хмыкает, прикрывая лицо ладонью. С Тони это не работает. - Среди моих коллег о тебе ходит столько слухов, - улыбается девушка, пока не собираясь включать диктофон. - Да? – Старк мягко улыбается и чуть подается вперед, будто ему и правда интересно. Клинт с любопытством наблюдает. Тони прощупывает почву, и тактика отработана годами и сотнями интервью – сделать обманный бросок и проследить за реакцией. Профессионал отобьет удар мгновенно и точно, но за те секунды, которые понадобятся ему, чтобы взять себя в руки, можно увидеть то, с чем на самом деле имеешь дело. - Говорят, ты самодовольный, высокомерный и грубый, - журналистка выжидающе смотрит на него из-под ресниц и, кажется, даже не сомневается, что все еще играет по своим правилам. - Неужели? – Старк не двигается. – А что если правда намного, намного хуже? Боже, если бы ты только знала… Он смотрит на нее напряженным, будоражащим взглядом, от которого тает любой лед в чужих глазах, а сердца неизменно разбиваются на мелкие кусочки раньше, чем Тони успевает моргнуть. Клинт сам бы судорожно сглотнул, слушая его немного усталый, бархатистый голос с вкрадчивыми низкими нотами, не знай он наизусть всех этих уловок. - Ты хочешь, чтобы я написала это? – спрашивает девушка. - Ну конечно, - фыркает Тони, - давай, сделай меня плохим парнем. Он возвращается на место одним плавным движением и закрывается наглухо. С журналистами Старк острый как бритва, бесстрастный, сложный. Его невозможно застать врасплох, он безукоризненно, раздражающе дипломатичен, и Клинт восхищается этим раз за разом. Красивая итальянка смотрит на Тони растерянно, не понимая, в чем дело, выглядит виноватой – и интервью проходит так, как нужно Старку, а не ей. Он говорит долгими, неторопливыми фразами, летящими и вьющимися, плавно соскальзывающими с одной темы на другую – группа, музыка, искусство, люди… Из них можно будет слепить что угодно, но Тони привычно плевать. Его давно уже мало заботит, что думают о нем другие – он слишком занят, чтобы тратить время на переживания о чьем-то мнении. Это его и подводит. - Твое сердце сейчас свободно? – вдруг спрашивает журналистка. Клинт выпрямляет спину: он, кажется, ее недооценивал, и судя по тому, как в одну секунду заметно напрягается Старк – он тоже. - Нет, - расплывается Тони в пугающей, отдающей безумием улыбке. – Я люблю его, - он кивает на изумленного Бартона, - но мы не можем быть вместе. - Почему? – слегка заторможенно интересуется она, не зная, как реагировать. - Потому что я идиот, который может писать только о том, что чувствует, а никому даром не нужны радостные песенки о том, как я счастлив, - с коротким смешком говорит Старк. - Это шутка? – выгибает бровь девушка. - Конечно, - хмыкает Тони. – Можешь записать, если хочешь. Когда дверь за ней закрывается, Клинт с ожиданием смотрит на него. - Уйди, - качнув головой, просит тот. - Тони… - Пожалуйста, - Старк не дает ему сказать. – Я должен побыть один, Клинт. Уходи. Бартон сжимает губы, разрываясь между желанием обнять его, взять в охапку и не отпускать, и подчиниться, но Тони умоляюще смотрит на него, не оставляя выбора. Клинт выдерживает полтора часа тишины. И еще полчаса – благодаря заглянувшему к нему Джеймсу. Старк не берет трубку, и Бартон сам решает, что времени побыть в одиночестве тому было достаточно. Дверь в номер Тони не заперта. Первое, что видит Клинт, когда входит – множество листов бумаги, усыпающих пол. Одни из них смяты в комки, другие порваны, третьи просто брошены перечерканными. - Тони? – зовет Бартон, заглядывая в спальню, но там пусто. В ванной шумит вода. Из-под приоткрытой двери растекается лужа, уже добравшаяся до ковра, и Клинт кидается туда. Он обнаруживает Старка сидящим в открытой душевой кабинке, тянется к нему и тут же отдергивает руки – вода, льющаяся из распылителя, ледяная. - Что ты, мать твою, делаешь?! – рявкает Бартон, закрывая вентиль. - Я хочу, чтобы его не было… - шепчет Тони посиневшими губами и прижимает ладонь к горлу. Клинт матерится сквозь зубы, накидывая ему на плечи полотенце. К концерту этим вечером голоса у Тони и правда почти нет, зато есть подскочившая температура и никуда не девшееся ослиное упрямство. Неделю назад Клинт ежится под теплым одеялом – осеннее утро в Хельсинки серое и промозглое, в окно стучит дождь. Бартон поворачивается, собираясь прижаться к Тони и поспать еще немного, но на другой половине кровати пусто. Он поднимается на локтях. Откуда-то из-за закрытой двери в спальню слышатся рваные гитарные переборы, и Клинт с обреченным выдохом падает обратно на подушки – Старк, вероятнее всего, даже не ложился. Он встает, натягивает джинсы и, зевая, бредет через весь просторный люкс на этот неровный звук. Тони в кухне, на высоком барном табурете, с гитарой в руках и россыпью вырванных из блокнота листов на столе. Когда Бартон переступает порог, он как раз зажимает ля минор и фа мажор. Звук выходит глухим и обрывается очень резко. - Доброе утро? – осторожно произносит Клинт, включая кофеварку. Тони бросает на него сердитый взгляд из-под падающей на глаза челки: - Я работаю. - Покажешь? – Бартон кивает на криво исписанные листки. - Ты издеваешься? – раздраженно поднимает голову Старк. Клинт примирительно вскидывает ладони, сдаваясь. Ему и самому это знакомо – когда в голове уже есть мелодия, а слова зудят на кончиках пальцев, но никак не складываются вместе, и песня не ложится на бумагу строчками и нотами. Разница в том, что он предпочитает подождать, отложить в сторону, пока все не получится само собой. Тони так не умеет. Он зацикливается, изводит себя и гитару, и Бартон давно усвоил, что бороться с этим бесполезно и бессмысленно. Единственное, что он сейчас может сделать для Старка – оставить его в покое. В номер стучат, и Тони сжимает гриф гитары сильней. Под левым глазом нервно бьется выступившая венка. - Я посмотрю, - успокаивает его Клинт. Сэм, которого он видит первым, когда открывает, улыбается, как ни в чем не бывало: - Привет. Мы собираемся где-нибудь позавтракать. Присоединитесь? Соседняя забегаловка кажется приятным местом. Джеймс за его спиной выглядит озадаченным и мрачным. Бартон кидает взгляд в сторону кухни. - Валите! – огрызается оттуда Тони. - Только оденусь, - хмыкает Клинт. Лифт едет так медленно, что уже через пару секунд тишина становится невыносимой. - Что? – разводит руками Бартон, не выдержав внимательного взгляда Джеймса. - Это плохо закончится, - бросает тот и снова замолкает. Когда они возвращаются меньше часа спустя, в холле отеля царит какое-то суетливое напряжение, такое ощутимое и плотное, что кажется, его можно резать ножом. Бартон оглядывается по сторонам. - Вам придется уйти, - возле лифта убеждает сотрудник охраны девушку, недовольно сложившую руки на груди. - Ничего, что я тоже тут живу, только без «Грэмми»? – возмущается та. - Что происходит? – спрашивает Джеймс у подошедшей к ним Пеппер. - Я надеялась, вы мне скажете, - дергано поправляет волосы она. – Тони потребовал очистить холл, потому что его, цитирую, «достал этот невыносимый шум». На лице Барнса отчетливо видится выражение «я же говорил». - Я разберусь, - хмурится Клинт. Он застает Тони, когда тот запирает дверь номера и поворачивается к лестнице черного хода. - Эй, - негромко зовет Бартон. - Мне нужно подышать воздухом, - Старк задергивает «молнию» куртки, шагает вперед, останавливается и бросает, обернувшись через плечо. – Мы должны расстаться. Три недели назад Тони в его руках горячий, невозможно жаркий – куда горячее дрожащей за окнами лос-анджелесской полуночи. Клинт тянет его к себе, пока они пятятся в спальню, пересчитывая спинами друг друга косяки и белые стены. Старк целует его так жадно, что губы горят саднящей болью. Бартон отвечает – самозабвенно, словно только этого и ждал всю жизнь, цепляется за его плечи. Тони толкает его на кровать, падает сверху, и Клинт забирается ладонями под его майку, коротко выдыхает с полустоном от того, что наконец-то можно. Старк нетерпеливо выгибается под гладящими прикосновениями и путается пальцами в его волосах. Ворот майки трещит, когда Бартон тянет ее на себя, пытаясь раздеть Тони. Тот приподнимается, помогая, и Клинт ерзает под ним, избавляясь от футболки так же быстро. Старк снова накрывает его собой, давит приятной тяжестью, устроившись между его разведенных ног, и они оба едва не задыхаются, соприкоснувшись голой кожей. Клинт целует Тони, не в силах оторваться, шарит ладонями по его телу, везде, куда может дотянуться – по бедрам, спине, заднице. Они сталкиваются, вплавляются друг в друга, как дорвавшиеся подростки с гормональным взрывом. - Черт возьми… - шепчет Старк, разрывая поцелуй и улыбаясь. Бартон улыбается в ответ, касаясь пальцами его подбородка, и скользит ниже, вжимается губами в черную строчку у него под ключицей, вылизывает, надавливая языком и сдерживая порыв прикусить кожу. Тони прикрывает глаза на секунду, пытается выбраться из джинсов, не отрываясь от Клинта, и раздраженно чертыхается, когда не получается. Им приходится выпустить друг друга из объятий, чтобы избавиться от одежды, и эти мгновения порознь словно длятся целую вечность. Тони замирает на секунду, глядя на Клинта возбужденно блестящими глазами. Когда тот уже готов спросить, что не так, он сползает с кровати, подходит к брошенной на пол дорожной сумке, выуживает наполовину пустой флакон, кидает его Бартону и возвращается. - Не хочу ничего знать, - хмыкает Клинт, снова прижимая Старка к себе. Тони скользит ладонью между их телами, обхватывает члены, плотно сжав пальцы, и Бартона будто прошибает электрическим током. Он накрывает его руку своей, направляя, размазывая общую смазку. Старк выдыхает что-то явно нецензурное, толкаясь требовательно и совершенно бесстыдно. У Клинта тонко звенит в ушах. Тони останавливается первым, приподнимается на вытянутых руках, вопросительно заглядывая в лицо Бартона. Тот смотрит на него снизу, гладит по предплечьям и улыбается. Какая, к дьяволу, разница, мог бы сказать он, но слова никак не находятся. Ему кажется, впереди еще куча времени, и они успеют все. Он с внезапной, щемящей в груди нежностью рассматривает тени от длинных ресниц Старка у него на щеках, и даже не сразу понимает, когда тот вкладывает флакон со смазкой ему в ладонь. Все заканчивается слишком быстро и утро наступает слишком внезапно. Клинт просыпается в одну секунду, просто открыв глаза. Тони сидит на краю кровати, в незастегнутых джинсах и с майкой в руках, и смотрит на него растерянно, словно прямо сейчас решал, уйти из собственной спальни или остаться, и не успел определиться. Бартон моргает несколько раз – а потом просто приподнимает край одеяла. Старк, бросив майку, забирается к нему. Месяц назад Тони носится по съемочной площадке, как ураган. Бруклинский мост перекрыт всего на час, и то почти чудом, и у них очень мало времени. Он нервно ерошит волосы, тут же извиняется перед стилистом, выставляет свет по-своему под неодобрительное бурчание осветителей, а через секунду решает, что раньше было лучше. Они снимают с самого утра, и у Тони, наверное, по венам уже бежит кофе вместо крови, но он просто не может не держать под контролем абсолютно все и всех. Бартон даже готов согласиться со статистами, шепчущимися в перерыве, что в качестве режиссера Старк, который и так не подарок, совсем невыносим. Клинт еще очень хорошо помнит полгода съемок в Гренландии и старается не лезть ему под руку, вообще не попадаться на глаза, благо в этой сцене он не участвует. - Слушай, - вдруг останавливает Старка один из ассистентов, - не дергайся ты так, это же просто клип. - Что? – неверяще переспрашивает Тони. Сэм, стоящий рядом с Клинтом, закрывает лицо ладонью. Старк аккуратно убирает телефон в карман, точным и гладким движением ставит на асфальт открытую бутылку воды. Он не швыряет вещи, когда его выводят из себя. Клинт думает мельком, что стоит подойти к нему, пока не случилась буря, но остается на месте – Тони наверняка слишком взвинчен, чтобы кого-то услышать. - Напомни, - просит Старк вроде бы спокойно, но окружающим тут же невольно хочется вжать головы в плечи, - как там тебя зовут? - Барт, - неуверенно отвечает тот. - Круто, - кивает Тони. – Ты уволен, Барт. А теперь убирайся с моей площадки. Джеймс, Агнес! – тут же поворачивается он, уже забыв про несчастного ассистента. Барнс и девушка-модель, до этого болтавшие в сторонке, синхронно вздрагивают. - Сюда, - Старк кивает на точку съемки и ставит их друг напротив друга. – Я надеюсь, никому не нужно напоминать сценарий? В сценарии – страстный поцелуй. Клинт видит, как расслаблен Джеймс, считающий, вероятно, что справится с первого дубля. Он хмыкает – будто Тони в состоянии успокоиться на одном дубле. Старк отходит к камере, и оператор послушно отступает в сторону. Джеймс притягивает к себе Агнес, накрывает ее губы своими… И почти сразу по площадке разносится возмущенное «Стоп!». - О, это надолго, - хмыкает Сэм и хлопает Клинта по плечу. – Пойду принесу кофе. Тебе захватить? - Да, - кивает Бартон, - спасибо. Джеймс недоуменно сводит брови: - Что? - Джей, я тоже хочу побыстрей закончить, - Тони порывисто приближается к нему и девушке, - но это не значит, что можно халтурить! Просто представь: ты хотел ее долгие, долгие годы, а она всегда была рядом, но не с тобой. Клинт замирает, ему отчего-то вдруг становится трудно дышать. - И вот ты наконец получил ее, это как… - Старк эмоционально взмахивает руками, - вытянуть счастливый билет, и ты хочешь взять все, за каждую гребаную минуту без нее. Ясно? За каждую минуту! - Ясно, - пожимает плечами Барнс. - Ты чего? – заглядывает в неподвижное лицо Клинта вернувшийся Сэм. – Все нормально? - Да, - сипит тот, забирая у него стаканчик с капучино. Джеймс и Агнес запарывают еще дубль, еще и еще, и в конце концов Тони срывается с места, бесцеремонно отодвигает девушку в сторону – и целует Барнса сам. Клинт давится своим кофе. Его в один миг накрывает жгучей волной из злости, обиды и возбуждения, за алыми пульсирующими всполохами в собственных глазах он не видит ничего, кроме сцепляющихся снова и снова губ Тони и Джеймса. - Офигеть, - восторженно выдыхает Сэм. Старк запускает ладонь в отросшие волосы Джеймса, другой держит его за шею сзади, и Барнс отвечает на поцелуй так непринужденно, словно они делали это тысячу раз и тут нет ничего такого. Бартон сминает стаканчик в ладони, едва замечая, что кофе обжигает пальцы. Шесть месяцев назад Клинт не знает никого более самоуверенного, упрямого, раздражающего, странного, сумасшедшего, чем Тони Старк. Так что когда в его дверь звонят в пятом часу утра, Клинт ни секунды не сомневается, кого увидит на пороге. Он заснул всего пару часов назад – ему кажется, запись этого альбома добьет их всех. На будущее контракты, определенно, стоит читать внимательней. Поворачивая ключ в замке, Бартон готовится к тому, что на него тут же обрушится очередная гениальная идея, с которой Старк не может подождать до утра. Однако Тони смотрит на него распахнутыми, влажно блестящими глазами и выглядит испуганным, а не воодушевленным. Он рывком притягивает Бартона к себе прямо через порог, вжимается всем телом, и Клинт чувствует его дрожь. Он отступает назад вместе с Тони, заводя его в дом, закрывает дверь свободной рукой и обеспокоенно спрашивает: - Что стряслось? Мотнув головой, Старк упирается лбом ему в плечо, держит в крепких объятиях еще пару секунд, а потом отпускает, объясняя: - Кошмар приснился. Клинт чувствует облегчение, кажется, каждой клеткой своего тела. Тони не извиняется за то, что разбудил, и не собирается уходить, поэтому Бартон спрашивает: - Кофе? - Ночью? – недоуменно выгибает бровь Старк и тут же поворачивается в сторону кухни. – Да. Клинт, хмыкнув, идет за ним. - Я все думаю… - начинает Старк, с ногами забираясь на стул, пока Бартон включает кофемашину. – То, что сказала Пеппер… Ну, люби кого хочешь, и плевать на всех, потому что это больше никого не касается. Помнишь? Бартон помнит. А еще он помнит, что сказал потом Джеймс. Он гипнотизирует кофе, льющийся в две чашки тонкими струйками, спиной чувствует внимательный взгляд Старка и лихорадочно изобретает другую тему для разговора в половине пятого утра. - Ты смог бы? – продолжает Тони. Клинт наблюдает за наполнением кружек так напряженно, будто от этого зависит судьба мира, и очень надеется, что Старк, не получив немедленного ответа, заговорит о чем-нибудь еще. - Клинт? – не унимается тот. - Да? – оборачивается Бартон с самым невинным видом. Кофемашина позади него громко звякает, отрезая пути к отступлению. - Ты не ответил, - напоминает Старк. - А ты о чем-то спрашивал? – непринужденно интересуется Клинт, ставя перед ним одну из чашек. - Я спросил, сможешь ли ты любить кого-то, если все вокруг будут против? – Тони подпирает щеку ладонью и тщетно пытается спрятать любопытство в своих глазах. – Если все будут говорить, что это неправильно, что так нельзя, шептаться у тебя за спиной – ты сможешь? Бартон чувствует, как лицо обдает волной жара, как мгновенно вспыхивают щеки. - С чего вдруг я должен позволить кому-то указывать мне, что правильно, а что нет, - дергает плечом он. – Если есть ради кого бороться, то и правда на всех плевать. Кажется, Тони откуда-то узнал о его чувствах и теперь обвиняет его, загоняет в угол, вынуждая защищаться и признать свою вину. От этого ощущения дрожат руки и тяжело дышать. Клинт стискивает зубы. Будто он действительно виноват, что никак не сладит с собственным сердцем. В кухне повисает тишина. - Представь, что это я, - говорит вдруг Старк. – Я люблю тебя. Что ты сделаешь? Прекрати, - мог бы сказать ему Клинт, повысив голос, потому что сдерживаться уже невозможно. – Перестань. Не смей так поступать со мной. Но он только усмехается и спокойно произносит: - Ничего. Шесть с половиной месяцев назад Пеппер пытается одновременно застегнуть «молнию» платья, поправить выбившуюся из прически прядь и надеть вторую туфлю. Они все почти безвылазно торчат у Старка – слишком много работы и слишком мало времени. - Эй, - Клинт успокаивающе касается ее плеча, - все пройдет прекрасно, не нервничай так. Давай, просто выдохни. Вирджиния кивает и делает несколько глубоких вдохов и выдохов, пока Бартон застегивает платье у нее на спине. - Спасибо, - улыбается она, все-таки попадая в узкую туфлю ступней. – Это свадьба моей крестницы, а я так волнуюсь, будто сама выхожу замуж. - Хочешь, я пойду с тобой? – хмыкает только что вошедший в комнату Тони, прислонившись плечом к дверному косяку. – Тогда невесту и жениха вообще никто не заметит. - Невесту и невесту, - поправляет его Пеппер. - О, - озадаченно произносит Старк. – Круто. Очень смело. Ну, или глупо, потому что они просто не представляют последствий. - Тони, - снисходительно улыбается Вирджиния, - любовь разная и для каждого своя, но от этого она не перестает быть любовью. Я искренне желаю и тебе однажды это понять. Просто люби – и к черту всех, кто против. - Ладно, - ворчит себе под нос явно смущенный Старк и исчезает через секунду. - Тебя подвезти? – спрашивает Клинт, отчего-то тоже чувствующий себя неловко. - Прости, Сэм предложил первым, - смеется Пеппер, подхватывая с кресла сумочку. Проводив ее до машины, Бартон собирается было спуститься в студию, рассчитывая найти там Тони, но тут натыкается взглядом на Джеймса и поворачивает к нему. Барнс, с тлеющей в пальцах сигаретой, полулежит на диване, еще год назад зачем-то вытащенном из дома и поставленном под тент возле бассейна. Клинт садится рядом, ставит между ними пепельницу и тоже выуживает из пачки сигарету. Джеймс протягивает ему зажигалку. Почти минуту они курят молча – пока Барнс не произносит: - По-моему, не стоит. - Что? – вздрагивает Клинт, недоумевая, когда это у Джеймса появился дар читать чужие мысли. - Я слышал Пеппер, - смотрит на него Барнс. – И лучше не надо. Любить того, кого любишь – в случае с Тони это только звучит здорово, а на деле вы не продержитесь и месяца. Потом он решит, что тратит на тебя слишком много времени или что чересчур часто думает о тебе. Ну, или что эти отношения забирают у него больше, чем он получает взамен. Тони найдет причину, поверь мне. - С чего ты… - Да брось, - Джеймс тушит сигарету в пепельнице. – Вы двенадцать лет подряд переглядываетесь у меня под носом, а последние пять – особенно заинтересованно. Слушай, я… - он неопределенно поводит плечами и поднимает взгляд. – Вы оба – моя семья, и я не хочу ни потерять кого-то из вас, ни оказаться между двух огней. Тони влюблен в музыку, и он всегда будет выбирать музыку. - Так уже было, да? – криво улыбается Клинт. - Да, - кивает Барнс. – Сам решай, как поступить. Если скажешь, что это не мое дело, я соглашусь. Клинту кажется, что он слышит звон бьющегося стекла. Мир почему-то не рушится, а альбом все еще нужно записать в срок. Пять лет назад Тони – черно-красный всполох в свете софитов. Клинт тонет в музыке, в несущемся по венам ритме, в восторженных криках, и Старк – единственное, что удерживает его от того, чтобы с головой провалиться в странное ощущение на грани паники. В зале – десять тысяч человек, и это кажется безумием. Клинт привык видеть у сцены максимум сотню, половина из которой пришла случайно или за компанию. Тони рывком поворачивается спиной к толпе на последней ноте. Алые пряди словно вспыхивают огнем в темных волосах в луче света. Прожектор выхватывает из темноты очертания грифона на черном корпусе гитары, Бартон ловит взгляд подведенных лихорадочно блестящих глаз Старка – и свет гаснет. На долю секунды Клинт уверен, что все закончилось – а потом эмоции, какая-то сумасшедшая, дикая смесь счастья и ужаса, захлестывают его с головой. В реальность происходящего даже сейчас, после, едва верится. Он чувствует, как Тони обхватывает его запястье – и начисто пропускает, каким образом они оказываются в запертой туалетной кабинке. У Тони горячие сухие губы и липкая от пота кожа, Клинт целует его до одури, пока не начинают мелькать черные точки перед глазами. Тони толкает его к хлипкой стенке, вжимает в нее своим телом и, снова целуя, тянет вниз застежку его джинсов. Бартон вздрагивает от возбуждения, словно ему пятнадцать. Старк кое-как выпутывается из куртки и, не глядя, закидывает ее на перегородку. Не прекращая целовать Клинта, он торопливо забирается пальцами за воротник его рубашки, удивительно трепетно для ситуации поглаживает шею, а другую ладонь запускает ему в джинсы. Они оба пьяны от адреналина, и Бартону нужно совсем немного. Он скользит ладонью по спине Тони, гладит полоску голой кожи между джинсами и майкой, вжимает пальцы в ямочки у него на пояснице. Тони мокро целует его под подбородком, пока Клинт судорожно содрогается, упираясь лбом в его плечо. Его отпускает моментально и совершенно внезапно. Он чувствует поцелуй в затылок и очень медленно, с опаской поднимает голову, не понимая, как себя вести. Тони спокойно вытирает руки, пристально смотрит на него и, до последнего не отводя взгляда, уходит. Бартон прислоняется к перегородке и бессмысленно рассматривает потолок две или три минуты, а потом замечает, что Тони оставил куртку, забирает ее и идет следом – как раз вовремя, чтобы увидеть, как Старк исчезает в подсобке с хихикающей девицей в короткой юбке. Семь лет назад Лос-Анджелес – шумный и яркий, сложенный из разных культур и языков, мерцающих аллей, несущихся нескончаемым потоком машин, белоснежных пляжей и лазурного океана. Клинт мысленно прощается со всем этим, в постепенно сгущающихся сумерках неспешно бредя вдоль автострады по седьмой улице к автовокзалу Грейхаунд. У него гитара в запыленном чехле за спиной, три сотни на обратный билет в кармане и воображаемый указатель «неудачник» над головой. Он настолько погружен в собственный провал и раздумья, как расскажет об этом дома, что не замечает притормозившую чуть впереди машину. Только когда он проходит мимо, и ему сигналят вслед, Бартон вздрагивает и оборачивается. - Подвезти? – спрашивает парень за рулем. Клинту хочется побыть в Городе Ангелов хоть на десять минут дольше, поэтому он качает головой: - Я прогуляюсь. - Ты самоубийца? – фыркает парень. – Это же Даунтаун! Никто не ходит тут пешком ночью. Бартон думает еще пару мгновений, а потом все-таки подходит. Он аккуратно устраивает гитару на заднем сиденье, предусмотрительно кладет вплотную рюкзак, чтобы не упала на повороте или торможении, и садится в машину. - Спасибо, - смотрит он на водителя. У того крашеные в светлый волосы и облезший черный лак на ногтях. После трех месяцев в Лос-Анджелесе он совсем не кажется Клинту странным. - Тони, - представляется он, трогаясь с места. - Клинт, - кивает Бартон. - Грейхаунд? – сочувствующе интересуется Тони. – Уезжаешь? - Да, - отвечает Клинт, вдруг чувствуя потребность поделиться с кем-то. – Такой был уговор. Если у меня ничего не выходит за три месяца – я возвращаюсь. - Мне понадобилось почти три года, чтобы хоть что-то начало получаться, - иронично усмехается его новый знакомый. – Откуда ты? - Айова, - сползает ниже по спинке сиденья Бартон. – А ты? Огни автовокзала уже видятся впереди, и у него на душе скребут кошки, а сердце тоскливо сжимается. - Луизиана, - улыбается ему Тони и кивком головы показывает на его гитару. – Играешь? - Да, - пожимает плечами Клинт, которому о музыке сейчас хочется говорить еще меньше, чем ехать домой. - Хорошо? – задает еще вопрос Тони. - Думал, что да, - хмыкает Бартон. – Но, видимо, недостаточно хорошо для этого места. Теперь мне кажется, я вообще ни черта не могу, - признает он. - Эй! – возмущается Тони. – Вселенная тратит семьдесят миллионов тонн водорода и триста восемьдесят пять миллиардов мегаватт каждую секунду просто для того, чтобы ты жил. - Серьезно? – даже приподнимается от удивления Клинт. - Да, - подтверждает Тони, въезжая на стоянку возле автовокзала. – Так что имей уважение и не смей так легко сдаваться. Бартон улыбается уголком губ, кивает, отстегивает ремень безопасности и открывает дверцу. - Слушай, - Тони касается его предплечья, останавливая. – У меня есть предложение. Я не знаю, что из этого выйдет и выйдет ли хоть что-то, но если вдруг ты готов попробовать еще раз… 3 ноября На часах почти два ночи, но заснуть после концерта просто невозможно, хотя давно пора было бы привыкнуть. Клинт смотрит на ночные огни Кёльна, на верхушку собора, вечно достраивающегося и перестраивающегося. - Я слышал легенду, - произносит за его спиной Тони, лениво раскинувшийся поперек кровати и едва прикрытый одеялом, - с последним камнем этого собора наступит конец то ли света, то ли только Кёльна. Бартон тепло улыбается, поворачиваясь к нему, и Старк приглашающе двигается в сторону. Клинт плюхается на постель рядом, тут же притягивает его к себе и целует. Соприкосновение губ выходит тягучим, как свежий мед, и таким же липким – они снова не могут отклеиться друг от друга, будто и не было ничего каких-то двадцать минут назад. Тони чуть морщится в поцелуе, чувствуя, вероятно – так же, как и Бартон – все места, где завтра появятся синяки. Клинт отстраняется первым, легко трогает губами шею Старка, и тот сжимает его ладонь в своей чуть сильней. - Ты не останешься? – догадывается Бартон. - Нет, - улыбается Тони, выглядящий просто неприлично довольным, и, коснувшись его губ еще раз, поднимается. Он натягивает джинсы прямо на голое тело, перекидывает майку через плечо, поднимает с пола кроссовки и снова расплывается в улыбке: - Спокойной ночи. - И тебе, - хмыкает в ответ Клинт, расслабленно потягиваясь и устраиваясь удобней. Тони заботливо гасит свет, закрывает за собой дверь, и комната погружается в полутьму. Его номер прямо за стеной, и засыпая, Бартон слышит гитарные переборы. Их же он слышит, когда просыпается. Он заворачивается в пушистый гостиничный халат и, сонный и взъерошенный, идет к Старку. Дверь не заперта, Тони сидит на столе в гостиной, забравшись на него с ногами и скрестив щиколотки, и тихо мурлычет что-то себе под нос, перебирая струны. Мелодия выходит плавной, неспешной и немного печальной из-за оттенка той самой светлой тоски по несбывшемуся, которой Тони так редко позволяет проникнуть в песни. Заметив Клинта, Старк улыбается – искренне, так, что улыбка трогает и глаза тоже, и кивает ему на место рядом с собой. 31 октября Тони приподнимается, садится рядом с Клинтом, плечом к плечу, и последние лучи заката отблеском скользят по его взъерошенным волосам. - Хочешь поговорить? – спрашивает Бартон. Старк молча качает головой, отстранено глядя в темнеющее небо. В красных искрах уже почти невидимого солнца он весь – углы и острые линии. Тони рассказывает о себе всему миру, сыплет признаниями и призывами, держит в руках многотысячные залы, но добиться от него откровенности наедине почти невозможно. - Тогда скажу я, - произносит Клинт. Тони удивленно выгибает бровь, но не поворачивается к нему, продолжая рассматривать лениво ползущие по небу облака. - Я люблю тебя, - продолжает Бартон уверенно и спокойно. – Я люблю каждого из тараканов в твоей голове, правда. Я знаю, что если тебе придется выбирать – ты выберешь не меня, но я знал это с самого начала, - Клинт поглаживает внешнюю сторону запястья Тони большим пальцем, задевая смешной пластмассовый браслет из цветных сердечек. – Еще в то самое первое утро, когда ты остался со мной, я отдавал себе отчет, что не будет никакого «долго и счастливо», никакого милого домика с белым забором где-нибудь в тихом пригороде, и ты не будешь спать у меня под боком каждую ночь. Но я и не хотел ничего этого. Единственное, чего я действительно хочу – чтобы ты был счастлив. Тони щурится, словно укатившееся за горизонт солнце все еще слепит глаза, слишком часто моргает и вдруг произносит: - Вон то облако похоже на НЛО. - Да, - моментально подхватывает игру Клинт, - родня наконец-то нашла тебя. Тони негромко, мягко смеется, и Бартон улыбается в ответ. Он влюблен в Тони Старка так же отчаянно и без надежды на взаимность, как весь мир – но это не причиняет ему боли. Возможно, это было больно полгода назад, когда он едва понимал сам себя, но не теперь. - Эй, голубки, - раздается позади них чуть насмешливый голос Сэма. – Я очень, очень надеюсь, что мы помешали. Клинт оборачивается и встает на ноги первым. Мрачный Джеймс идет чуть позади Уилсона, направляясь прямиком к Тони. Старк поднимается ему навстречу и, чуть склонив голову к плечу, смотрит этим своим многозначительным взглядом, который Бартон никогда не может расшифровать. Барнс стискивает Тони в объятиях, в порыве чувств приподнимая его над песком, и ворчит: - Больше так не делай, чертов ты псих. Тот фыркает ему в плечо, обнимая в ответ. - Слушай, - произносит Сэм, рассеянно вороша пальцами короткие волосы на затылке, - Тони… Не знаю, что у тебя или у вас двоих стряслось, но что бы это ни было, ты не должен тащить все на себе один. Мы же вроде команда. Давайте больше не будем доводить проблемы до критической точки, ладно? - Не могу обещать, - хмыкает Старк, отпуская Джеймса, и бросает, будто мимоходом, не придавая особого значения, - но постараюсь. Почему вы все еще здесь? – мгновенно меняет тему он. – Вылет через два часа, я не собираюсь никого ждать! Он твердым шагом направляется к парковке и, обернувшись через плечо, добавляет: - Кстати, я решил, как мы назовем наш новый альбом. - Ты решил? – преувеличенно эмоционально возмущается ему в спину Сэм, тоже делая шаг вперед. – А как насчет обсудить этот вопрос? - Команда, да? – смеется Джеймс, прежде чем пойти следом. - У нас вообще-то нет ни строчки для нового альбома! – напоминает Уилсон. - Будет, - Тони поворачивается на секунду, и Клинт улыбается, когда он мимолетно смотрит на него снова живым и сияющим взглядом.