Be my Rain

Be my rain, Be my rain To wash the pain and the truth away. Be my rain, Be my rain, Embrace the world everlasting... (Zeraphine - Be My Rain)*

- Стань дождём моим... ** Ночной апрельский Токио хлестало ливнем, и Сугихара, поёжившись и накинув на плечи очередной пиджак в цветочек, вернулся к гитаре: сольный проект требовал времени и сосредоточенности. И какая разница? Ведь всё равно он знал, что Хаяши, как всегда, сломает всю систему и появится не вовремя, нарушая договорённости. Be my Rain, Be my Rain To wash the pain and the truth away...*** Дождь отчаянно бился в стёкла, и как ни сопротивлялся этому рыжеволосый мужчина, оставшийся один в пустой студии, но ядовитая сырая меланхолия отдавалась плесенью в нервы и болью в недавно сломанной ноге, завораживая и помимо воли отбрасывая в кинозал из воспоминаний. Be my Rain, Be my Rain, Embrace my world everlasting...**** "Стань дождём моим", - и стал, этот обманчиво-беззащитный и хрупкий Феникс. Выполнил просьбу, высказанную когда-то давно в пьяном состоянии, когда, казалось, только это и было важно. В тот такой же дождливый вечер в пустом огромном доме, под яростный стук капель в окна. Наверно, это было в конце апреля или начале мая, на очередную годовщину смерти***** - когда чёртов Йошики без предупреждения появился на пороге, мокрый до последней нитки, сверкавший безумным взглядом карих глаз. Наверно тогда, когда он сам закинулся амфетамином, чтобы выжать из и без того усталого организма последние крохи энергии. Когда дым от дорогих сигарет повисал слоями, а количество выпитого вина не поддавалось исчислению. - Стань дождём моим, - и поцеловал в щёку, едва касаясь сухими обветренными губами, пока в холодном доме, сотрясая стены, Свен Фридрих****** завывал "Смой Истину и боль", пока чудовищной силы ливень избивал огромный город своим отчаянно-яростным хлыстом, словно оплакивая, словно повторяя своей мелодией дурное предчувствие. "Стань дождём моим..." Город заливало, и, наверно, стоило бы принять дозу, чтобы вернуться к работе и не отвлекаться на до фантомной острой боли в левой стороне груди горькие мысли. Не позвонил - да и чёрт с ним! Тут шестая ощутимо фальшивит, первая скоро порвётся, а третья провисает. Что может быть важнее этого? Что может быть важнее музыки? Что может быть важнее короткого творческого угара? И дождь же не мог стать помехой к уединению и разбросанным по полу исчерканным листам. Но нет: стекавшая с коротких русых волос пресная вода манила своей мерзкой недосказанностью, как и насквозь мокрый официальный костюм. Дерзость, неслыханная наглость, граничившая с хамством. Пронизывавшая до самых корней немецкую просчитанность. "Стань дождём моим", - Свен Фридрих продолжал завывать, терзая тонкий музыкальный слух, ливень усиливался, как и дурацкие флэшбэки с приветом из две тысячи десятого. "Стань дождём моим, вечно обнимай душу мою",******* - дерзость, нарушение всех правил, и такое, к чёртовой бабушке, тепло, такое желание подставить плечо! "Стань дождём моим..." И гитара была аккуратно поставлена на стойку, и Сугихара сжался в комочек на узком неудобном диване, прикрывая промерзавшее до костей худое тело пиджаком в ромашку, а козёл Свен Фридрих злорадным рефреном завывал о дожде, добивая и без того обострённые нервы. Стоило бы принять полграмма порошка и работать. Стоило бы...