Месяц март

Наступил второй день проживания Зоро здесь, и мне пока совсем не хотелось, чтобы эта неделя заканчивалась. Пустота дома наполнялась чужим присутствием. Я наконец-то мог готовить завтрак на двоих и наблюдать, как кто-то улыбается, слушая мои монологи. Мог смотреть фильм вместе с кем-то и обсуждать его по мере того, как у меня появлялись какие-то вопросы. Я с детства был лишён этого. Зоро сам не понимал, какую важную роль играет одно лишь его пребывание в этом месте. С утра мы вышли из комнат одновременно, и я поприветствовал его объятием, не забывая о правиле, которое я ему рассказал. Он так забавно смутился, а мне становилось всё интереснее наблюдать за ним. Прижимаясь к его широкому мускулистому телу, я чувствовал, как моё сердце ускоряло ритм, и это было зарождение чего-то нового. Тогда даже я не знал, к чему это всё приведёт. Боясь пересечь грань, я отстранился от Зоро и пожелал ему доброго утра. Он с улыбкой ответил мне тем же. - Пункт второй: чтобы полюбить свою новую жизнь, ты должен получать от еды удовольствие, а не использовать её как средство заглушения голода, - сказал ему я, пока мы продолжали стоять в коридоре. Зоро начал возмущаться, что у него нет денег для того, чтобы ходить по ресторанам и есть вкусную пищу. На что я только и ответил: "Люби себя и готовь себе вкусно сам". Меня не волновало, было у него на это время и возможности или не было, он просто не должен был питаться помоями, и я надеялся, что после моей стряпни, Зоро отвыкнет от фастфуда и больше к нему не вернётся. – Что ты хочешь на обед? - поинтересовался я. - Ну не знаю, - он впал в оцепенение, обдумывая мой вопрос. - Пусть будут онигири. - Ты эти дурацкие онигири каждый день ешь, так не пойдет! Выбирай что-нибудь не из японской кухни, - я настаивал на каком-нибудь интересном блюде, а не просто рисовых шариках. – Я другого ничего не знаю, – он хмурился, чесал за затылком, но всё равно ничего вспомнить не мог. - Значит, сегодня мы будем готовить тако! Это из мексиканской кухни, – я ослепительно улыбнулся, зная заранее, что он не одобрит эту идею. - Мы?! Я не умею готовить, – Зоро взмахнул руками, порываясь избежать продолжения этой беседы. - Мы должны учиться чему-то новому каждый день, маримо, - я не переставал удивляться его бешеной реакции на всякие мелочи, и своей придурковатостью Зоро умилял меня ещё больше. - Ладно, я в ванную, - он развернулся и удалился за дверь в конце коридора. Кажется, Зоро любит уходить от разговоров. Странно, я наоборот предпочитаю договаривать и решать всё сразу. В двенадцатом часу мы принялись за готовку, вопреки всем выкрикам и возмущениям моего нового ученика. Когда еда приготовлена самостоятельно, то и есть её приятнее. Я надел на Зоро фартук и сзади завязал бантик. Глядя в его спину, мне безумно захотелось ещё раз его обнять. В голове смешались все "за" и "против", чаши то приходили в равновесие, то перевешивали друг друга. На семь минут объятий в день он согласился, но то, как я хочу сделать это сейчас, может ему не понравиться. Я это понимал, но не мог противиться своему порыву. Я обхватил руками его торс и прижался к спине, молясь, чтобы Зоро ничего не выкинул. Закрыл глаза и мысленно благодарил его за то, что он принял моё вчерашнее условие. Зоро стоял неподвижно, и мне этого хватало. Я надеялся, что так он чувствует себя нужным, и это добавляет ему сил на пути в его "новую" жизнь. Я отпустил его, отошёл и принялся давать указания, как ни в чём не бывало. – Зоро, ты будешь делать кукурузные лепёшки. Продукты на столе, – проинструктировал его я. - Как мне их приготовить? - кажется, он вдруг вооружился энергией. - Смешиваешь кукурузную и пшеничную муку, воду и соль. Всё это я тебе насыпал в тех пропорциях, которые нужны. А дальше замешивай это всё руками, – я отошел за другой стол для работы с мясом и поглядывал на Зоро из-за спины. Он неуклюже пересыпал ингредиенты в одну большую тарелку, боясь просыпать хоть одну крупинку, поэтому всё у него получалось очень долго. Хотя это нормально для того, кто готовит в первый раз. По крайней мере, он старался. А я не мог готовить, не поедая при этом какие-нибудь конфетки, с ними я по-настоящему погружался в дело. Поэтому сейчас я направился к шкафу, чтобы достать оттуда одну "Барбариску". - Зоро, конфетку хочешь? – предложил ему я. - У меня уже руки в тесте, спасибо, – он повертел передо мной своими ладонями, показывая, что они уже действительно испачканы. - Я тебе дам, - я развернул леденец и протянул ему ко рту. - Держи. Зоро долго смотрел на него, то ли смущаясь, то ли решая, хочет её или нет. Но через несколько мгновений он раскрыл рот, и я аккуратно положил леденец ему на язык, сам не понимая, что творю. Он случайно коснулся губами моих пальцев, а мы оба сделали вид, что ничего не заметили и отвернулись, чтобы продолжить свою работу. Я улыбался, как кретин, лишь потому, что знал, что Зоро этого не видит. - Вкусная, - развеял обстановку он. - Согласен. Я разобрался с мясом и повернулся посмотреть, как там обстоят дела у Зоро. Фартук и волосы это чудо испачкало в муке, но в остальном консистенция была довольно неплохой. Я встал вместе с ним, и мы оба начали разделять тесто на несколько лепёшек и раскатывать их скалкой. Так, вдвоем, мы приготовили настоящие мексиканские тако с острым соусом. Когда стол был накрыт, Зоро победоносно плюхнулся на стул и отклонился на спинку. Его серьги зазвенели, как в первый раз. А потом их мелодия утонула в бездонной тишине, как и их обладатель, который закрыл глаза от усталости и заслуженно отдыхал. Я поставил перед ним тарелку с тако и стакан свежевыжатого апельсинового сока. - Приятного аппетита! - проголосил я у Зоро над ухом так, что он немедленно распахнул глаза и дёрнулся. - И тебе приятного аппетита, - ответил он, и я сел за стол, радуясь от того, что Зоро наконец ведёт со мной человеческий диалог. - Очень вкусно получилось, - бубнил он с набитым ртом. - Ешь помедленнее, - смеясь, отвечал ему я. А он так был восхищён нашим совместно приготовленным блюдом, что уплетал его за обе щеки. И в тот момент мне казалось, будто я чувствовал себя по-настоящему счастливым, вовлекая ещё одного человека в радости приготовления и употребления пищи. И Зоро был не просто "ещё одним человеком", а тем, кто, как мне казалось, станет для меня очень близок. - Можно посмотреть твою комнату? - внезапно спросил меня маримо, отодвигая в сторону пустую тарелку. - Конечно, пошли, - я был рад, что он придумал какое-то занятие, потому что планов на остаток дня у меня не было. Моя комната всегда была местом, значащим для меня нечто большее. Для кого-то это был берег у моря, для кого-то - вершина горы, скамеечка в парке, с которой много связано, а у меня не было людей, с кем я строил воспоминания. Моя комната, наверное, символизирует одиночество, но я её любил. Она не менялась с течением обстоятельств, не менялась со временем и настроением, она всегда была одинаковой, и здесь я чувствовал спокойствие и защищённость. Мы с Зоро вошли внутрь, и он распахнул глаза, вероятно пытаясь впитать всё то, что видит перед собой. Хотя здесь не было ничего интересного или примечательного, просто склад вещей, которые мне важны. Если на стене висит какая-то фотография, значит, она вызывает во мне приятные эмоции, если где-то выцарапана или начиркана надпись, значит, это символично для меня. У всего здесь имелся какой-то смысл. Каждая книга лежала там, где ей уготовлено место. И я всегда ставил её туда же. Я совсем не был перфекционистом, просто считал, что всему в этом мире есть своё место. Как предметам, так и людям. - Что будем делать? – спросил я у Зоро, чувствуя, что он наконец начал разговаривать. - Давай фильм какой-нибудь посмотрим, - моментально предложил он, всё ещё оглядывая комнату. - Давай, - я охотно согласился. Зоро развернулся и направился вниз по лестнице. - Стой, - я схватил его за плечо. - Ты не туда идёшь. Я широко заулыбался, вспоминая тот день, когда Зоро просил проводить его до супермаркета. Мне показалось, что это было слишком давно, чтобы кто-то ещё, кроме меня, мог это помнить. - Тут есть специальная комната-кинотеатр, - увидев его замешательство, я решил всё объяснить, - раньше там жили родители, а потом я просто сменил обстановку. Зоро кивнул головой и вошёл туда, куда я ему указал. Внутри располагался длинный диван, множество расстеленных ярких ковров и и несколько цветных бескаркасных кресел. Их ещё называют пуфики, в них можно погрузиться, как в мягкое желе. Я их просто обожал. Кино здесь проигрывалось на прожекторе. Мы выбрали "Королевскую битву" Киндзи Фукасаку - любимый фильм Квентина Тарантино. Расположившись на диване, мы с Зоро окунулись в просмотр фильма. Я взял в руки подушку, потому что имел привычку смотреть фильм только с ней. Увидев зелёную, я протянул её Зоро, но он, кажется, не понял моего намёка. В некоторые моменты я готов был завалиться к нему на плечо, но сдерживал себя, зная, что это не приведёт ни к чему хорошему. Где-то снаружи, как мне показалось, прогремел гром. Из этой комнаты ничего не было видно в связи с отсутствием здесь окон. Но я отчётливо что-то слышал. Словно в подтверждение к моим мыслям, прожектор отключился. Не дойдя и до половины фильма, мы остались без электричества. В комнате воцарила абсолютная темнота, не видно было ни единого силуэта. - Что это? - вдруг обратился ко мне Зоро. - Гроза - погодное явление, - ответил я этому тугодуму. - Блин, я так хотел досмотреть! Почему прямо на самом интересном месте? - он расстроился и, кажется, откинулся головой на спинку дивана. - Я за свечами пойду, не ложиться же нам спать, - я встал, попутно споткнувшись об его ногу, и вышел из комнаты. В остальных помещениях было гораздо светлее из-за широких окон с распахнутыми шторами. Я быстро нашёл свечи на кухне, а зажигалка у меня всегда имелась при себе. Вернувшись к Зоро уже со светом, я предложил поговорить, либо поиграть в какую-нибудь настольную игру. - Давай просто поговорим, - устало сказал он. - Давай, - я присел рядом, поджав под себя одну ногу, потому что имел странность не любить сидеть на чём-то, опустив обе ноги на пол. Конечно, так приходилось делать только в общественных местах. - Хочешь, расскажу тебе про фотографии, которые ты сегодня рассматривал на моей стене? - спросил я, заметив, что Зоро в замешательстве, по всей видимости от того, что нам не о чем говорить. - Ну давай, - безэмоционально протянул он. Свечи стояли на столике у дивана и покрывали окружающее пространство тёплым рыжим светом. - Моя мама погибла при родах, а папа был человеком военной закалки, во всём он любил строгость и рациональность. (Это правда имеет отношение к фотографиям). Так вот, воспитывался я только им, поэтому с детства не получал никакого семейного тепла. Причём хорошо, если бы всё ограничивалось только этим. Он у меня был очень богатым бизнесменом и за своего ребёнка держался всеми руками и ногами. В школу меня отвозил и забирал сразу же после последнего звонка его личный водитель. Я чувствовал себя белой вороной. Зоро облокотился лицом об руку и внимательно слушал мой рассказ, что не могло не радовать. - Так вот, жили мы именно в этом доме. Точнее жил я, считай, один, потому что отец допоздна сидел на работе. Я готовил себе сам, читал книги из нашей библиотеки, копался в саду, смотрел телевизор. Мне не разрешалось гулять с одноклассниками, я должен был "учиться, а не тратить время на глупые знакомства". Фотографий с классом у меня тоже нет, потому что отец запрещал мне с ними фотографироваться, объясняя это тем, что я не должен иметь ничего, напоминающего о них. Глупо, правда? - мне вдруг захотелось закурить, но я никогда не делал этого в доме, поэтому просто продолжил свой рассказ. - Мы с Эйсом тогда познакомились в столовой: я поссорился с некоторыми ребятами из своего класса и не хотел сидеть с ними за одним столом. Пришлось присоединиться к тому маленькому задире, которого тоже вышвырнули с общего стола. Там мы и заболтались и здорово подружились. Я успевал общаться с ним на переменах и рассказывал про свою жизнь с отцом. Он купил тогда плёночный фотоаппарат и сказал, что некоторые снимки будет отдавать мне. Я тогда был безмерно ему благодарен. Неся домой настоящие плёночные фотографии с друзьями, я чувствовал себя обыкновенным мальчишкой, и безумно радовался возможности хоть на несколько секунд им побыть. Те снимки, что делал Эйс, ты можешь сейчас увидеть на моей стене. Мир невероятно тесен, правда? - я улыбнулся, выдержав паузу, а затем продолжил. - Когда отец погиб, мне перешло всё его наследство. Сейчас я весь предоставлен сам себе. Мы оба молчали, и я вдруг почувствовал в этом свою вину. Я сказал что-то не то? Поделился не тем, чем должен был? - Хм, а я всё детство провёл, как обычный ребёнок, - вдруг подал голос Зоро. И этой фразы мне хватило. Я знал, что большего он и не скажет. - Я тоже хотел бы обычное детство, а то с того периода не осталось почти никаких положительных воспоминаний. Мы оба опять замолчали. Но сейчас эта тишина почему-то не напрягала. Иногда она требуется, чтобы обработать информацию. Разговор без тишины - ненастоящий разговор. - И что в будущем планируешь делать? - Зоро, сидящий напротив, наблюдал за горящей свечой. - Там и увидим, - я действительно ещё ничего не загадывал. - А мне уже мечту придумал, - забавно возмутился он. - Без неё никакого счастья! - Так почему же у тебя тогда нет мечты? Я не узнавал в нём того маримо, который когда-то не выдавливал из себя и слова. - Я ещё успею её найти. А в тебе никакой романтики, голова-трава, поэтому мечту для тебя пришлось придумать мне, - я посмотрел на него с наигранным сожалением. - Да ты надоел меня оскорблять! - Зоро нахмурил брови. Мне было смешно оттого, как близко к сердцу он всё принимает. - Сходи поставь кофе, и ещё поболтаем, - только и ответил ему я. Он посмотрел на меня, как на врага народа, но всё равно вышел из комнаты и минут через десять вернулся со свежим кофе. Представляя, как Зоро хозяйничает на кухне, я думал о том, что он стал частью этого дома. Это было приятно. Электричество не включали до самого вечера, и мы ещё очень долго беседовали, выпив не одну чашку кофе, и узнавали друг о друге что-то совершенно новое.