Of books and late classes

В другом мире, в другом времени, им суждено было встретиться, но никогда не любить. По иронии судьбы, они попали под проклятие. Теперь они не Питер и Венди, они Гвен и Джеймс.

Все, кто хотел бы взглянуть на Гвен Берри, поверят, что она была совершенно счастливой, здоровой девочкой-подростком. И да, иногда, она действительно чувствовала себя так. Были времена, когда Гвен чувствовала себя очень счастливой, и была довольна своей жизнью, ведь так это и было. Это было прекрасно, не так ли? Она была симпатичной - все подтвердят это. Золотые кудри, зеленые глаза, тонкая талия. Она была также довольно популярна - редко были те, кому она не нравилась в школе, за исключением нескольких глупых мальчиков. Она была очень хорошей ученицей. Искренней. Да, ее жизнь была действительно очень хороша. Но иногда она чувствовала, что это совершенство было похоже на фарфоровое покрытие: трещины внутри, все готово рухнуть, разлететься на осколки. Иногда она ощущала себя так, будто ее кожа являлась клеткой, будто ее тело было тюрьмой, которую она не могла покинуть. Она задыхалась в собственной коже, в жизни. Бледно-желтые стены ее комнаты, казалось, запирали ее каждую ночь, и их цвет, каким-то образом, ослеплял ее. Как будто они должны были быть другого цвета. Как будто ее жизнь была лишь чередой кусочков пазла, хаотично расположенных в неправильном порядке, но она не могла передвинуть ни один. Она застряла. Ее комната была заполнена книгами, но у нее не было времени открыть хотя бы одну. Ее жизнь состояла из плотного графика: школа, уроки фортепиано, помогать тёте в чайном магазине, домашнее задание и работа волонтером, а также балетные уроки по выходным. Ее тетя настояла на этом. И еще, ее голова была наполнена историями с дальних мест, рассказами о приключениях, которые она еще не прочитала. Каждый раз, когда она начинала читать, ощущая странное беспокойство и нетерпение в груди, вдруг звонил телефон, или ее тетя (и опекун) стучала в дверь, прерывая ее. У нее никогда не было времени, чтобы делать то, что она хотела. Она была в клетке. Гвен жаждала мира, который был прямо перед ней, но всегда так далеко. И затем, однажды вечером (8:15 вечера), она открыла книгу и начала читать. Это было около 10 вечера, когда она поняла, что закончила роман. Там говорилось о принцессе, пирате в маске, великане и одаренном фехтовальщике. И в конце потрясающий поцелуй. Поцелуй. Жизнь изменилась в Сторибруке, хотя Гвен или кто-либо другой не поняли это, или знали причину. Все, что Гвен заметила, что один из детей, кто ходил на уроки игры на фортепиано с ней каждый четверг (сын мэра, Генри Миллс), перестал приходить. Это было странно: график Гвен никогда не нарушался раньше, но она только смутно догадывалась об изменениях. Хотя школа была та же. Учеба, правильные ответы на уроке (что иногда раздражало ее одноклассников), обед с подругами, помощь младшим ученикам с домашними заданиями... Гвен улыбалась во время этого, даже наслаждаясь, но иногда, посреди урока, пока учитель улыбался ей за правильный ответ, Гвен чувствовала, как будто она застыла на месте, готовая разбиться, как статуя из льда. Во время перерыва на обед она забежала в школьную библиотеку. Она взяла книгу рассказов, и читала целый часа. Она очень сильно опоздала на следующий урок. Ее оставили после уроков первый раз в жизни (как давно это было? Она была в средней школе несколько лет, но казалось будто вечность). Ее тетя была не довольна, но, честно говоря, Гвен чувствовала себя довольно... волнительно. Наконец. Что-то новое. Конечно, как только она вошла в класс после уроков, ее улыбка поблекла, когда она заметила, что еще один студент был здесь. Чего и стоило ожидать. Джеймс Янг. Гвен не знала его очень хорошо. Они пересекались, конечно, но она не могла вспомнить, чтобы она говорила с ним. У них не было общих друзей в школе. Но опять же, Джеймс Янг не общался ни с кем из школы. Он шагал в такт собственного барабана. И хотя была очень секретная, глубоко закопанная часть Гвен, которая восхищалась им за это, она не могла мириться с тем, как он вел себя в школе. Сказать, что он был бунтарем, было бы преуменьшением. Он был преступником. Он огрызался учителям, прогуливал уроки, очень часто его отстраняли от занятий - он делал все, что мог, чтобы гарантировать себе гнев администрации. Иногда он носил ножик так, чтобы это заметили. Он щелкнул зажигалкой и сделал вид, что поджигает книги. Честно говоря, Гвен не была уверена, почему его еще не исключили. У него не было друзей. Никто не выглядел как он. Он был всегда, всегда один, но он выглядел так, будто это его не волнует. Как будто другие были слишком скучны, если не хотели играть в его маленькие игры. Ну, у Гвен не было времени для игр и провокации. Она взяла с собой книгу, решив почитать в течение часа наказания. Она стояла в дверях, уставившись на мальчика, не понимая (это был первый раз, когда она видела его ближе нескольких метров), он посмотрел на нее и приподнял бровь. Она отвела глаза, заправляя прядь волос за ухо. Он смотрел на нее с таким видом, что ей ужасно неуютно: казалось, он смотрел через нее, пытаясь увидеть ее душу. Или через ее одежду. Мальчики-подростки были очень пошлые, так сказала ей тетя. Гвен непроизвольно вздрогнула. Будто прочитав ее мысли, Джеймс издал тихий смешок, и Гвен замялась в нерешительности, прогоняя непрошенные мысли. Подняв подбородок, она проигнорировала его и села за первую парту - он сидел за третьей, его ноги были на столе. Учительница вошла, взглянув на него: он не пошевелился. Учительница быстро улыбнулась Гвен (учителя любили ее), и вышла за дверь, напоминая, что не очень далеко и вернется, чтобы проверить их. Гвен вежливо улыбнулась и открыла книгу: "Грозовой перевал", Эмили Бронте. Она начала читать, и вскоре ощутила чувство, которое она испытывала, когда читала: она перемещалась, как будто сама бежит через темные холмы... класс вокруг нее, казалось, исчезает. Пока шум не отвлек ее от чтения. Через несколько парт позади нее, Джеймс, с ключом в руке, царапает под столом, и это создает ужасный шум. Гвен стиснула зубы, отказываясь смотреть на него. Она хотела продолжить чтение, и проигнорировала его. Он, вероятно, получил странное удовлетворение от ее реакции. Она продолжила читать. Шум продолжался и становился все громче. Она слышала, как он двигается. Он начал скрипеть своим стулом. Она продолжила читать. Он начал отбивать ногой ритм. Царапая стол. Медленно скрипя стулом. Шум был в воздухе. Она резко повернула голову: - Не мог бы ты это прекратить? - она сказала, - Пожалуйста? Джеймс поднял голову, и его темные глаза, казалось, сверкнули с долей веселья. Гвен выдержала его взгляд, несмотря на ее неудобство. Затем, медленно, Джеймс положил свой ключ на парту, смотря на Гвен дерзким взглядом, будто решаясь что-то сделать. Девочка усмехнулся, и повернулась обратно к своей книге. Раздраженная им. Шум прекратился, и Гвен вздохнула с облегчением, погружаясь обратно в темный, ветреный, жгучий романтический мир Эмили Бронте. Ее вытащили из него снова, спустя несколько минут, когда она услышала, что стул позади нее отодвигается. Она проигнорировала его, но скоро шум повторился. Гвен обернулась: Джеймс теперь сидел прямо у нее за спиной, и он рисовал на парте своим ключом. Он, кажется, рисовал сердце. - Я попросила тебя прекратить это, - сказала Гвен, раздраженно. - Я это сделал, - он ответил. – Сейчас я занимаюсь кое-чем другим. - Ты делаешь то же самое. Тот факт, что это другой стол не меняет сути. - Нет, меняет. - Нет, это не так! И ты не должен это делать в любом случае. Это школьное имущество. - Некоторые художники рисуют на общественных стенах. Ты думаешь, они не должны? - Это... это не важно. Ты царапаешь на столе глупости. Это не живописный пейзаж на стене. - Разве тебе судить, что искусство, а что нет? - Нет. Но ты все равно не должен это делать. - А тебя не должны были оставить после уроков . Маленькая Мисс Совершенство. Но, тем не менее, ты здесь. Гвен уставилась на мальчика: он смотрел на нее тоже, вызывающе, развлекаясь. Его выражение лица нервировало ее. - Как ты меня назвал? – она спросила, возмущенно. Ухмыляясь, Джеймс хмыкнул: - Маленькая Мисс Совершенство. - Я не Маленькая Мисс Совершенство. - Правда? - Окей, меня оставили после уроков, разве нет? – Гвен огрызнулась в ответ. Джеймс снова усмехнулся. Она ненавидела то, как он смеялся. Он откинулся на спинку стула, все еще ухмыляясь. - Да. Действительно. Моя ошибка. - Да, - сказала Гвен, наоборот раздражаясь сильнее. - Теперь будь тише и не мешай мне читать. - А если я не буду тише? Гвен сузила глаза: - Я скажу учителю. - О нет, Гвен! - Джеймс сказал. - Не будь такой предсказуемой. Ты только начала быть интересной. - Ну, я не хочу заинтересовывать тебя, - парировала Гвен. - Ты многое упускаешь. - Я уверена, что нет. Гвен проигнорировала ухмылку Джеймса и вернулся к своей книге. Она прочитала не так много, как хотела бы, ведь многое еще нужно сделать дома. Домашнее задание, позаниматься балетом с тетей... Обреченно вздохнув, она попыталась сконцентрироваться, как вдруг, Джеймс встал и сел за парту перед ней. Он положил подбородок на руки на столе и посмотрел прямо на нее. - Что ты делаешь? – спросила Гвен. Джеймс не ответил, ухмыляясь. Гвен нахмурилась и вернулся к чтению, но Джеймс все так же смотрел на нее. Пристально. Она, наконец, закрыла книгу с хлопком, и обратилась к нему: - Прекрати. - Я не создаю никакого шума, - ответил он. - Ты пялишься. - Это запрещено? - Это... это раздражает! - Почему? - Потому что! Тебе бы понравилось, если бы я смотрела на тебя без причины? - Попробуй, а там посмотрим. Гвен смотрела, пытаясь выдержать взгляд подростка, и проиграла. Она усмехнулась и покачала головой сама себе. Она играла в его игру. Он доставал ее. Он раздражал ее. Хорошо. Хватит. Она собирается игнорировать его. Учительница приоткрыла дверь и посмотрела на них, и Джеймс вел себя довольно хорошо, опять начиная пялиться на нее, когда она ушла. Гвен закусила губу, уставившись на страницу, глубоко задумалась, прежде чем она прочистила горло и открыла рот: - «Сначала Хитклиф переносил свое унижение довольно спокойно, потому что Кэти обучала его всему, чему училась сама, работала с ним вместе и играла. Они обещали оба вырасти истинными дикарями: молодой господин не утруждал себя заботой о том, как они себя ведут и что делают, – лишь бы не докучали ему. Он даже не следил, чтоб они ходили по воскресеньям в церковь, и только Джозеф и викарий корили его за такое небрежение, когда дети не являлись на проповедь; и тогда Хиндли приказывал высечь Хитклифа, а Кэтрин оставить без обеда или без ужина» Она украдкой бросила взгляд в сторону Джеймса. Она пропустила его первоначальное удивление на ее слова. Она ожидала ошеломить его, раздражать его чтением вслух так, как он злил ее, спровоцировать его в ответ. Вместо этого, он все еще сидел, положив подбородок на скрещенные руки, и смотрел на нее с непонятным выражением. Не зная, что с этим делать, она продолжила чтение. - «Но для них было первой забавой убежать с утра в поля и блуждать весь день в зарослях вереска, а там пускай наказывают – им только смех. Пускай викарий задает Кэтрин выучить наизусть сколько угодно глав, и Джозеф пускай колотит Хитклифа, пока у него самого не заболит рука, – они все забывали с той минуты, когда снова оказывались вдвоем или по меньшей мере с минуты, когда им удавалось составить какой-нибудь озорной заговор мести. Сколько раз я плакала потихоньку, видя, что они становятся со дня на день отчаянней, а я и слова молвить не смею из боязни потерять ту небольшую власть, какую еще сохраняла над этими заброшенными детьми. В один воскресный вечер случилось так, что их выгнали из столовой за то, что они расшумелись, или за какую-то другую пустячную провинность; и когда я пошла позвать их к ужину, я нигде не могла их сыскать. Мы обшарили весь дом сверху донизу, и двор, и конюшни: их нигде не оказалось; и наконец Хиндли, озлившись, велел нам запереть дверь и строго-настрого запретил пускать их до утра.» Удивлённая отсутствием реакции, Гвен помолчала, поглядывая на Джеймса снова. Он все еще смотрел на нее, с любопытным выражением лица. - Это роман? - спросил он. - Да, - ответила Гвен. - Это «Грозовой перевал», Эмили Бронте. - О чем он? Удивлённая интересом мальчика, Гвен все-таки ответила, озадаченная изменением его отношения: - Ну, - сказала она, опуская книгу. - Этот человек, мистер Эрншо, имеет двоих детей. Хиндли и Кэти. В один день, он приводит Хитклифа, потерянного мальчика. Он усыновляет его. Когда отец умирает, Хиндли, которому не нравится Хитклиф, становится очень жесток с ним. Но Кэти и Хитклиф друзья. Вместе они отправляются за приключениями. - Как сбежать в никуда вместе? Гвен кивнула. Джеймс уставился на книгу на мгновение и отвернулся. Он как-то странно помолчал немного, но потом ухмылка появилась на его лице : - Хитклиффу и Кэти кажется весело, - сказал он. Гвен закатила глаза: - Конечно, ты так думаешь. - А ты нет? - Я... я тоже. Но они герои. Они вместе. Их поведение - это не то же самое, что можно делать в реальной жизни. Это не то же самое. Есть... есть правила, которые ты не можешь нарушить. - Да, - Джеймс сказал, откидываясь на спинку стула. - Но разве ты не хотела бы ? Гвен замерла на несколько секунд, пытаясь скрыть эффект его слов. Если бы он только знал, как сильно это затронуло ее... Потому что ах, она любила нарушать правила. Это было так, как будто все ее тело стремилось к этому. - Почитаешь мне еще? Гвен посмотрела удивлённо. Джеймс смотрел на нее, положив ноги на стол, беспечно сидя на стуле. Гвен кивнула спокойно, не в состоянии отказать в этой просьбе (плюс, если он хотел, чтобы она читала, это означает, что ему придется быть тихим... и кроме того, она поняла, что ей очень понравилось рассказывать истории) и начала читать. Час пролетел незаметно. Когда учитель пришел, чтобы отпустить их, Гвен чувствовала, как будто все закончилось слишком рано. Это было глупо - ведь не хотела же она проводить больше времени с Джеймсом Янгом? Она положила книгу в свою сумку, собирая вещи. Она надела куртку, поправляя воротник, поверх кардигана и пригладила юбку, прежде чем отправиться к выходу. Она быстро оглянулась. Джеймс накинул старую, изношенную, зеленую ветровку. Он подмигнул учительнице, которая закатила глаза, и вышел за Гвен в коридор. Гвен поколебалась прежде, чем выйти из школы. Должна ли она сказать ему что-нибудь? Но что она могла сказать? До свидания? Увидимся? Спасибо за то, что ты не настолько придурок, как я думала? Читать тебе вслух было приятно? Пока она боролась со своим мыслям, она заметила, что Джеймс смотрел на нее с ухмылкой на лице, и она собралась с мыслями, подняла подбородок, собираясь выходить. - Ты расскажешь мне, чем закончится книга? Она подняла глаза на Джеймса. Он все еще ухмылялся, но это был реальный вопрос в его глазах - она могла увидеть это. Эта история его заинтересовала. Он хотел узнать концовку. Для нее это было очень странно понять, что это, действительно, правда. Это не соответствовало его характеру, который он выставляет на всеобщее обозрение. Может, ему было просто скучно, и он искал способ, чтобы скоротать время? Она была просто отвлечением? Это была просто одна из его игр, привлекающих внимание? Она будет сожалеть о том, что вообще заговорила с ним? Несмотря на это предположение, Гвен кивнула. Ухмылка Джеймса увеличилась: - Круто. Тогда, увидимся. - Увидимся, - ответила Гвен. Джеймс развернулся на пятках, собираясь выйти через заднюю дверь школы, возле спортзала. Держа ее сумку у груди, Гвен долго смотрела ему вслед, не в силах оторвать глаз. И затем, почти неохотно, она повернулась, и покинула школу. Но, странное желание пойти за Джеймсом Янгом вниз по коридору, за дверь, не оставляло ее, пока она не дошла до дома.