Воспитанница демона

В плацкарте сидел мужчина лет сорока на вид и смотрел на однообразные пейзажи за окном, о чем-то размышляя. Его молодые, выразительные глаза, несмотря на их живописность, уверенность и жесткость одновременно, отражали бесконечную печаль, не заметную на первый взгляд, но утопающую, если пристальнее присмотреться. Темно-коричневый строгий костюм с серым галстуком и черными лакированными туфлями отражали его внешность, как человека высокого, знатного статуса, а немного оттопыренный левый карман, в который он время от времени клал руку, говорил о его пристрастиях либо в смятенных нервных мыслях, что было недопустимо, ибо спокойный и уверенный вид и манеры говорили иначе, либо в тяге к курению. Девушка, сидевшая напротив него, наоборот, излучала доброту и жизнерадостность. Ее светло-русые, как солнце, волосы, мягкие черты лица, невинная открытая улыбка говорили о том, что она настоящий ангел; внешность визитной карточкой указывала на то, кто она есть. Мужчина слегка вздохнул, любуясь девушкой. Куда им ехать? Где искать своё место? Что им делать? Эти вопросы не давали покоя, которого, впрочем, не было еще с появления девочки. Он вновь переключился на монотонные картинки в окне, вспоминая как, еще недавно советником из высших классов демонов, он жил со своей дочерью. Несмотря на то, кем являлся он, Агиросион, демон превосходно воспитал светлого ангела в своем темном, огненном царстве. Левия лучезарно улыбалась и пристально вглядывалась своими большими зелеными глазами в убывающий черно-красный мир, мелькавший вдали еле заметной темной полосой. Ей предстояло увидеть мир, наполненный нечто иным, не похожим на ее представление Вселенной. Девушку, привыкшую к огненно-красной и черной атмосфере, очень удивлял разноцветный неведомый мир. Глядя на небо, она с непривычки жмурилась – такое светлое и необычное оно было. Зеленый цвет травы завораживал ее ничуть не меньше – таких ярких, насыщенных, но одновременно и нежных цветов она еще не видела. Пока Левия любовалась новым миром в окне, Агиросион вспоминал ее, еще маленькой девочкой, на его родине. Там, где каждый день всех пожирало огненное пламя, она умудрялась находить маленькие огоньки, с которыми весело играла, словно с детьми. Цепи, которыми были привязаны различные, неведомые ей существа, она ослабляла, приносила воды, смачивая кожу несчастных созданий, и смазывала маслом железные оковы, приговаривая какой-то заговор, чтобы они не заржавели. За унижения и пытки адского деяния бедняги потом вознаграждались лаской и добротой дочери демона. В первое время ее помещали в карательную яму или в темницу, больше напоминающую небольшой сейф, в котором невозможно пошевелиться. И там, и там она умудрялась быть жизнерадостной, напевая какую-нибудь мелодию или сладко заснув и растворившись в мире волшебных снов. Маленькое пространство ее не пугало, и даже согнувшись вдвое, практически без воздуха, она думала о чудесах и тайнах, обволакивающих всё ее существо; Левии становилось тепло и радостно в такие моменты. С ней долго не спорили, не упрямились и, в скором времени, ее вообще не трогали, ведь ничего серьёзного она не нарушала и никому работать и выполнять свое дело не мешала, а, наоборот, терпеливо ждала, когда закончат свои необходимые меры, чтобы приступить к своим добрым намерениям. Кто-то с земных краев может поспорить, каким она должна быть тогда ангелом, если позволяла и, еще страшнее, наблюдала за происходящими жестокими деяниями. Однако Левия понимала всю сущность каждого дела, кто за что отвечает и что отведено любому в этом мире. Не это ли настоящее благо? Так воспитал ее дорогой и любимый отец – Агиросион. Демон любил свою дочь больше всего сущего, поэтому частенько его терзала мысль, что это не ее место, что она должна находиться среди живых. Поэтому, однажды, собрав все свои немалые деньги, он отказался от должности Совета высших демонов и отправился вместе с дочерью на земную обитель. - Мужчина, - подозвала к себе проводница, обращаясь к Агиросиону. Тот не спеша поднялся, подправил галстук и подошел к окну вагона, где стояла зовущая его женщина. В ее лице отражался страх и уважение к высокому чину, читавшегося во внешности и манерах демона. Проводница стояла, боясь отвезти глаза, сказать что-либо не то, сделать что-нибудь не так. Что-то было жуткое, волнительное, пугающее, а что именно – женщина сама не понимала. Она недоумевала, почему мужчина столь знатного чина едет поездом, вдобавок еще и в плацкартном вагоне, но спросить не осмеливалась. - Мы скоро подъедем, но вследствие того, что риэлтор, нанятый специально для вас, пока недоступен, мы можем предложить самую лучшую гостиницу города. Находясь в ней, вы даже не почувствуете разницу между домашним уютом и современным комфортом, - в этот момент женщине показалось, что мужчина был чем-то недоволен, раз его лицо по-прежнему оставалось серьёзным и сосредоточенным: ни одна черточка на его лице не дрогнула, а брови по-прежнему создавали внушающий строгий вид. – Но если вас это не устраивает, мы можем, разумеется, поискать других риэлторов, если вы немного подождете. Мужчина, однако, ответил приятным, спокойным голосом, что всё его устраивает, и никого искать не надо. Он слегка улыбнулся, от чего проводнице все равно стало не легче – даже улыбка веяла холодом. - Мы подъезжаем, дорогая, - обратился Агиросион к своей дочери и по-отцовски потрепал ее волосы. – Надеюсь, тебе здесь понравится.