В унисон

Бесконечная война. В ней все солдаты подчиняются безымянному богу смерти и террора, безликому и беспощадному. Эта кровавая бойня не имеет смысла, она нуждается в героях, захватчиках и жертвах, и это все, что способно насытить ее. Дети без детства. Старики без старости. Мечтатели без мечты. Женщины без любви. Ангелы без крыльев. Химеры без зубов. Но зато воины при своей войне. Черные от меток руки Акивы сжимали меч, огненные крылья развивались за спиной, ноги несли невесть-куда. Он понимал, что единственное, что у него есть – надежда, хотя и она не в полной мере. Годы идут, руки темнеют все больше, и наступит время, когда на Истребителе Тварей не останется ни одного чистого куска кожи. Акива ненавидел себя, но заставлял жить ради будущего, ради Кару, ради их детей, которые непременно появятся. Их сердца Бьются В унисон. Кару ничего с этим не сможет поделать. Акива понимал, что не заслуживает ее прощения, но не мог представить мир, где бы она его не простила. Все слишком сложно для них двоих, эта идиотская история про Ромео и Джульетту, вознесенная на новый уровень, приправленная кровью на его клинках и гематомами на ее предплечьях. Так не должно быть. Акива осознавал, что готов пойти на все, чтобы сделать их общий мир безопасным. На площадках бы снова играли дети – совершенно разные, возможно даже, ангелы в перемешку с химерами, а среди них бы бегали маленькие огненнокрылые и синеволосые малютки. Парень улыбнулся, представив эту картину. Улыбка резко не сочеталась с тем, что он делал, но это мало волновало. Акива определенно не заслуживает прощения, но готов заслужить. День за днем он будет бороться за мир в бессмысленной войне, и в один момент она прекратится. Он не погибнет, это уж точно, сама мотивация увидеть вновь улыбку Кару, сильнее, чем все прежние самовнушения в сумме. Акива понял, что ноги его вновь принесли в пустыню – к месту, где она временно находится. Чары невидимости срывали его полностью, но все равно казалось, что в один момент Кару проснется и заметит его, а затем пронзит ненавистью. Единственное, чего Акива боялся на самом деле, потерять ее навсегда. Он прошептал ее имя тихо-тихо и улетел прочь – слишком сильным был его страх. - Кару… Кару проснулась потому, что ей снова чудился голос Акивы. В мыслях она пыталась произносить его имя как можно реже, надеясь на то, что таким образом быстрее его забудет, но в глубине души она понимала одну очень важную вещь. Их сердца Бьются В унисон. Ничто в мире не сможет заставить ее разлюбить Акиву, и он тоже никогда не сможет забыть о нее. Даже если Кару в один день совершит нечто ужасающее, он все равно будет на ее стороне. Это пугало, ведь под таким углом казалось, что его любовь глубже и чище, когда же девушка способна стоять на его стороне только тогда, когда ей приятно это делать. Но ведь они – враги. День, два, три – ничего не изменится, химера и серафим все равно будут врагами, и нет месте, где они смогут спрятаться от всего мира. Кару обняла себя руками, ей почему-то вспомнился жар, который всегда обволакивал ее в присутствии Акивы, теперь же на его месте зябкий холод, который как пиявка присосался к ее сердцу. Капу понимала, что спасительно тепло можно найти в прощении, но пока не была готова. Она кусала свои губы, ровно до того мгновения, пока не почувствовала боль, и впервые за долгое время эта боль не была жертвенной, эта боль не причиняла зло, это боль не совершала терроры. Она казалась почти чистой, ведь приносила дискомфорт только Кару. - Акива… Он услышал свое имя через несколько минут после того, как улетел прочь. Услышанное обнадеживало, и Акива, не думая и секунды, полетел обратно. Ему казалось, что мир его развалился на части, и идиотская улыбка вновь заиграла на лице. Она стояла у окна, крошечная капелька крови застыла на ее губе, и Акива в тот момент все понял – ей больно, и единственный, кто ее может спасти – это он сам. Подлетая к окну, парень наконец убрал чары, и Кару, едва увидев его, охнула. Акива прошептала одними губами: - Молчи. Он влетел в ее крошечную комнату, буквально проталкивая огромные крылья в окно, а Кару все так и стояла. Акива не стал медлить, и быстро прижал ее к себе, девушка быстро отвела руки в сторону, не желая причинять серафиму боль. «Она все еще меня любит». Стало резко жарко, и девушка нежился в этой жаре. Зябкий холод ушел, позволив насладится моментом, и Кару отдала ему себя полностью. Акива был таким родным, теплым и настоящим, что она не смогла сдержать слез. - Я так тебя люблю. Он шептал ей это на ухо раз за разом, а Кару только и могла, что молча слушать. Да, они - враги, но в мире, который она построит, это слово непременно сотрут из всех словарей.