Катарсис

      Недолгий, но тернистый путь не мог не привести к этому - я, в состоянии дичайшей истерики, вестимо, догнавшийся чем-то эдаким, и догнавшийся хорошо - потому что я не только кромсаю свое тело от плеча до бедра, а еще и смеюсь, и плачу одновременно. Плачу от того, что меня до такого состояния довело, а смеюсь от боли и вида своего залитого кровью тела. И ее не капель, но подтеков на полу. Каждый взмах ножа только добавляет энергии этому исступлению, краем рассудка я понимаю, что это только ускорит конец... Но какая разница? Мне все равно.       Внезапный звонок в дверь - кто-то пришел. Не до этого. Я на финишной прямой. Я иду, а куда - к Богу, в небытие, в Вальхаллу, Нирвану или ад - не важно. Звонок сменился стуком и голосом моего единственного товарища. Несколько поколебавшись - стоит ли открывать или прикинуться, что меня здесь нет - все же открыл. Со своими людьми нужно быть честным во всем. Щёлкнул замком и сразу отвернулся, уходя... К берегу. Мое жилище пожелало открыться сознанию - маленькая речушка возле леса, дверь и табурет возле висящего в воздухе подоконника с, собственно, окном. И блестящий красным кусок пола в одном кусочке берега. Туда я не хочу идти. Мне больше по нраву это окно. Последняя воля, да? Пусть так. Чтобы все же сесть, мне приходится развернуться в сторону своего гостя - о, какой всплеск мыслей, идей и еще черт бы познал чего промелькнуло на его лице. В первый миг я успел заметить среди них желание побежать за врачом, добить меня, расспросить о причинах (о, это было интереснее всего, мне даже понравился такой позыв), но все же победила, что и к лучшему, воля. Всего лишь, изображая легкое любопытство, приподнял бровь и сел на траву напротив меня. Безусловно, ко всяким подобным моим выходкам ему не привыкать, но это уже кардинально иной уровень. А я... А что я? Я смеюсь и плачу, но уже не отправляю свою кровь по путям объезда всяких вен, артерий и что там еще... Жестом даю понять, чтобы он не говорил ничего. Пытаюсь говорить сам - исповедаться напоследок. Не могу. Смеюсь. Плачу. Хрипит и булькает где-то в груди.       Нет, дорогой друг, это будет первое, что ты обо мне не узнаешь. И последнее, спасибо хоть на этом. Даже дернулся было, когда увидел резкий взмах моей руки. А дальше то ли понял, что не успеет ничего сделать, то ли подумал, что мне не хватит духу сделать это при нем - не знаю. Оба варианта неплохи. А вот дальше началось самое интересное. Наверное, тогда я поверил в нечто-за. Когда я уже и все еще был ничем, мое непонятное естество стало словами "Ты еще не закончил". И я вернулся.Вестимо, в момент смерти что-то передалось моему неожиданному гостю, потому что существо, которым я стал, оказалось к нему привязано. Но зато я мог помогать в некоторых... Неприятных ситуациях.       Закрутились, неспешно и со скрипом, жернова машины правосудия, заискрила горелая проводка бумажных дел механизма. Дошли и до него, как моего знакомого. За неимением других вариантов, эти люди хотели свалить вину на него... Я смог подобраться вплотную к человеку, который собирался отдать такое распоряжение. Очень меня заинтересовала кровогонная мышца - о, в ней было больше всего жизни. И жизнь эта меня боялась. Правильно делала, к слову. Но кроме нее ничто меня не ощущало, и даже ускоренное биение вызвало только недовольное ворчание усатого борова - дескать, что-то сердце сегодня расшалилось. Я исправлю твою беду, старик. Ах, первый опыт подобного действа был так приятен... Я словно бы прижался к панически бьющемуся сердцу, я поглаживал его, я успокаивал его, в какой-то момент я стал им. И остановился. Замер. Отмер. Оно пыталось судорожно дрыгаться, как легкие утопающего - но, как и незадавшийся ныряльщик, ничего не могло сделать. Я сильнее.       Когда боров умер, я на некоторое время прочувствовал, кем он был. Не увидел его жизнь, а ощутил состояние в целом, узнал, что он за человек. И как же мне стало паршиво - не передать. Оказалось, что он из тех толстяков, что всегда оказываются душой компании, да и работу свою делал хорошо - не без грешков, конечно, но вот в конкретно этом случае сами подчиненные предоставили ему ложную информацию по моему делу. И я испытал сомнения - а стоит ли идти дальше? Стоит ли продолжать? Сомнения развеяло еще одно превращение меня в слова "Ты не закончил". Порой на меня находило тугодумие, конечно, но такой знак и в том состоянии невозможно не понять.       Прошло время, моего подопечного оставили в покое. Но мне нужно было вычеркнуть все имена из своего списка - но как? Ответ пришел случайно. Я подумал, если я могу убивать, становясь сердцем, могу ли я думать, становясь разумом? Оказалось, могу. И я нашептал пару идей в голову своего симбионта. Список был не особо длинный - меньше десяти имен, но их вычеркивание заняло немалое время, и если бы беда была только в этом... Как и в случае с бравым вершителем правосудия, каждый из моего списка оказался, в общем-то, не таким уж плохим человеком, как я о них всех судил по их грехам. Но я был не справедливостью, а мщением - я карал и страдал. С каждым разом уверенность в том, что я делаю все правильно, таяла. Таяла, как капиталы в казино. И так же внезапно, как выигрыш, возвращалась ко мне. Три слова, возвращающие волю.       Наконец, дело сделано. Мы вернулись домой и я пытался понять - а что дальше? Я был уверен, что с последней перечеркнутой в списке буквой это мое существование завершится. Я жаждал этого. Я боялся этого. Я был в этом уверен как пророк и я отрицал это, как фанатик-атеист отрицает божественное. Но вместо этого я получил только растерянность. При жизни я практиковал медитации, транс и самоосознание - но может ли это моё естество? Оказалось, может.       Для меня в этом состоянии прошли годы, для живого мира прошли секунды. Знание пришло. В последний раз вторгнувшись в сознание человека, ставшего транспортом для карательного орудия, я забрал из него тревогу, вину и еще кучу всякого хлама - неудивительно, что это заполонило его сознание - все же, внезапно куда-то идти или даже ехать, знакомиться с каким-то человеком, который почти сразу умирает - испытание не из простых. Я даже почувствовал облегчение, которое испытал его разум, когда я убрал с него этот камень. И радость его сердца от того, что смерть, долгое время сидевшая рядом с ним, уходит, я тоже почувствовал. Все это - как песочный замок в сравнении с гранитной крепостью того, что испытал я.       При жизни мне говорили, что на конце нити жизни будет ждать премерзкая старуха тысяч вариантов - но это все оказалось бредом незнающих, догмами предполагающих. Когда нить обрывается - да, слепая мразь смеется и смехом своим растворяет жизнь. Но вот если дойти до конца... Оказалось, моя прижизненная догадка оказалась верна - вспарывание собственной глотки оказалось частью замысла. Борьба с судьбой оказалась частью судьбы. Нет пути, кроме как вперед. И я дошел до конца. Не знаю, чем я стал, но ангел мщения, деловито подсунутый романтичным моим сознанием, точно ушел. У этого состояния даже было имя, только вот оно ошибочно означало состояние. Это вовсе не оно. Это - бытие. Я был счастливее счастья, чище чистоты, легче Вселенной.       Я - катарсис.