В неверный час, меж днем и темнотой, Когда туман синеет над водой, В час грешных дум, видений, тайн и дел, Которых луч узреть бы не хотел, А тьма укрыть, чья тень, чей образ там, На берегу, склонивши взор к волнам, Стоит вблизи нагбенного креста? Он не живой. Но также не мечта: Сей острый взгляд с возвышенным челом И две руки, сложенные крестом.
Я всегда выделялся. Если все мои одноклассники сидели и выслушивали споры между учеником и учителем, то я был тем спорящим учеником. Никогда не боялся перейти дорогу училке. К тому же, я не любил свой класс. Там сидели один скот. Всем им было что-то нужно, никто ничего не может, каждый хочет похвастаться своим дерьмовым характером. Мало того, "элита" класса своей охуевшая была. Там были всего две девки, да, это вся элита, но, вашу ж мать, какое они дерьмо. На всех смотрят с высока, думают, если они такие умные, то им все можно. Нет, я не завидую, просто их поведение - чистой воды выеб.Пред ним лепечут волны, и бегут, И вновь приходят, и о скалы бьют. Как легкие ветрилы, облака Над морем носятся издалека. И вот глядит неведомая тень На тот восток, где новый брезжит день, — Там Франция! — там край ее родной И славы след, быть может скрытый мглой; Там, средь войны, ее неслися дни... О! для чего так кончились они!..
Я думал, что всю жизнь буду убивать людей и не познаю ничего чистого, пока не случилось то, что изменило всю мою жизнь. Когда мы, офицеры, ходили в лес, встретили маленького мальчика. Мне он показался странным. Волосы непонятного цвета, в какой-то шапке в форме яблока. Он говорил, что ударился о головку сыра и потерял память. И видно его это ничуть не беспокоило. Каждого по-своему назвал. Я наименовался полосатой феей. На самом деле это было очень забавно. Вария приютила под своей крышей маленького мальчика по имени Фран. Так он и рос. Шло время, все мы изменились: у Скуало патлы стали еще длиннее, босс стал выглядеть как суровый, челябинский мужик, Луссурия с Левиотаном тоже изменились, поменялись и мы с Франом. Я стал его семпаем, а он стал для всех Лягушонком.Прости, о слава! обманувший друг, Опасный ты, но чудный, мощный звук; И скиптр... о вас забыл Наполеон. Хотя давно умерший, любит он Сей малый остров, брошенный в морях, Где сгнил его и червем съеден прах, Где он страдал, покинут от друзей, Презрев судьбу с гордыней прежних дней, Где стаивал он на брегу морском, Как ныне грустен, руки сжав крестом.
Мы с Франом никак не могли сладить: подставляли друг друга, унижали... Но даже если все было не очень хорошо, мы вместе ходили на задания, иногда вместе прогуливались вокруг штаба. У нас были общие темы для разговора. Вскоре я осознал, что влюблен в этого мальца. Уже не помню свои мысли на тот момент, но я точно помню тот ужас и безумное сердцебиение. Думаю, я надеялся, что мои чувства лишь фальшь. Но они оказались правдой. Я влюбился в своего кохая, Франа. Помню такую историю. В замке никого не было кроме меня. Пришла девушка и попросилась стать дом. работницей. Замок большой. Помещений много. Я и принял ее на работу. Потом пришел Фран. Я мало помню, что было несколько дней, но день, когда я увидел их вместе, я никогда не забуду. Я вспылил и ушел прочь. Гуляя по темным улицам, я увидел одиноко сидящую девушку. Приняв решение вспомнить уроки этикета, я с ней познакомился. Мы очень долго разговаривали. Вдруг из кустов вышел Фран. Тут и начался настоящий театр. Он закатил неистовую истерику. Даже всех собак перепугал. И чтоб его заткнуть пришлось поцеловать. На слова он отказывался реагировать. Кажется та девушка решила, что он сам меня поцеловал, подобрала бутылку надеясь ударить Франа. Ей это не удалось. И это не моя заслуга, а дом. работницы. Так же как и Фран, она выскочила из кустов. С разбитой бутылкой. Смешна была их ссора. Мы тихо ушли.О! как в лице его еще видны Следы забот и внутренней войны, И быстрый взор, дивящий слабый ум, Хоть чужд страстей, всё полон прежних дум; Сей взор как трепет в сердце проникал И тайные желанья узнавал. Он тот же всё, и той же шляпой он, Сопутницею жизни, осенен. Но — посмотри — уж день блеснул в струях... Призрака нет, всё пусто на скалах.
Казалось, что все будет хорошо. Жизнь окрасилась нежные оттенки розового. Но то были лишь очки. Очередная иллюзия насмешницы Судьбы. Она сыграла с нами злую шутку... В замок проникли наемники враждующей с нами семьи. Никого еще не было. Мы первые пришли с задания. Стоило нам войти в замок, как нас атаковали. Драка была недолгой. Пока я разбирался с, как мне казалось, последним киллером, со второго этажа спустился еще один. Я помню только какой-то звук и безумную боль. Кажется, в меня тогда выстрелили. -Да пошло все нахуй, фееричные блядские уебаны. Умер я с усмешкой на лице. Жутко, наверное, было смотреть на безжизненное, улыбающиеся тело в гробу.Надпись на могиле: Бельфегор Каваллини 22.12.1989 - 24.9.2018 Нередко внемлет житель сих брегов Чудесные рассказы рыбаков. Когда гроза бунтует и шумит, И блещет молния, и гром гремит, Мгновенный луч нередко озарял Печальну тень, слонющую меж скал. Один пловец, как ни был страх велик, Мог различить недвижный смуглый лик, Под шляпою, с нахмуренным челном, И две руки, сложенные крестом. (Лермонтов.)