Цветные осколки

Алиса не заметила, как отошла слишком далеко от дома. Девушка, задумавшись, шла по дороге и пинала попадающиеся под ноги камни, которые с глухим звуком отскакивали в разные стороны. В голове было пусто, несмотря на то, что день выдался на редкость неудачным. В школе она снова оказалась в окружении шумных детей и крикливых взрослых. Учителя тратили больше времени на то, чтобы успокоить особо наглых хулиганов, учебе же время практически не уделялось. Алису, как самую тихую в классе, постоянно задевали. Она не была очень пугливой, спокойно переносила тычки и умудрялась даже как-то учиться, абстрагируясь от атмосферы ора и сумасшедшей беготни в школе. Однако сердце у нее с детства было слабым - это была еще одна причина, по которой ей нельзя было много волноваться. Дома обстановка была не лучше. Там Алиса становилась предметом чрезмерной заботы. С ней нянчились и сюсюкались, едва не возводили алтари. Семья была богатой, и родители могли себе позволить всевозможные игрушки, смартфоны и косметику. Вся эта оглушительная опека свалилась как снег на голову деревенской девочке, которая познакомилась со своими родителями лишь в пятнадцать лет. За год до сегодняшнего времени. До этого мать и отец Алисы работали, и сама она воспитывалась у бабушки, где приучилась вставать рано и ухаживать за скотиной до вечера. Во внешности не было ничего примечательного - низкий рост, угловатая фигура, некая сутулость, ее легко можно было не заметить в толпе. Единственной особенностью были большие серые глаза. Она всегда опускала взгляд при разговоре, потому что разговаривали с ней либо когда хотели поругать в школе, либо когда родители приходили через несколько дней с очередной бизнес-встречи и приносили подарки, чтобы дочь не забывала о них. Немногие ее друзья из любительского кружка по рисованию говорили, что когда Алиса не прятала взгляд, по нему можно было прочитать все, что девушка чувствует: гнев во время несправедливых наказаний, усталое раздражение из-за подколов одноклассников, отчаяние при виде очередных ненужных вещей в дар от родителей, которые даже не знали, что на самом деле любит их дочь. И никогда не интересовались в принципе. Девушка обычно носила темную одежду синего или черного цветов, чтобы пятна краски были меньше заметны. В своем же кружке Алиса засиживалась допоздна, молча вырисовывала детали рисунка, а потом наносила цвета. Один раз я застала ее поздно ночью, спящей у окна. В тот вечер должны были дать салют, и, подойдя, я заметила яркие брызги на листе, едва похожие на фейерверк. Она не умела рисовать его, но было видно, что ей очень хотелось научиться. Тогда я впервые увидела, как она одинока. Не потому, что вокруг нее никогда не собиралась шумная компания, а потому что оставшись наедине с собой, Алиса раскрывалась по-другому. Осунувшееся лицо, несмотря на то, что хорошо кормили, бледная кожа - загорать она упорно не желала, вечно спутанные черные волосы, мешковатая одежда и опущенные уголки губ. Она практически не спала и не расставалась со старым планшетом, новые айпады ей попросту не нравились из-за операционной системы. В первую секунду я подумала, что ей стало плохо - меня предупредили, что у Алисы слабое сердце. Но подойдя поближе, я увидела, что она просто спит, уронив голову на руки. Рисунок и планшет с наушниками лежали рядом. Острая жалость всплыла откуда-то из желудка. Либо мне показалось, и я просто голодна. Не знаю почему, но я просидела рядом с ней до утра, молча изучая взглядом рисунок и погружаясь все глубже в тяжелые мысли. Идти мне было некуда, дома меня ждал лишь телевизор и кот. Увидев, что светает, я наконец встала и тихо вышла из классной комнаты, не став будить Алису. Впервые я отступила от своей роли учителя. И впоследствии оказалось, что сама Алиса была очень благодарна мне за то, что просто дала ей поспать под звуки октябрьского дождя за окном.

***

С ней мы не виделись несколько месяцев, и вот сейчас, весной, я заметила в конце улицы фигурку в сером пальто. Наушники, планшет, темная копна волос. Она нисколько не изменилась. Я остановилась, надеясь, что она пройдет мимо, и я останусь незамеченной. Не могу сказать точно, что я чувствовала тогда. Будто небольшое озеро из воспоминаний колыхнулось, и волны было уже не остановить. Алиса подняла взгляд и вздрогнула, глаза на совершенно белом лице стали еще больше, а губы шевельнулись, силясь что-то произнести. Неожиданно во взгляде расплылась несвойственная девушке нежность, и она кинулась ко мне навстречу. Те несколько секунд, пока она бежала, я стояла как вкопанная. Алиса обняла меня и замерла, шумно дыша. Я лишь отходила от шока, медленно заливаясь краской. - Тихомирова, я, конечно, понимаю, полгода это много, но не стоит так бурно реагировать на своего учителя... Мы были почти одного роста, я выше на полголовы. - Спасибо, - донеслось до меня. - За то, что посидели со мной в тот вечер... Оказывается ей было страшно, что ее отругают за слабость. Она проснулась, когда я села рядом, но не подала виду. - Ох, не стоило... - я покосилась на прохожих, которые с удивлением смотрели на эту сцену. - Может, ты есть хочешь? Я могу отвести тебя в кафе. Где твои мама с папой, кстати? Повисла пауза. - Уехали, - голос привычно похолодел, и девушка слегка отстранилась. Теперь я смогла разглядеть ее вблизи. Алиса похорошела, похудела, в глазах застыл радостный блеск, а на щеках играл непривычный румянец. В довершение ко всему она не отрываясь смотрела на меня и нервно кусала потрескавшиеся губы. - Кафе? Я не против, мне... нужно поговорить с вами. Внимательно посмотрев в ее глаза еще раз, я внезапно поняла и этот взгляд, и предстоящую тему разговора. Сердце ушло в пятки, и испугалась уже я. Тяжело вздохнув, я попыталась все свести в шутку и неловко улыбнулась, рассеянно поправляя свои светлые волосы, уложенные в прическу. - Если ты хочешь обсудить со мной тему для будущего рисунка, всегда пожалуйста. Пойдем, я куплю тебе мороженое, - с этими словами я взяла Алису за руку, которая оказалось неожиданно теплой. - Это вряд ли рисунок, - прозвучал тихий, дрожащий голос откуда-то слева, и я рефлекторно повернула голову, глядя на девушку. Она улыбалась.