Всюду витал приятный аромат клубничной сладкой ваты и попкорна; малыши бегали уже с пустыми белыми палками, воображая, будто это их оружие, пока влюбленные парочки отщипывали понемногу сладкое лакомство и кормили друг друга. Все это выглядело скучно и однообразно, потому что, куда ни глянь, одни и те же действия, только разные исполнители.
Молодой парнишка лет двадцати-двадцати трех улыбался прохожим, раздавая пестрые флаеры, где яркая надпись приглашала на сегодняшнее представление. Большой красный нос скрывал его покрытое редкой щетиной лицо, а карие глаза скрывались за ярко-голубыми линзами. Он широко улыбался каждый раз, когда какой-нибудь сорванец тащил родителей за руки, чтобы сделать пару снимков с ярким персонажем. Но ему это нравилось. Лиам любил детей, посему работа в цирке была ему в радость.
Когда из большого шатра стала доноситься громкая музыка, все гости парка поспешили войти внутрь и занять купленные места. Больше всех везло тем, кто занял первые ряды, потому что многие номера обещали быть запоминающимися. Плач детей, которые хотели увидеть доброго клоуна, и разговоры уставших родителей, которые хотели оказаться дома в своих мягких кроватях, смешались в пустозвонный гул, от которого у многих начала болеть голова. Но вскоре на сцене показался мужчина в светлых штанах, приталенном пиджаке и высоком цилиндре, который визуально делал его выше. Ведущий приветствовал всех присутствующих, наслаждаясь звонким смехом детей и громкими аплодисментами. Он прошел к самым трибунам, повернулся спиной и начал представлять артистов по очереди.
Последним оказался дрессировщик диких кошек, который появился на сцене в сопровождении своих питомцев. Зейну по душе была некая атмосфера опасности, хотя каждое животное, заключенное в большую клетку, было хорошо накормлено и ухожено, то есть, им незачем было желать отведать руку или голову своего хозяина. Парень обошел всю сцену, продемонстрировав зрителям удивительную окраску тигров и пушистую гриву львов. Со всех сторон стали раздаваться удивленные и испуганные вздохи, отчего на губах дрессировщика появилась довольная ухмылка. Он произвел достойное впечатление.
— Дамы и господа, объявляю наше шоу открытым!
Фанфары и яркий свет софитов опустились на зал вместе с конфетти, которое мелкой крошкой посыпалось с потолка. Ощущение детства нахлынуло на родителей, которые наслаждались представлением сестер акробаток. Две девушки были пластичны до того, что собственные кости хрустели. Одна из девочек даже заплакала, когда Мари села на шпагат и выгнула ноги. Все взгляды были прикованы к их необычайной способности гнуться во все стороны. Зейн находился за кулисами, наблюдая за работой своих коллег. Так думали все.
На самом деле он смотрел на клоуна, который переминался с ноги на ногу, сжимая в, вспотевших от плотных перчаток, ладошках остатки флаеров. На бледной коже отпечаталась краска, отчего парень начал волноваться и нервничать. Малик ухмыльнулся поведению парня, поэтому достал из кармана несколько конфет и подошел к нему, удачно миновав силачей и даму с собачками.
— Угощайся, — он протянул ладонь с леденцами клоуну, тем самым напугав его.
Лиам повернулся и встретился с теплым взглядом карих глаз. Как бы он хотел снять линзы, чтобы не смотреть на людей холодным и неправдивым взглядом. Пейн любезно отказался, сославшись на боль в зубах, но отпускать дрессировщика так просто не хотел. Этот парень, Зейн, пришел к ним в шатер совсем недавно, но своими навыками дрессировки мог смело хвастаться. Неукротимое желание познакомиться с ним поближе возникло у Пейна в первый же день их встречи: клоун неудачно ступил, запнувшись о собственную ногу, и упал на землю с новеньким.
— Ты когда-нибудь слышал, как поет наш слон? — Лиам чуть наклонился вперед, чтобы эти слова были точно адресованы одному человеку. Он не хотел, чтобы его слышал кто-то еще, потому что многие и без того считали парня чокнутым.
— Нет.
— После представления приходи в палатку с животными, — Пейн казался счастливым, точно ребенок после представления, выигравший главный приз. Зейн довольно закивал головой.
Он понимал, что это — обычный предлог для личной встречи, но ничего против этого не имел. Даже наоборот — был рад такому раскладу.
На сцене появилась дама с дрессированными породистыми пуделями, ряженными в дурные наряды, украшенные пестрыми бантами и лентами. От одного вида бедных животных, облаченных в тяжелые тряпки, у Зейна сжималось сердце. Он не видел смысла запихивать своих же питомцев в узкие подобия нарядов, которые мешали им не то, что свободно и вольно бегать, они мешали им нормально дышать. Неудивительно, что каждые два месяца мадам Де ла Круз брала новых песиков. Малик сделал шаг вперед, когда женщина достала хлыст из-за спины. Но он видел счастливы лица детей, которые ничерта не смыслили в дрессировке.
—
Таких, как она, нужно в шею гнать, потому что людям, не умеющим с любовью относиться к своему делу, нет места в нашем цирке.
***
Остановившись у своего шатра, Зейн тяжело вздохнул и выбросил окурок дешевой сигары в бочку с мусором. Он ужасно устал после своего номера, когда дети со своими родителями подходили вместе с фотографом ради единственной фотографии на тигре. Малик еще никогда не поднимал столько сорванцов, поэтому его спина болела, будто целый день ему пришлось таскать мешки с мукой или зернами. На ватных ногах он прошел к своей скрипучей кровати и плюхнулся на драный матрац. Сил на встречу совсем не осталось, поэтому по окончанию шоу он попросил прощения у паренька, предупредив, что лучше перенести событие на день позже.
Парк погрузился во мрак, когда последний гость вышел за его пределы, и ворота были закрыты на огромный железный замок. Лиам обошел территорию, проверяя, все ли артисты на месте. Почти у всех горели свечи. Клоун давно выбросил мятые флаеры. Он прошел в шатер к животным, завернул и оказался в самом углу, у одной из клеток, где находился настоящий
зверь. Мадам Де ла Круз должна поплатиться за свои выходки.
Женщина, связанная по рукам и ногам лежала спиной на железных прутьях, тонкие шипы которых неприятно впивались в кожу. Она не могла повернуться, потому что вся поверхность спины была исколота и поцарапана. Мелкие раны просвечивались из-под бледной блузы, которая составляла верхнюю часть костюма. Лиам смотрел на ее скорченное выражение лица: она мучилась, но этого было мало.
Из-за пазухи клоун достал острый кинжал, прикрепил его на одну из палок, которые валялись на полу, прочно примотав рукоять голубой изолентой. Получилось что-то вроде копья. Парень улыбнулся и провел лезвием по пальцу, отчего на коже появились первые капли бурой крови. Женщина испуганно вытаращила глаза, откровенно не понимая, что происходило, пока впервые не ощутила жгучую боль в ноге — Лиам воткнул острие точно в бедро.
— Знаешь, — он чуть провернул свое оружие, заставив дрессировщицу взвыть от боли, — ты всего лишь жалкая пародия на человека, потому что ищешь славу там, где ее быть не должно. Мучаешь безобидных животных, избивая их плетями? — клоун резко вынул нож и направил в правое плечо. Все крики, стоны и вой заглушал кляп во рту мадам, поэтому парень особо-то не беспокоился быть замеченным.
За последние шесть лет он научился делать все по-тихому, без следов и свидетелей.
— Ты будешь умирать медленно, — шипел он, водя кончиком по бледному лицу. Он видел страх в глазах, когда острие остановилась напротив одного. — Боишься.
Страх подавляет все чувства внутри нас, заставляя вожделеть скорую смерть.
***
На следующее утро Зейн проснулся, полный сил и готовый к новому представлению. Он сделал зарядку, выгулял по очереди своих питомцев, не забыв накормить сытным завтраком каждого, и отправился будить своих коллег, которые решили, что могут спать до самого обеда. Малик обошел каждый шатер, из которого доносился сильный или слабый храп, и даже не побрезговал зайти в «имения» мадам Де ла Круз. Жаль, что женщину он не застал на месте.
С невозмущенным выражением лица Лиам уже находился на своем месте, сжимая в руках новую стопку флаеров. Парень здоровался со всеми, начиная от карлика Джона, заканчивая своим отражением в зеркале. Ворота еще были закрыты, но добрый клоун находился возле палатки с содовой, ожидая прихода детей. Он не забыл надеть голубые линзы, чтобы скрыть поганый цвет глаз.
— Привет, Лиам, — сладко зевая, подошел Зейн и протянул парню стаканчик горячего чая. — Как спалось?
Перед глазами мелькали отрывочные воспоминания ночи, когда Пейн вершил правосудие. Жалобный взгляд дрессировщицы не выходил из памяти клоуна, который прятал под своей кроватью вымытое оружие. Он все еще слышал ее стоны, когда вгонял в окровавленную кожу одну за одной иголки. Он все еще чувствовал запах свежей плоти, когда пропускал тоненькую ручку через мясорубку. Он все еще помнил, как делал это все для блага.
— С тобой все хорошо? — Малик чуть потряс Лиама за плечо, когда тот окунулся в пелену воспоминаний.
— Та-ак... ты сегодня свободен?
