Месяц март

Трагично законченная старая жизнь напоминала о себе. Точнее, о ней напоминал себе я сам. Воспроизводя в голове плёнку памяти, всё, что нас связывало, мне хотелось побежать за ней, схватить и никому не отдавать. Но я знал, что это действительно конец. И в этот момент в голове всплывал голос Санджи: "человек, даже самый близкий, не принадлежит и никогда не будет принадлежать только тебе". Я не хотел признавать, что этот самонадеянный цветник был прав. И я надеялся когда-нибудь доказать ему обратное. После окончания пар я бродил по городу в своём мёртвом состоянии до вечера, потом сел на первый попавшийся автобус (а в здравом уме я бы никогда такого не сделал) и просто смотрел в окно на мелькающие городские пейзажи. Вдруг пошёл дождь, и казалось, что состояние погоды за окном соответствовало состоянию моей души. Дорога намокла и теперь отражала свет от всех фонарей, неоновых вывесок, машинных фар. Стало вдвойне красивее. Я уткнулся головой в стекло и глядел на сменяющиеся друг за другом, но такие одинаковые магазины и дома. Водитель сообщил, что автобус прибыл на конечную станцию, и дальше пассажиров не везёт. Я неохотно вышел на улицу, не беспокоясь о том, что там со мной произойдёт. В голове лишь летала мысль: "Закончи старую жизнь так, чтобы в неё не захотелось возвращаться, а потом начинай новую". Осмотревшись вокруг, я понял, как мало здесь заведений, да и вообще дальше уже стояли лишь частные дома. Кажется, я прибыл на окраину города. Жутковато. Вдали было видно лишь прямое шоссе, рассекающее рисовое поле и стремившееся куда-то в темноту. Я пошёл в другую сторону, в сторону города, потому что умирать я еще не готов. Пока я намокал под дождём, апатия накрывала меня с головой и твердила: "Делай, что хочешь. Делай". Мимо проходили бродяги, просящие лишнюю йену, алкоголики с поплывшими глазами, несчастные подростки с чёрными ногтями и пирсингом. Все мы с ними сейчас варились в одном котле. Все стояли на грани, когда хотелось всё бросить, лечь на дорогу и ждать, пока за тобой кто-нибудь придёт. Каждый наделяся, что он кому-нибудь нужен, хотя бы одному человеку. Но этого человека не находилось, поэтому мы сейчас и на улице. Улице разбитых и сломленных людей. На глаза мне попался вызывающий бар с розовой неоновой вывеской, и я подумал, что будет очень даже здорово напиться там одному. В помещении было душно, а глаза окутывала пелена, через которую было видно лишь очертания людей, танцпола и столиков, бешеная музыка долбила в ушные перепонки. Я направился к бару. Каждый раз я сажусь только у барной стойки, мне кажется, это как раз место для тех, кто много пьёт. Я перкинулся парочкой слов с барменом, и он предложил мне скидку, если я закажу добрую дозу выпивки. Я естественно согласился, мне было всё равно. Ко мне подходили какие-то мужчины и предлагали наркотики, подходили какие-то женщины и предлагали уединиться. Я даже хотел согласиться на последнее, но вдруг меня что-то одёрнуло. Я не хотел бултыхаться во всей этой грязи, как одна из ста таких же свиней. Они вдруг стали мне противны. Особенно девушки, которые торговали своим телом. Лучше бы они собирали грибы в лесу и продавали их на дорогах, даже тогда я бы уважал их больше, чем сейчас. Всё больше думая о проститутках и их низости, я поймал себя на мысли, что мне осточертело это общество, и я поспешил покинуть этот ужасный сброд. Выйдя на улицу, я вдохнул свежий воздух и вспомнил это же ощущение вчера на балконе. Только сейчас рассудок даже не планировал трезветь. Казалось, что вчера было совсем не вчера. А сегодня – это вообще не настоящее сегодня, а лишь альтернативный ход событий со мной в главной роли. Я шёл вдоль улицы, шатаясь из одной стороны в другую. Сейчас меня безумно раздражал звон этих "бубенцов" у меня в ухе. Не существовало ничего более раздражающего в тишине ночного города. Мимо проносились машины, но и это было редко. Все светофоры перестали работать на ночь, поэтому я старался не переходить дорогу, а лишь идти прямо, пока не наткнусь на перекрёсток, а там уже выхода не будет. Я глядел на огромный пустующий парк, огороженный чёрным металлическим забором, выполненный, похоже, в готическом стиле. По его периметру стояло несколько каменных скульптур, провожавших меня своим холодным взгляом. Я отвернулся в другую сторону и наблюдал, как в жилых домах выключается свет в окнах. Именно дойдя до перекрёстка, я впервые за весь свой путь остановился и сконцентрировал внимание на проносящихся машинах. Здесь уже более людно и более светло. Кажется, я плыл в нужном направлении. Это не могло не радовать. Пока я соображал, где я и куда мне надо, рядом со мной остановилась машина. Драться или бежать? Или у меня всего лишь хотят просто спросить дорогу? Топографический кретин, прошу прощения. Так драться или бежать? Окно открылось, и из него выглянуло лицо в тёмных очках. – Маримо, это ты? – позвал меня голос, который точно был знаком, и его обладатель вроде даже не делал мне ничего плохого. – Он самый, – я без приглашения завалился на заднее сидение и закрыл глаза. Водитель надавил на газ и больше ничего не спрашивал. Мне всё равно, куда меня везут. Но было бы лучше, если в новую жизнь. Водитель включил какую-то радиостанцию, и я погрузился в звуки песен японских исполнителей девяностых годов. То ли мы долго ехали, то ли мне так казалось, но я наконец услышал, как машина остановилась, двигатель заглох, радио выключилось, а водитель вышел. Он открыл заднюю дверь и потянулся ко мне, но я сказал, что встану и выйду сам. Только посмотрев на этого "человека в чёрном", я, кажется, узнал его даже сквозь темноту. Меня окутало спокойствие, ведь это всего лишь Санджи, который вернёт меня домой и даже не будет расспрашивать. Ну, я так думал, пока он не заговорил. – Ну и как ты умудрился? – спросил он, как отец, отчитывающий сына. – Умудрился что? – неужели я должен слушать нотации от человека, с которым знаком два дня? – Ты же вроде кричал, что умеешь пить, – он всё еще стоял в дверном проходе, не давая мне выйти. – А я специально напился, – ответил я блондину. Мне показалось, что он поймал мой мутный взгляд и наблюдал за моим идиотским выражением лица. - Ты обалдел? – прикрикнул на меня другой голос. Я чуть было не укатился на пол со страха. Всё время, что мы ехали, я даже не удостоился посмотреть на второе переднее сиденье. - Эйс? - всё ещё пребывая в шоке, спросил я. - Что ты здесь делаешь? - А ты что ночью по городу делаешь? Мы тебя искали, - он отчитывал меня так же, как и Санджи. Что они себе позволяют? – Я гуляю! – Ясно, с тобой совсем всё плохо, вылезай, – блондин отошёл, зная, что я всё равно не дамся ему в руки. Эйс сообщил, что поедет домой и оставит меня с этим маньяком в наказание, чтобы я образумился. Санджи был абсолютно свободным человеком, ему не нужно было ходить в институт, и он не обязан был работать, поэтому он будет за мной "следить". – А где мы? – спросил я, не разглядев ничего сквозь темноту. – Это мой дом, ты ж на окраине города гулял, лунатик. Кажется, мне придётся нелегко.