Чувства.

Земфира – Жить в твоей голове.

Теплое дыхание в шею. Твои руки, блуждающие по голой спине и мирная ночь уже сменяется рассветом. Прикосновение белых простыней к обнаженным участкам кожи, мерное посапывание зеленоглазого парня у тебя на кровати и… тишина. Такая тревожная, мнимо спокойная, удушающая. И порой тебе хочется остановить это мгновение, не вставать больше с кровати, не беспокоить Эрена, не думать о том, что снова этот парень уйдет в неизвестном направлении. В такие моменты думать не хочется. Вместо этого хочется зарыться длинными пальцами в каштановые волосы и, уткнувшись носом в волосы парня, вдохнуть знакомый аромат, а потом, притянув спящее тело ближе, вздремнуть и отвлечься от мыслей, что тяготят твой ум. Конечно, ты никогда не покажешь своих чувств и своей нежности странному пареньку, что младше тебя больше чем на десяток лет. А потому позволишь себе лишь теплые объятия на рассвете, когда надежда всего человечества спит, прижимаясь к тебе доверчиво, будто и нет между вами натянутых за уши отношений, которые и отношениями-то не назовешь. И разве можно назвать отношениями то, что, по сути, является насилием? И действовать по схеме «ты со мной – иначе будет больно» - явно не то, что встречается у нормальных пар. Но кто говорил про нормальность вашей пары, которая, собственно, никогда не задумывалась над собственным статусом отношений? Привязывать к себе человека с помощью насилия – низко и неправильно, черство и эгоистично. Но иного выхода для тебя, как для сдержанного и скупого на чувства человека, не было. Быть с тем, к кому ты питаешь чувства и кого ты хочешь защитить – мечта каждого. А вот воплощение своей мечты у каждого различно. Кто-то заваливает своего возлюбленного человека подарками, цветами и всякой ненужной ерундой; кто-то не вмешивается в жизнь, а тихо наблюдает со стороны, пытаясь помочь, являясь при этом неким принцем на белом в коне, как в сказках; а некоторые привязывают к себе возлюбленного путем обмана или насилия. И ничего удивительного в том, что ты относишься к людям третьего варианта. Прохладный ветерок из полуоткрытого окна блуждает по комнате, тревожит едва ощутимо волосы и заставляет парня дрожать под тонким одеялом, заставляя сворачиваться клубочком и еще ближе быть к тебе, дышать уже не в шею, а в район скулы, медленно сводя сума сладостными ощущениями близости любимого тела. И если бы такие беззаботные моменты длились вечность, то ты бы был самым счастливым человеком. Однако, рано или поздно, всему приходит конец. Проведя последний раз ладонью по нежной коже и вдохнув дурманящий запах парня, ты осторожно отстраняешься, пытаясь не будить мальца еще минут пять , даря ему сон, который бывал у него и так редко. Босыми ногами ты станешь на пол, оглянешься, увидев спокойное лицо, вздохнешь и начнешь собираться, параллельно нацепляя маску брезгливости и суровости, отодвигая все лишние нежные чувства в сторону. Застегнув последний ремень, накинув на себя пиджак с нашивкой легиона и поправив рукава рубашки, ты, не боясь цоканья сапог по каменному полу, подойдешь к небольшой кровати и, сложив руки на груди, сводя брови к переносице и напуская на себя вид того самого, строго капрала, пинаешь в район живота Йегера, который уже завернулся в одеяло, как в кокон. Грубое «Вставай!» разносится по комнате, когда Эрен резко открывает глаза от неожиданной боли, не до конца понимая, что происходит. Ты сжимаешь сильнее рукава пиджака, прикусывая губу, пытаясь унять дрожь в теле. Ты не хочешь этого, но и иначе не можешь. Не хочешь потерять – переступай через себя, делай то, что не хочешь и, самое главное, никогда не давай волю собственным чувствам. Убедившись в том, что парень проснулся, ты убираешь ногу с его тела, и, бросив пренебрежительное «одевайся и проваливай», ты садишься на стул, попутно беря со стола бумаги, и, глянув исподлобья на недо-титана, начинаешь вчитываться в рукописный отчет. Шорох простыней, тихое шипение от боли и медленные шаги босых ног до тумбы, где лежат помятые вещи. Отчет блекнет перед глазами, слова становятся непонятными, а ты, не поднимая глаз, прислушиваешься к действиям своего любовника, что уже начал поспешно одеваться и прикреплять ремни даже ничего не сказав, как, в принципе, и всегда. И вот, с одеждой покончено, небольшой каблук сапога ударяется о пол, как бы извещая тебя, что больше Эрена тут ничего не держит. Пальцы сильнее сжимают бумагу, сминают углы, а дыхание становится порывистым. В этот момент хочется встать, подойти и остановить его, повернуть к себе, осторожно обнять и уткнуться носом в район ключиц, не отпуская его из своей комнаты, отгораживая от внешнего мира и людей, смотрящих пожирающе на паренька. Но нет, ты словно застыл, боясь пошевелиться. Ты молчишь. Он молчит. Шаги, которые кажутся настолько громкими, будто вбивают в гроб гвозди, тихий вздох, секундная тишина, будто тот решается на что-то или ждет чего-то, а потом скрип открывающейся двери, опять ударяющие по мозгу шаги и тихий хлопок, извещающий о том, что теперь ты в комнате, в своем убежище, один. И нет тут Эрена. И нет тут того необыкновенного запаха. Голые стены. Незаправленная кровать. И хочется взвыть в этот момент. Руки дрожат. И все, что ты можешь, это с яростью ударить по дубовому столу и выкинуть на пол всю документацию, которая разлетится по полу, гонимая прохладным ветром, что дует из полуоткрытого окна. -- Уже наступила ночь, и штаб постепенно погружался в сон, готовясь к завтрашнему дню, который будет не менее насыщенный, чем этот. На улице пахло сыростью после вечернего короткого ливня, который напомнил о конце весны. А это означает, что еще немного, какой-то жалкий месяц, и их ждет очередная вылазка за стену. И многие падут в бою. И многие из них сегодня смеются, пьют пиво, устраивают небольшие драки. И это давит на мозг. Острое ощущение того, что все не вечно, что все зыбко, накрывает с головой, заставляя задуматься о дальнейших действиях, об экспедиции, о людях. Об Эрене. Тебе тошно. Тебе хочется бить стену кулаком. Хочется пойти и устроить разнос ему. За то, что не пришел. За то, что даже глаз на тебя на тренировке не поднял, пропуская твое присутствие, как таковое. Хотелось посмотреть в глаза, понять его чувства и, в конце концов, узнать, нужен ты ему или нет. Уже первый час ночи. Но кабинет пуст. Эрена нет. Нет запаха его волос. Нет его нежных прикосновений к твоей коже и тихих стонов. Ничего нет. И в этот момент ты начинаешь понимать, как все натянуто между вами, как все неправильно и эгоистично с твоей стороны. «Сука!» - и рука бьет ни в чем неповинную стену. Ты вспоминаешь взгляды Жана в сторону твоего человека; ты воспроизводишь в памяти его бережные касания к талии парня, когда тот запутался в УПМ; ты вспоминаешь их милые разговоры, многозначительные взгляды друг на друга, приторно-сладкие улыбки и то чувство, когда хочешь разорвать высокого парня, что походит на коня, на множество кусочков, а второго отвести от чужих взглядов подальше и доказать шатен, кому он принадлежит. Но гребанное «нельзя» ставит рамки твоих возможностей, заставляя глубоко вздохнуть, сжать кулак и подумать о том, что урок ты преподашь ночью. Но преподавать этот урок ночью было некому. Воображение подкидывало отнюдь не самые приятные картины, где Эрен стонет, но не под тобой, а под парнем, которого ты хочешь убить. Кулак опять встречается со стенкой, когда с его губ, опять же, в твоем воображении, слетает имя другого человека. Кровь, что осталась на стене и медленно капает на пол с костяшек сжатого кулака, никак не дает облегчения, которого ты ждал. Желание искалечить, сломать руки и ноги, привязать к кровати и больше никуда не отпускать становится нестерпимо сильным. Тяжелое дыхание, и взгляд, устремленный в стену. А чего ты ждал, Ривай? Во что ты верил и надеялся, присваивая человека подобным путем? Второй час ночи. Тишина. И режущее чувство в груди. Пелена ярости, обиды и сожаления накрывает с головой, а ты все так же стоишь у стены, вспоминая каждую ночь, каждый стон, каждый мимолетный взгляд, а затем очередное избиение. К горлу подходит ком, а к мозгу осознание того, что прав на этого человека ты не имеешь, а значит, и на ревность тоже. Ведь смысл ревновать человека, который не твой, по сути? Чего ты хотел? Чего ты добился? Дрожь проходит по телу, дышать становится трудно. И хочется смеяться. Смеяться над собственной глупостью и никчемностью. Смеяться над своими ненужными чувствами и резкой саднящей болью, что приходит вместе с картинами стонущего любовника под руками другого человека. Ты жалок. И не способен дарить тепло. И что ты такое тогда? И ради чего был весь этот цирк? Пальцы помнят прикосновения к нежной коже. И мозг, и сердце… Они не хотят, чтобы другие пальцы чувствовали и прикасалась к нему, ты хочешь быть одним, единственным, неповторимым. Ты хочешь быть любимым и знать, что человек только твой, не только избитым телом, но и душой. -- Три часа ночи. Спокойствие. Тишина. Умиротворение. Вокруг тебя, но не в тебе. Тяжелые шаги раздаются по коридору, заставляя перевести взгляд со стены на дверь, с какой-то надеждой. Еще минута и дверь открывает вусмерть пьяный зеленоглазый парень, который неровной походкой заходит в комнату, старательно пытаясь сконцентрировать пьяный взгляд на чем-нибудь, то и дело пошатываясь. Ты резко встаешь со стула и, пройдя мимо любовника, идешь к двери, дабы закрыть ее, хоть и знаешь, что никто вас не увидит, хотя бы по причине того, что все спят. Но резкие объятия за талию не дают сделать и шага, заставляя прижиматься спиной к шатающемуся юноше, который что-то бормочет себе под нос. Макушку опаляет тяжелое дыхание, а в голове сразу всплывают ненавистные картины с участием Жана. Руки сжимаются в кулаки и, резко разорвав объятия, ты разворачиваешься с готовностью ударить по несносному лицу кулаком, но в последний момент останавливаешься, встречаясь с взглядом пустым и полным глубокой боли. Он не плачет, не просит прекратить все это. Он просто стоит и смотрит своими зелеными глазами, пытаясь будто передать всю ту гамму чувств, что сидит внутри. И ты понимаешь, что нет, не было и не будет у него что-то с другим. Какое-то внутреннее чувство под названием «интуиция», заставляет верить, что он только твой. Кулак разжимается, и дрожащей ладонью ты касаешься лица, на котором проступает щетина. Эрен чуть клонит голову вбок, прижимаясь щекой к твоим длинным пальцам, продолжая преданно и с грустью смотреть в глаза. Осторожно ты убираешь прядь волос, заправляя ее за ухо, ловя дыхание Эрена и, в один момент, ощущаешь теплые губы на запястье. Ты дергаешься, но руку не отводишь, внимательно вглядываясь в лицо любовника, что прикрыл глаза. Губы осторожно касаются руки, поднимаясь выше, доходя до плеча, а рука парня осторожно берет тебя за запястье и притягивает ближе. Невесомые поцелуи переходят на шею, затем на мочку уха, а затем зубы прикусывают нежную кожу. С приоткрытых от наслаждения губ слетает тихий стон, который тут же пропадает в нежном поцелуе. Впереди рассвет. Объятия. Стоны. Так и незакрытая дверь. Запах алкоголя смешивается с запахом нежности и любви. Утренние объятия после длительного удовлетворения, багровые пятна на шее, искусанные губы. Тихое дыхание. И в этот момент ты понимаешь, что ты обрел то, что искал.