Последний вечер

Здесь невыносимо душно. Мне кажется, что пальцы судьбы сомкнулись на моей шее. "Пришло время платить по счетам, Чарльз," - бормочет мне в ухо сгорбленная страшная фигура в балахоне, и от ее голоса пробирает дрожь. Раньше я послал бы ее к черту. Раньше. Сейчас я слишком устал. Я с хрипом втягиваю в себя воздух. Пока я еще могу дышать, но финал мне уже известен. Скоро сюда войдет тот индейский мальчишка, которому я имел глупость угрожать. Он убьет меня, и я понимаю, что это будет правильно. Я не боюсь. Бояться имеет смысл лишь в том случае, если есть, что терять. Он заберет мою жизнь, но она и без того уже не имеет никакого смысла. Все, что можно было у меня отнять, он отнял. Хэйтем. Мастер Кенуэй. Перед ним я виноват больше всего. Мой проступок привел к необратимым последствиям для Ордена, но в первую очередь для Магистра. Если бы только можно было повернуть время вспять, я все бы исправил, а теперь мне остается лишь горько смириться с тем, что смерть того, кого я всем сердцем любил, на моей совести. Да, сейчас, перед смертью, я могу признаться себе в этих чувствах. Неслыханная дерзость, пока Хэйтем был жив, я даже думать о подобном себе не позволял. Боялся разочаровать, боялся разорвать те ниточки доверия, которые связывали нас. Тянусь за очередным глотком кажущегося безвкусным виски. Одним своим присутствием Магистр Кенуэй не позволял мне проявлять слабость и опускать руки. Всегда хотелось быть лучше, сильнее, смелее. Но я верил в него, а не в себя. Теперь же, когда его нет рядом, со стороны я выгляжу... пожалуй, смешно. Я всегда относился к пьянице Хики с долей презрения, а сейчас я сам ни капли не лучше. Сломленный, усталый, уже ни на что не годный старик. Старик не по годам, а по ощущениям. Смерть Хэйтема прибавила мне лет двадцать. Я начинаю вспоминать его, и сердце предательски сжимается. Понимаю, что он простил, но я сам себя простить не в силах. Отчаяние, тщательно подавляемое прежде, сейчас по капле разъедает изнутри. Нужно еще выпить, иначе до прихода Коннора я могу и не дожить. Снова накатывает приступ удушья. Перед глазами плывет, но я нахожу в себе силы продолжать дышать. Не так уж долго и осталось. "Сдавайся, Чарльз. Твое время истекло. Неужели ты ждешь, что мальчишка пощадит тебя?" - насмехается фигура в балахоне, и я вижу чудовищный оскал темноты под ее капюшоном. Когда скрипит дверь, и Коннор входит в трактир, это становится для меня освобождением от собственных тягостных мыслей. Уже совсем скоро придет избавление. Интересно, понимает ли он сам, что сейчас проявляет настоящее милосердие? Вряд ли. Да это уже и не имеет значения. Я молчу. Мне нечего сказать ему. Просить прощения, так же, как и проклинать, глупо. И я не хочу ничего слышать от него. Просто пусть это произойдет. Опускаю взгляд на кинжал, который сын Хэйтема, сейчас я хочу воспринимать его именно так, кладет на стол. Вот значит, каким образом он решил поставить точку. Достойно. Все же огнестрельное оружие не дает в полной мере насладиться убийством. Если мстишь, лучше использовать холодное. Я уважаю его выбор. Тянусь к бутылке, чтобы сделать последние в своей жизни несколько глотков. Выпью заранее за упокой своей души. Надеюсь, что хотя бы в покое Отец Понимания мне не откажет. Протягиваю бутылку своему убийце и натянуто улыбаюсь. Я не тяну время, в моем положении это не изменило бы ровным счетом ничего. Он не сводит с меня внимательного взгляда. Опасается, что я нападу? Брось, мальчик, ты же видишь, что от былого меня почти ничего не осталось. И это твоя заслуга. Вздыхаю и чуть развожу руками. Ну что же ты медлишь, ведь каждый из нас знает, чем должна завершиться эта встреча. Я по привычке в мыслях зову его мальчишкой, но сейчас вижу, передо мной сидит мужчина. Достойный соперник, проиграть такому не стыдно. Я смотрю ему в глаза до последнего. Чувствую, как кинжал пробивает грудную клетку. Больно. И сознание начинает стремительно утекать. Говорят, перед смертью жизнь проносится перед глазами. Лгут. Вспоминаешь лишь то, что было для тебя самым важным. Глядя в пронзительные глаза Хэйтема, я выдыхаю, и перед глазами все меркнет.