Fugue

Ощущение горячего дыхания на члене Гарри было великолепно. Даже божественно, потому что его глаза всё ещё слипались, а тело было наполнено тем особым утренним теплом. Простыни, окутывавшие его тело, своей мягкостью превращали весь мир в большое парящее облако, а чьи-то нежные руки, сжимавшие его бедра, и чей-то рот, горячо выдыхавший в область паха, делали все только лучше. Легкие потоки воздуха скользили по чувствительной коже Гарри, заставляя его ерзать и извиваться, оказывая свой эффект даже сквозь туманное состояние полусна. Гарри почувствовал несколько коротких быстрых выдохов (человек рядом, должно быть, тихо рассмеялся) и постарался хотя бы немного приоткрыть глаза, чтобы убедиться, что таким необычным способом кто-то пытался его разбудить. Как только глаза Гарри привыкли к свету, он понял, что, должно быть, всё ещё находился во сне. Это было не сложно, ведь и рот, и руки, колдовавшие над его кожей, принадлежали Луи Томлинсону, всемирно известному поп-певцу, а так же частой «приглашённой звезде» его снов… в большинстве своем довольно нестандартного характера. Гарри прожил всего семнадцать лет, но он был более чем уверен, что действительно зажил, только когда впервые увидел фото Луи в одном из журналов полгода назад. Его потрясающие голубые глаза, иногда напоминавшие океан или порою отражавшие цвет неба, захватывали дух, пробирали до костей, дарили Гарри дурацких бабочек. Конечно, это был просто сон, где Луи, обхватив полустоящий член Гарри, дразнил его, целуя у основания нежно и едва ощутимо. Волосы Луи были длиннее обычного, щеки покрыты лёгкой щетиной, и Гарри улыбался только от одной мысли, что его подсознанию удалось настолько удачно подобрать самые правильные и лучшие черты любимого лица и соединить все в одну потрясающую картинку. «Мне бы хотелось, чтобы ты поцеловал меня сейчас, — подумал Гарри, откинувшись на подушки. — Раз уж это мой сон, я бы хотел получить свой поцелуй». К удивлению, Луи из сна совсем не послушался. Вместо этого, он лишь высунул язык и медленно скользнул им вниз, заставив Гарри вздрогнуть и нахмуриться. — Что ты делаешь? Взгляд Луи оторвался от члена Гарри, и, приподняв бровь, он ухмыльнулся. — Сосу прекрасный член, чтобы разбудить тебя. — Но я хочу поцелуй, — озадаченно проговорил Гарри. — Я хочу, чтобы ты поцеловал меня. — М-м, я всегда только за, — Луи из сна подполз выше, двигаясь по телу Гарри и седлая его бёдра, и как только его лицо оказалось достаточно близко к лицу Гарри, их губы соединились. Языки парней коснулись друг друга всего парой секунд позже, и Гарри заметил, что поцелуй Луи из сна скорее напоминал горьковатый и резкий мускус и привычное утреннее дыхание. И это показалось ему странным, ведь в своих фантазиях Гарри всегда представлял, что Луи на вкус как сахар или мёд. Но даже несмотря на сонные вздохи и неуклюжие прикусывания губ зубами, поцелуй получился идеальным. В то же время одна из рук воображаемого Луи спустилась по торсу Гарри, что, безусловно, заставило бы настоящего Луи нахмуриться. Но поскольку все это было лишь сном, возобновив медленные движения на члене Гарри, Луи просунул вторую ладошку между подушкой и головой парня, слегка приподнимая его за затылок, он путал свои пальцы в непослушных кудрях и позже оттягивал их, жестко. Такое поведение Томлинсона просто до невероятного заводило, и кровь, казалось, скорее текла по венам, и Гарри был переполнен эмоциями, и… это озадачивало, потому что, собственно говоря, когда сны Гарри наполнялись подобной грубостью, он всегда просыпался. Но голый Луи Томлинсон всё ещё сидел на нём, что означало лишь то, что Гарри продолжал спать, и вот уже вторая волна озадаченности блуждала по его сознанию. Луи из сна склонил голову к шее Гарри, властно целуя, а Гарри тем временем голодным взглядом скользил по красивой спине Томлинсона снова, снова и снова. — Я не помню эту тату, — выпалил Гарри, гордившийся знанием всех татуировок на теле Луи Томлинсона. Дракон на левой лопатке отнюдь не являлся частью обширного списка. Луи замер от неожиданности, оторвавшись от поцелуев и усевшись на бёдрах Гарри, он невольно повернул голову назад, пытаясь сообразить, о чём говорил кудрявый. — Которую, вот эту? — спросил он, указывая на маленький листик на задней стороне своего бицепса. — Да, я набил её вчера, забыл сказать. Нравится? — Нет, я не об этой… хотя, да, и она, но… погоди, да у тебя же хуллион татуировок! За время разговора они немного отдалились друг от друга, и теперь Гарри мог рассмотреть все рисунки на загорелой коже. Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что их примерно раза в три больше, чем должно быть. — Только заметил? — Луи из сна нервно усмехнулся, глядя на Гарри, и свел брови вместе, что выдавало его замешательство. — Так или иначе, это ты виноват. Половина из них из-за твоей одержимости парными тату. — Парные тату — это ужасная идея, слишком много обязательств, — почти на автомате ответил Гарри. — Это ведь навсегда. Луи закатил глаза. — Думаю, твой корабль отплавал давным-давно, любимый. Направленный моим компасом, он бросил якорь у дома, закрепился моей верёвкой, и так далее, и тому подобное, — со смешком он ткнул в обнажённую грудь Гарри. — По крайней мере, я не тот, кто прибавил ёбаным ласточкам наши брови, ты придурок. В будущем, когда Гарри оглядывался на этот момент, он жалел, что сразу не обратил внимания на то, что его собственный торс был целиком покрыт татуировками, от самых ключиц до тазовых косточек. — Что это за хуйня? — резко проговорил Гарри, когда в его груди уже начинало полыхать тревожное чувство. Это был до чёртиков странный сон. Гарри никогда даже не мечтал о тату, они ему даже не нравились, но сейчас его тело целиком было забито картинками, так или иначе связанными с Луи Томлинсоном. Он быстро провёл ладонью по предплечью, ожидая, что роза исчезнет с его кожи, как это происходило в плохих снах, когда возникала необходимость превратить их в хорошие. Убрав руку, Гарри заметил, что чернила никуда не делись. — Что-то не так, — пробормотал он. Сердце бешено колотилось в груди, а мужчина все еще продолжал сидеть на его бёдрах, оглядывая беспорядочные движения Гарри с растущим беспокойством. — Гарри, ты в порядке? — миниатюрная рука обхватила его крепкую ладонь, останавливая судорожные попытки стереть с себя чернила. — Перестань. Что происходит? Ты в порядке? — Почему я не просыпаюсь? — задыхаясь, проговорил Гарри, потирая глаза тыльной стороной ладони. — Я должен проснуться. Я хочу просну… — Ты не спишь, Гарри! Гарри заглянул ему прямо в глаза потухшим взглядом. — Точно? Потому что ни в одной из известных человечеству вселенных Луи Томлинсон не будил бы меня минетом. В комнате повисла долгая, гнетущая тишина. Голубые глаза пристально рассматривали лицо напротив. — Я уверен, ты думал, что это будет весело, но, правда, ты просто пугаешь меня, Хаз. Я пытаюсь разбудить тебя, дурачась, девять дней из десяти. И обычно ты отталкиваешь меня, потому что «не все просыпаются «заряженными стволами», Луи» или «я пытаюсь спать, ты, мудила», — дразнящий тон Луи совсем не вязался с его серьезным выражением лица. — Я не понимаю, – мягко проговорил Гарри. — Что происходит? Почему… почему? — Потому что я твой муж, и я люблю тебя? Гарри опустил взгляд на серебряное кольцо, украшающее его палец, и уставился на такое же только на руке Луи, которой тот все еще удерживал запястье Гарри. Над гладкой поверхностью металла выделялись три маленьких бриллианта: ничего слишком вычурного. И это забавно, потому что именно такой тип обручального кольца Гарри и хотел бы носить всегда. Прекрасное и элегантное. Такое же, как и Луи. Он поднял взгляд, чтобы сказать об этом, но Луи (из сна?..) слез с него, страх читался на его красивом лице. — Гарри, кажется, ты болен. Нам нужно отвезти тебя в больницу, ладно? Они осмотрят тебя вне очереди, и ты скоро будешь в порядке. Обещаю, — он соскочил с кровати и, быстро достав нужную одежду из корзины для белья, оделся, напрочь забыв о том, что делал еще пару минут назад. — Я только Зейну звякну, чтобы он приглядел за детьми, пока мы отлучимся. — Детьми? — Да, Гарри, детьми. Нашими детьми. Нашим сыном Оливером и дочерью Грэйс? — горечь и обида слышались в его голосе. — Оденься, Гарри, нам пора. Сейчас. И Гарри послушался. Поочередно открывая разные двери комода, прислушиваясь к указаниям Луи, он нашёл вещи, невиданные ранее, но так хорошо подходившие к телу, которое, казалось, ему не принадлежало. Он был слишком высоким, слишком стройным, слишком мускулистым. Его ладони раз в семь были больше тех, какими он их помнил, но при этом проблем с застегиванием пуговиц и молнии у него не возникло. Он терпеливо ждал Луи, пока тот заглядывал в шкаф в поисках обуви, говоря при этом по телефону так решительно, что у собеседника, безусловно, не должно было остаться никаких сомнений насчет важности и необходимости сказанного. Поспешно Луи покинул комнату, и Гарри последовал за ним, с долей любопытства открывая одну за другой двери, расположенные вдоль коридорных стен. В ходе своего импровизированного расследования он обнаружил гостевую комнату, кабинет, кладовую, ванные. И он продолжал бы это, казалось, бесконечно, но наткнувшись на дверь, позади которой располагалась очень яркая фиолетовая комната — должно быть, мечта всех маленьких девочек, он остановился. Прямо на него сонным взглядом голубых глаз смотрела та самая маленькая девочка, казавшаяся совсем крохотной в своей красивой белой кроватке. Она была уже не младенцем, но еще и не совсем взрослым ребенком. Своей маленькой ручкой девочка теребила шоколадные кудри, а её спальное одеяльце было откинуто немного в сторону. Гарри рассматривал её комбинезончик, сплошь покрытый изображениями капкейков, и, как только взгляд малышки встретился со взглядом Гарри, она широко улыбнулась. — На ручки? Это словно инстинкт: подойти к кроватке и взять ребенка под ручки. Кто бы устоял перед таким предложением? Подняв девочку, Гарри почувствовал, как она тут же прильнула своей маленькой головкой к его плечу, и, прижавшись холодным носиком к теплой шее, обвила ручкой его подбородок. Она бормотала свойственную детям бессмыслицу, но Гарри, даже сам того не понимая, согласно хмыкал на все, что она говорила на своём детском языке. Он покачивал малышку на руках, прислонившись щекой к её макушке. Это казалось инстинктом. Луи молча замер в дверном проёме. — Ей шестнадцать месяцев. Биологически твоя, узнаешь кудряшки? Мы нашли суррогатную мать, она была немного похожа на меня, поэтому у малышки голубые глаза. А когда она смеётся, у неё на щечках появляются ямочки, точно как у тебя. Правда ведь, Грэйси? — тепло проговорил Луи, и малышка, услышав его голос, улыбнулась. Пока Грэйс и Гарри пытались придумать хоть какую-нибудь бессмыслицу для ответа, маленький светловолосый мальчишка выскочил из-за спины Луи. Он был одет в рубашку от ночного костюма, доходящую ему до самых колен. Всё ещё сонный, он прильнул к бедру Луи. Его глаза были почти чёрными, полными энергии, хотя его тело ещё явно не было готово к активным действиям. — Пап, испечешь нам блинчики на завтрак? И факт был в том, что не от Луи он ждал ответа, а от Гарри. На Гарри он уставился полным надежды взглядом, пока Луи пропускал светлые пряди его волос сквозь свои пальцы. — Пять лет, — проговорил он тихо. — Усыновлён. И он уже надрал тебе задницу на футбольном поле. И если мальчик — Оливер — и посчитал странным то, что один папа представлял его второму, то вида не подал. — Пожалуйста, пап? — позвал он снова. — С шоколадом? — Я… я могу испечь тебе блинчики, конечно, — сказал Гарри удивлённо. — С шоколадной крошкой. — Вообще-то, — извиняясь, перебил Луи, — сегодня он не может. Мы с папой записаны на приём к доктору, и нам пора, но Зейнер сейчас придёт и, обещаю, если вы хорошо попросите, то он приготовит вам завтрак, ладно? — Но, папа, блины папочки лучше, чем… — Я знаю, парень, но ничем не могу помочь. Я вернусь и прослежу, чтобы ты не умер от недостатка блинов, я обещаю. А теперь беги, одевайся, ладно? Расчешись и почисти зубы, не халтурь, — Луи растрепал волосы мальчишки ещё больше. — Возьми с собой Грэйси, пусть поиграет в твоей комнате, пока Зейн не придёт. Он будет здесь уже через пару минут. Оливер разочарованно простонал, но послушался. Он протянул руки к Грейси, и девочка сделала то же самое, прося, чтобы её спустили. Гарри снова и снова смотрел то на малышку в своих руках, то на мальчика рядом, ожидая, что изображение одного из них или сразу обоих померкнет и растворится. Но они всё так же были здесь. И чем дольше он смотрел, тем больше деталей замечал. Он видел засохшее молоко в уголках губ Грэйс и футболку Оливера — старый мерч Луи Томлинсона, большую фотографию в рамке на стене, на которой были запечатлены их счастливые лица, глядящие в камеру с такой любовью и умиротворённостью, какая бывает лишь тогда, когда ты являешься частью счастливой семьи. И в тот момент, когда чувство неверия в животе Гарри скрутилось тугим комом, он понял, что что-то действительно не так. Всё было слишком красиво. Небольшая счастливая семья — это не совсем то, что он представлял в своих даже самых смелых и диких мечтах. Это не могло ему присниться. Это реальность, и каким-то образом он проснулся, не помня абсолютно ничего. «Да, — думал Гарри, спуская Грэйс вниз и наблюдая, как она берёт брата за руку, — что-то неправильно здесь. Ужасно, ужасно неправильно.»

***

Он начал замечать ещё больше деталей, когда вернулся домой из клиники. Дом, в котором он теперь жил, был огромным и богатым, но отнюдь не безвкусно обставленным. На стенах висели фотографии Гарри и Луи вместе с детьми, а также фотографии всех их друзей с семьями. Одна из полок, заставленная бесчисленными музыкальными наградами Луи, хранила также детские игрушки и футбольные мячи. И все это было так типично: знаменитости и их семейная жизнь, публичное и частное, необычное и до восхитительного банальное. Ретроградная амнезия. Это всё, что сказала доктор. Быстрое обслуживание, которому поспособствовала пачка банкнот, легко брошенная Томлинсоном на белый стол, дало только эти два ничего не значащих слова. Ретроградная амнезия. Конечно, под этим незамысловатым диагнозом врач подразумевала потерю памяти, вызванную каким-то повреждением в мозгу Гарри, которое произошло несколько часов-тире-лет назад. Затем последовало какое-то сканирование мозга. Но факт оставался фактом: что-то случилось с Гарри в последние двенадцать часов. В ответ на громкие возражения Луи о том, что произойти ничего не могло, поскольку он находился рядом с мужем на всем протяжении этого времени, врач ответила, что это могло быть даже самое незначительное потрясение, повлекшее за собой повторное возбуждение старой травмы. Это могло произойти даже во сне. Что-то случилось ночью. Что-то такое, что даже не разбудило мужчину, спящего рядом, что-то, что стерло память Гарри о последних семи годах его жизни. Что-то, что превратило семнадцатилетнего парня, в двадцатичетырехлетнего замужнего мужчину, имеющего двоих детей. Поклонника тату и инди-музыки. Луи — настоящий, не из сна, боже правый. Прямо сейчас настоящий Луи Томлинсон смотрел на Гарри с грустью и одновременно нежностью во взгляде. — Мы познакомились, когда тебе было восемнадцать, — начал Луи, едва они вернулись домой и удобно устроились на балконе второго этажа. По саду, обзор на который был открыт с того места, где остались Луи и Гарри, модель Гуччи (и лучший друг Луи Томлинсона, как оказалось позже) Зейн Малик гонялся за их детьми по опавшим сентябрьским листьям. А между губ Луи была зажата сигарета, и три уже скуренных до фильтра были потушены в пепельнице. — Ты пришёл на мой концерт, заплатил абсолютно смешные деньги за вип-пропуск на минутную закулисную встречу с фанатами. Ты даже не сразу представился, просто сказал, что я был бы сексуальнее, если бы немного отрастил волосы. — Я правда сказал это? — с ужасом в голосе произнес Гарри. Это было выше понимания. Даже сейчас в его животе порхали бабочки, ведь он сидел напротив кумира, такого уютного в простых спортивных штанах и футболке. — Не могу поверить, что набрался смелости не просто поговорить с тобой, а сказать… это. — Ты так нервничал, что прошло не меньше месяца, прежде чем я смог легко брать тебя за руку и не бояться, что доведу до предынфарктного состояния, — усмехнулся Луи. — Ты тогда здорово напился, чтобы немного успокоиться. Безусловно, я был покорен. Я спросил: «То есть ты хочешь сказать, что я недостаточно сексуален?» — И что я ответил? «Черт, нет», я надеюсь. Усмешка на губах Луи стала только шире. — Ты сказал: «Ты будешь. И тогда я позволю тебе пригласить меня на свидание, наверное». А потом ты стащил у меня ручку, которой я подписывал диски, и написал свой номер на моей руке, — Луи повернул свое предплечье, показывая корявую линию чернил, гласящую «Ты будешь». — Прямо здесь. Я не мог набить твой номер, по понятным причинам, но это было достаточно близко. — Но ты ведь должен был быть более… более адекватным? — проговорил Гарри, очарованный всей нелепостью ситуации, но его дыхание тут же сперло, как только осознание произошедшего нашло свое место в его голове. — О Господи, не могу поверить, что сказал это. Не могу поверить, что это сработало. — Вот поэтому-то это и сработало, — засмеялся Луи, симпатично щурясь. — Десятки миллионов людей каждый день говорили мне, насколько я совершенен. А ты просто заставил меня почувствовать, что я должен тебе что-то доказать. Ты заставил меня добиться тебя. Даже когда ты засмущался и покраснел во время моей попытки пригласить тебя на свидание, ты всё ещё был тем, кого, как я чувствовал, я должен был добиться, заслужить. И это всё ещё так. Было чертовски странно слушать, как Луи рассказывал Гарри историю его жизни, их историю. Это было почти так же странно, как смотреть вниз на пальцы Луи, мягко скользящие по руке Гарри, когда Томлинсон неосознанно хотел успокоить его своей лаской. Это было даже немного слишком, потому что Гарри заснул семнадцатилетним парнем из Чешира, а проснулся двадцатичетырёхлетним жителем Лондона. И сейчас его самая большая мечта смотрела на него с неподдельной любовью в глазах. И этого было более чем достаточно, чтобы вскружить ему голову, более чем достаточно, чтобы резко вырвать руку из тонких пальцев Луи. Но Гарри этого не сделал. Он только невольно закашлял, прочищая горло и пытаясь отвлечься от пьянящего ощущения тепла кожи Луи на своем запястье. — И мы… как долго мы в браке? — Года четыре, — мягко ответил Луи. — Нам было по двадцать и двадцать два. Мы недолго ходили вокруг да около, прекрасно знали, чем всё закончится, ещё с самого начала. Усыновили Оливера через год, ему было столько же, сколько и Грэйси сейчас. Ты едва ли не с первого дня умолял о ребёнке, — ухмыльнулся Луи шире, мечтательнее. — Всегда был таким чертовски хорошим отцом. — Грэйс… ты говорил, что она… что я её биологический отец? Луи кивнул, затушив четвёртую сигарету. В этот раз за следующей он не потянулся. — Мы хотели найти суррогатную мать, чтобы малыш был немного больше нашим. Не то чтобы Оливер не был нашим, нет, конечно, но… ты понимаешь, о чём я. Тогда мы бросили монетку, кто первым будет биологическим отцом, и ты выиграл. Мы недавно говорили о том, что готовы принять в семью ещё одного малыша, найти суррогатную мать, которая будет похожа на тебя, и использовать мою сперму в этот раз, — пауза. Луи играл пачкой сигарет, лежащей на столе, прежде чем бросил её в сторону и оттолкнул. — Ты ненавидишь, когда я курю. — Воняет ужасно, — сразу же ответил Гарри. — Господи, тебе семнадцать, — засмеялся Луи, щурясь, хотя его улыбка и оставалась грустной. — Это то, что ты всегда мне говоришь. И поэтому возишься со мной, боишься, что это может разрушить мою карьеру и сделать наших детей сиротами. Ты можешь поверить, что это единственный повод, который приводил нас к ссорам все эти шесть лет? И Гарри мог в это поверить. Было безумно даже представить, что возможно серьезно ссориться с кем-то, кто вызывает так много светлых и невероятных чувств. — Нам хорошо вместе, — и это не было вопросом. — Идеально, правда? — пробормотал Луи. — Никаких ссор из-за денег — их слишком много. Никаких разногласий в методах воспитания. Ну, ты иногда возмущаешься, что я слишком неряшливый, но и это без злобы. Медиа заставляют нас понервничать порой, но мы не злимся друг на друга из-за такого, так что это не считается. — Медиа? Луи не ответил, просто указал на ряд деревьев, где что-то периодически вспыхивало последние минут двадцать. — Я вот об этом. Это папарацци, я уверен. Они всегда поблизости, если знают, что мы дома или где-нибудь еще. — И ты… ты не позвонишь в полицию или ещё куда? — спросил Гарри, и Луи поймал его взгляд, исполненный любопытства. — Они не имеют права, это вторжение в твою личную жизнь, и… — Нашу личную жизнь, — пожал плечами Луи. — Будет много проблем, но ничего не изменится. Копы приедут, выгонят, но это не помешает им вернуться снова, я более чем уверен. Проще пустить всё на самотёк. Чем больше фото они получат, тем менее эксклюзивными и продаваемыми станут их снимки, и однажды мотивация следить за нами просто исчерпает себя. К тому же Лиаму нравятся все эти милые домашние снимки, что попадают в прессу таким образом. — Лиам, он ведь твой… разве он не тот парень из команды по связям с общественностью? — На самом деле, теперь он мой агент. Замолвил за него словечко, и теперь они с Найлером могут позволить себе жить едва ли не в паре шагов от нас. Гарри сел ровнее, удивлённо уставившись на Луи. — Найлер… ты знаком с Найлом? Он тот, кто познакомил меня с твоей музыкой, мой лучший друг. — Конечно, я знаю Найла, – он был шафером на нашей свадьбе, — усмехнулся Луи, наслаждаясь тем, как любимое лицо Гарри приобрело уже знакомые намёки на озадаченность. — Они с Лиамом тоже в браке сейчас. Я свёл их, потому что я лучший сводник на свете. Они крёстные наших детей. Я могу позвонить Найлу, посмотрим, может он заглянет к нам, если хочешь, — добавил Луи мягко. — Пожалуйста? — попросил Гарри, надежда светилась в его глазах. — Я едва ли что-то узнаю, но Найл… Я просто хочу увидеть хоть кого-нибудь знакомого. Луи нервно сглотнул, кивнув, и грустно улыбнулся. — Конечно. Это всё так тяжело для тебя, я даже представить не могу насколько. Сиди, я наберу его, — Луи поднялся и, обойдя стол, склонился над Гарри, нежно коснувшись его губ. Он сделал это не задумываясь, следуя инстинкту, ведь за последние шесть лет Луи ни разу не покидал комнату, в которой находился Гарри, не поцеловав его на прощание. Это произошло как на автомате, его мозг просто упрямо твердил, что прошло уже несколько часов с того момента, когда он поцеловал его в последний раз. Луи почувствовал, как напрягся Гарри, как он замер, застигнутый врасплох, Гарри, казалось, даже не дышал, пока Луи не отпрянул от него, нахмурившись. — И-извини, — нервно пробормотал Гарри. — Я просто… Я не ожидал, что ты… потому что, ну, ты это ты, а я это я, и мы даже не знаем друг друга и… Луи перебил его, качая головой. — Нет, это я виноват. Я не подумал. Я даже не представлял… конечно, тебе нужно личное пространство. Как ты и сказал, ты даже не знаешь меня. Я… я скоро вернусь, ладно? Я не буду вторгаться в твоё личное пространство, обещаю. Гарри хотел сказать, что Луи ошибается, что ему не нужно личное пространство, что он скорее хотел бы, чтобы его личное пространство принадлежало Луи. Но дело было в том, что он не знал, как это сделать. У него не было шести лет, чтобы научиться любить Луи по-настоящему, чтобы научиться быть отцом и мужем, чтобы просто научиться быть взрослым. Он хотел попросить Луи вернуться, хотел поцеловать его снова, хотел целовать его до тех пор, пока из знакомых черт лица не исчезло бы причиняющее боль беспокойство, но он не знал как. Вместо этого Гарри просто кивнул с тихим «Спасибо». — У нас есть гостевая, — можешь пожить там, если тебе так будет удобнее, — предложил Луи после паузы. — Не то чтобы тебе нужно было остаться здесь, я имею в виду, ты можешь уехать, если хочешь. Не то чтобы я хотел, чтобы ты уехал, нет, но если ты не хочешь оставаться с нами, ты можешь вернуться домой, съездить к маме, пока твоя память не восстановится. И вот он, тот самый огромный слон в тесной комнате: память Гарри и возможность её восстановления. Если верить доктору, наука не особо располагает такого рода данными. Иногда память возвращается, иногда нет. Восстановится мозг Гарри или нет было лишь вопросом удачи. По словам доктора, всё совсем не так, как при психогенной амнезии, когда уход за пациентом и грамотное лечение могут способствовать возвращению памяти из подсознания. Всё зависит от организма Гарри, его тела, мозга. «Может, когда-нибудь, — пожимала она плечами. — Может, нет». Они оба попросту ещё не осознали произошедшего, не смогли смириться с идеей, что память о семи годах жизни Гарри ушла с крохотной вероятностью на возврат. Гарри всё ещё надеялся очнуться среди родных стен в Чешире. А Луи словно подсознательно верил, что завтра утром Гарри проснется прежним. Надежда, что все произойдет именно так, медленно угасала, но понимание, как принять все произошедшее, так и не приходило. Тень от крыши на балконе, где они сидели, их взгляды и разговоры были реальными. — Что ты будешь делать, Луи? — мягко спросил Гарри, и Луи даже не нужно было спрашивать, что он имел в виду. Он резко выдохнул, прислонясь к перилам балкона, и прикрыв лицо ладонями, устало потер глаза. Долгую минуту казалось, что он и не собирался отвечать. — Понятия не имею, — его голос резал воздух. — Я даже не знаю, как должен вести себя. Я смотрю на тебя и вижу того же мужчину, в которого был безумно влюблён вчера, но ты не видишь во мне того же. Для тебя я всё ещё рок-звезда, не муж, не отец твоих детей. Я чувствую себя беспомощным и жалким, потому что они говорят, что я ничего не могу изменить. Никак не могу помочь тебе вспомнить меня. Или вспомнить хоть что-нибудь, — Луи указал вокруг, подразумевая и дом, и играющих с Зейном малышей в саду. — Я не имею в виду, что… Не хочу, чтобы ты думал, что я расстроен из-за тебя, потому что это не так, это не твоя вина. Я просто расстроен, в целом. С момента пробуждения прошло только шесть часов, а я уже успел потерять своего супруга. Казалось, Луи проговорил всё это на одном дыхании и, резко выдохнув, спрятал лицо в ладонях. Гарри чувствовал, как боль тяжелым комом сворачивалась у него в груди, дыхание сбилось, и даже собственный голос не хотел звучать ровно. Видеть Луи таким разбитым было слишком тяжело. — Я не хочу в Чешир, — пробормотал Гарри после непродолжительного молчания. — Я хочу остаться здесь. Я могу пожить в гостевой, если это поможет мне хоть немного, ну, если я останусь в привычной среде. И я... просто то, что я не могу вспомнить некоторые вещи прямо сейчас, не значит, что я больше ничего для тебя не значу. Или для детей, — он нервно сглотнул, бушующие эмоции мешали нормально дышать и думать. — Вам, ребята, я всё ещё нужен. — Тебе не нужно это делать, — перебил Луи, резко подняв голову. — Я не хочу, чтобы ты чувствовал давление, чтобы был здесь просто потому, что я так хочу, или потому что дети здесь. Ты должен позаботиться о себе, это главное сейчас, и если ты не можешь быть здесь, или не хочешь… — Я хочу. Клянусь тебе, я хочу, — на этот раз Гарри поднялся, за несколько шагов преодолев разделяющее их расстояние, он встал напротив Луи, прислонив влажные от волнения ладони к своим, таким незнакомым джинсам. — Эта жизнь — моя жизнь, наша. Я не помню абсолютно ничего из нее, но я уверен, что она прекрасна. Невероятна. Я не знаю, что случится дальше, восстановится моя память или нет, но если у меня есть возможность быть частью этой семьи… да, господи, я живу мечтой. У меня замечательный супруг… — Гарри использовал это слово с осторожностью, словно пробуя его на вкус, — два чудесных ребёнка, и я просто… это стоит всех сражений. Я хочу вспомнить, потому что я хочу жить этой жизнью. Это… это нормально? В глазах Луи отразилось больше задумчивости и неопределённости, чем Гарри хотел бы заметить. — Конечно, да, нормально. Ты для меня всё, Хаз, мы всё преодолеем, чтобы сохранить нашу семью, ладно? — Спасибо, – едва слышно произнес Гарри. — Ты не мог бы обнять меня? — спросил Луи с долей жалости в голосе. — Ты можешь отказаться, если тебе неловко, я просто… Договаривать не было никакой надобности, потому что Гарри уже обернул вокруг Луи свои руки, крепко прижав его к себе. Чувство того, как идеально узкие плечи Луи подходили для его объятий, было новым, ровно как и тепло, которое расплывалось по всему телу от прикосновений, но это было неплохо. Его сердце пропустило несколько ударов, когда Гарри осознал, что прямо сейчас находился в объятиях мужчины, которого знал только благодаря журналам и экрану телевизора. Это было чем-то абсолютно новым, но таким, к чему можно было привыкнуть, к чему хотелось привыкать.

***

Луи не сказал ни слова, пока они переносили вещи Гарри в отдельную комнату. Он, возможно, хотел заговорить. Несколько раз Гарри видел, как он нервно указывал на полки, где располагалась его одежда, когда складывал всё в корзину для белья, чтобы было проще и быстрее спустить всё на первый этаж. Так было до того момента, пока уровень неловкости не перешёл определенную черту. — Ты уверен, что всё в порядке? — прозвучал тихий голос, и Луи, натянуто улыбнувшись, кивнул. — Просто рад, что ты не уедешь никуда, — сказал он тихо. — Я понимаю, что тебе нужно, просто я… просто я не помню, как жить без тебя, если честно. Да и все те дни, когда ты ездил к маме без нас, дети питались едой из Нандос. Гарри позвонил маме, потому что как минимум она должна была знать, что её сын потерял память о важнейших событиях его жизни, а также потому что кроме Найла и своей семьи он ничего не мог узнать в мире, в котором проснулся. Энн звучала слабо и растерянно, она несколько раз переспросила, уверен ли он, что ей не стоит приезжать, это было лучше реакции Найла (которому потребовалось шесть пинт пива, прежде чем он смог поверить, что это не одна из частей сложного розыгрыша Луи), но даже и близко не так хорошо, как реакция Зейна (который безмолвно моргал несколько секунд, а после лишь спокойно протянул руку и перепредставился). Итогом небольших семейных дебатов явилось решение попытаться объяснить Оливеру, что произошло, поскольку он уже начинал понемногу обижаться на то, что Гарри, слушая его рассказы, выглядел испуганно-озадаченным, так как не знал, что Джейсон – тот, который стащил коробочку Оливера во время ланча, был никем иным, как котом преподавателя. — У папы небольшие проблемы с тем, чтобы вспомнить всё, что произошло за последнее время, — нежно начал Луи, когда они все собрались за столом для ужина через несколько дней после того утреннего визита к врачу. — Нам нужно быть внимательным к нему, напоминать о том, что может ему понадобиться. — А что ты забыл, пап? — задумчиво спросил Оливер, пока катал вилкой горошинки по тарелке. — Ты ведь не забыл, как печь блины, правда? Фраза малыша заставила Гарри улыбнуться. — Нет, это я помню. Я просто забыл всякие… штуки. То да сё, — тот факт, что ты, твоя сестра и твой отец существуют. — Помнишь, когда ты забыл почистить зубы, и мы с папой напомнили, чтобы ты это сделал? Иногда мы будем напоминать папе о разных вещах, и не будем сердиться на него, потому что он будет стараться изо всех сил. Оливер кивнул со всей серьезностью. — Всё в порядке, папа, мы можем сделать тебе разные карточки и напоминалки. Они очень полезные с математикой и всем остальным. В груди Гарри становилось теплее от того, насколько легко Луи удалось откинуть весь свой панк-рокерский гламур и быть таким спокойным и добрым со своим сыном… их сыном. Но опять же, Луи всегда был милым и способным оказывать поддержку своей семье. Он был опорой для Гарри. Заново учиться быть взрослым, особенно когда у тебя совсем нет на это времени, ужасно сложное занятие. На удивление Гарри, многие вещи, которые он не помнил сам, помнили его руки. Это процедурная память, объяснила доктор, она отличается от эпизодической. Всё, что Гарри когда-либо повторял по нескольку раз, закрепилось в его памяти, и даже если он не помнил, как этому научился, это вовсе не значило, что он совсем забыл, как с этим справляться. Он всё ещё мог сменить подгузник Грэйс за полминуты (но это не касалось тех моментов, когда он замирал, пока малышка, улыбаясь, показывала ему ямочки на своих маленьких щечках). Он довольно неплохо подавал Оливеру мячи, но очарованный его эмоциями и волнением во время броска, Гарри пропускал очередной пас, и за это получал в свой адрес укоризненные взгляды сына. Учиться тому, как быть отцом, было самой лёгкой частью новой жизни для Гарри. Он всегда чувствовал, что заботиться о ком-то было его призванием с самого рождения. Но гораздо сложнее было налаживать отношения с Луи. Луи делал всё только сложнее, он был своеобразной кнопкой стопа на пути Гарри к поиску равновесия в новой жизни. Он просыпался, уже выглядя так, словно только что сошел с Олимпа, он ходил по дому в одних только спортивных штанах, болтающихся на нем настолько низко, будто ему вообще было совершенно наплевать на то, есть ли они на нем или их всё же нет. Проходя мимо Гарри, он всегда проводил рукой по его пояснице, а передавая спагетти, словно случайно цеплял пальцами его руку, чем доводил Гарри почти до ебаного сердечного приступа. Гарри был растерян, ему стоило думать о Луи, применяя термины «муж» или «супруг», но он терялся даже при слове «партнер». Он старался отдалиться, делал вид, что слаб, или забывал какие-то мелочи, и Луи понимал это. Но одно невозможно было изменить точно: Луи всё так же глядел на Гарри полными любви глазами. В нем не тлела надежда на то, что однажды Гарри вспомнит его, и вместо дурацкого взгляда обожания он получит обратно своего Гарри, не того, который видел в нём Луи-рок-звезду, Луи-знаменитость, Луи-Бога, Луи-неприкасаемого, а того, который ценил Луи-супруга. Хотя это пришло со временем, привыкание. Осень сменилась зимой, Оливер начал приносить из школы рождественские поделки, а сладкие кукурузинки на колготках Грэйс сменились новогодними леденцами-тростинками. Гарри узнал о каждом друге Оливера, и под какой едой стоит прятать овощи Грэйс, чтобы она их скушала. Иногда они с Луи садились совсем рядом, бок к боку, касаясь друг друга ногами и руками, смотря целый фильм без чувства, что Гарри сейчас взорвётся. По крайней мере, не потому что он влюблён. Сейчас совершенно другой тип жара пробегает под кожей Гарри. Он появляется, когда Луи смотрит на него с чем-то вроде голода, тяжелым, едва ли не физически ощутимым взглядом, словно он где-то далеко, прежде чем резко выдохнуть и отвести глаза, прежде чем Гарри сможет уловить, что за игры происходят в этом разуме. Не то чтобы ему нужно было подтверждение. Для ответа достаточно легкой чопорности в походке Луи несколько мгновений спустя, том, как пылает его кожа под футболкой. (Гарри всё ещё немного озадачен, как одного взгляда на него хватает Луи чтобы завестись, но, опять-таки, это абсолютно взаимно. И если он принимает идею о покрасневшем Луи, желающем его в его мечтах, чтобы довести себя до оргазма несколько раз в неделю, кончая с именем мужа на губах, он не позволит себе стыдиться этого. Мужчина может подрочить на парня своей мечты в тишине собственного дома. Это совершенно нормально. Даже если упомянутый парень его мечты сейчас в этом же доме, в комнате, немного дальше по коридору.) — Почему вы с папой спите в разных комнатах теперь? — как-то спросил Оливер, ещё в начале декабря. Он заканчивал домашнее задание по математике за кухонным столом, пока Гарри контролировал попытку Грэйс намотать макароны детской вилочкой и отправить в рот. — Вы злитесь друг на друга? Сердце Гарри пропустило несколько ударов, и он неловко поёрзал на месте, озадаченный страхом в голосе малыша. — Нет, конечно нет, парень, мы не злимся друг на друга. Мы просто… ну, мы… — внезапно, Гарри стало очень жаль, что Луи не выбрал любой другой день, чтобы вернуться к работе в студии звукозаписи. Он заслуживал как минимум половины отчаянного труда объяснить необъясняемое пятилетнему. — Мы просто хотим, чтобы у каждого из нас была своя комната, и всё, — договорил он, не чувствуя убедительности в собственном же голосе. Долгое время Оливер обдумывал это, как всегда слишком серьезно для своего возраста. — У моей подруги Эми мама и папа начали ссориться очень сильно, и у них были разные комнаты. Эми сказала, что они теперь разводятся. Вы с папой тоже разведётесь? Потому что Эми очень грустная, а я не хочу быть таким же грустным. По комнате разносится приглушенный звук чего-то бьющегося, и это, вероятно, сердце Гарри, которое развалилось на две причиняющих боль части. Одна из половинок болит, потому что его сын смотрит на него огромными испуганными глазами, и, даже если он был отцом всего-ничего — он чувствует необходимость разубедить малыша, стереть сомнения и страх из его взгляда. Тогда как вторая часть болела, потому что, как сильно он не хотел бы убедить невинного мальчика, что его семья не развалится, он не мог, потому что один отец не мог вспомнить своего прошлого, а второй опекался будущим, и Гарри не мог притворяться, что знает, есть ли у них счастливое будущее или совсем скоро всё закончится, охваченное огнём. Так что, вместо того, чтобы объяснить что либо из этого, Гарри поднялся, притягивая Оливера в крепкие объятия, взъерошивая уже лохматые блондинистые пряди. — И твой папа и я любим тебя и твою сестрёнку больше, чем что-либо на свете, ты ведь знаешь это? — и теперь в голосе было полно искренности. — И мы сделаем всё возможное, чтобы убедиться, что вы двое счастливы и здоровы. Клянусь. Ладно? Казалось, Оливер не понял, что Гарри не ответил на вопрос, просто прильнув носиком к его шее через свитер, замирая, пока Грэйс не столкнула тарелку на пол, с очень луиподобным выражением лица, полным вызова и самодовольства, и Гарри вернулся к исполнению обязанностей. Уже было поздно, когда Луи вернулся из студии, достаточно поздно, чтобы оба ребёнка спали в своих комнатах, так что Гарри заговорил тише, едва Луи пересёк порог дома. — Кажется, я должен вернуться в главную спальню. — Должен, абсолютно точно, — ответил Луи без раздумий. — Что подтолкнуло тебя к этому? — и продолжил, обдумав. — Я имею в виду… блять, я абсолютно за, но почему сейчас? Почему ты передумал? Гарри изучал плитку, что покрывала лестничную площадку, шаркая ногой, возя по полу носком обуви. — Оливер спросил, разведёмся ли мы. Он поднял взгляд как раз кстати, замечая, как бледнеет лицо Луи. — И что ты сказал? — Что мы любим и его и Грэйс больше всего на свете, и что они наш приоритет номер один. — Довольно правдиво, — тихо ответил Луи, кивая своим мыслям. На автомате он стянул пальто и повесил его на вешалку, прежде чем руки опустились вдоль тела, словно он не был уверен, что следует сделать. В конце концов он откашлялся. — Но я бы хотел, чтобы наш брак тоже был в начале списка приоритетов. Я знаю, это странно для тебя, но ты мой супруг, Гарри, и, честно говоря, я боюсь, что могу потерять тебя. — Я знаю, и я стараюсь, я… — Конечно, Хаз, я знаю, что ты стараешься, — Луи перебил парня, беря ладонь Гарри в свои. — Я не осуждаю тебя. Это просто реально хуевая ситуация, и это ничья вина. Я хочу сказать, чтобы ты понимал, что эти мы, этот брак, это всё для меня, — и он прижался губами к тыльной стороне ладони мужа, как раз над обручальным кольцом. — Ты мой супруг, и я буду здесь с тобой, я буду любить тебя, несмотря ни на что, насколько сложно ни было бы. Хорошо? Ты — мой главный приоритет. В коленях Гарри почувствовалась слабость, но он кивнул в согласии. — Пойдём в кровать. Было странно возвращаться сюда снова, забираться на постель, когда Луи был на второй половине, и это, вероятно, потому что в прошлый раз Луи пытался отсосать ему, а Гарри пытался понять, почему он подавался прикосновениям парня, вместо того, чтобы проснуться. Нет, Гарри сказал себе резко, даже не думай об этом. Ты здесь, чтобы спасти брак, семью, не разрушить всё. Его стон выражал не больше облегчения, когда он опустился на матрас. — Эта кровать намного мягче той, что стоит в гостевой, — вздох удовлетворённости. — Что это за кровать вообще? Иисусе. Неужели я высплюсь. — Ты плохо спал? — немного взволнованно спросил Луи. — Почему? — Не знаю, я просто не мог… отдохнуть. Был уставшим, но не мог выспаться. Я вроде как отдыхал и всё было нормально, но не получил достаточно сна, в этом вообще есть смысл? — пожал плечами Гарри. — Не особо уверен, почему моё тело отказывалось высыпаться, но… что смешного? Луи поколебался миг, прежде чем ответить с маленькой, невероятно очаровательной улыбкой. — Всё потому, что ты спал один. — И что? — спросил Гарри; на лице отразилось замешательство. — Я всегда сплю один, всегда… оу. — Просто то, что ты не помнишь, как спал со мной в течение последних шести лет, не значит, что этого не было, — Луи ухмыльнулся. — Твоё тело помнит то, чего мозг не помнит, всякие штуки вроде того, что ты привык спать рядом со мной, и я едва мог оставить тебя, когда был в туре. Я могу оставить тебя максимум на несколько ночей подряд, иначе ты поникаешь, скучая по мне. Это очаровательно, и, видимо, навсегда. У тебя сильнейшая нужда в объятиях, и ничто не изменит это. — Ладно, черт, если бы я знал, что мне всего лишь нужно было обниматься — я переехал бы ещё несколько недель назад, — пробормотал Гарри. — Знаешь, сколько чая мне требуется по утрам, чтобы восполнить недостаток сна? Неприлично много. — Тебе повезло, что мне нравятся неприличности, — послышался ответ Луи. Он развёл руки в стороны, призывая Гарри ближе. — Ну, сейчас обнимемся и обеспечим тебе здоровый сон. Улыбка Гарри стала шире. — Перевернись, ляг ко мне спиной, чтобы я обнял тебя. — Вот это поворот?.. Гарри Стайлс хочет быть большой ложкой? — Не тупи, конечно в нашей паре я — тот, кто будет обнимать, — фыркнул Гарри. — Посмотри на себя, ты миниатюрный по сравнению со мной. И если бы мы были ложками, и один из нас был бы большой, а второй меньшей ложкой, я определённо был бы большой. Ты не можешь спорить, это наука, Лу. В сомнении, Луи изящно приподнял бровь. — Ага, уверен, что именно я забыл несколько тысяч ночей, что мы провели вместе. Бедняжка я. Ну, как скажешь, Гарольд, — проговорил он напоследок, переворачиваясь на свою сторону, спиной к Гарри, чтобы тот смог выключить лампу, стоящую на тумбе, и обернуться вокруг Луи. У Гарри заняло около пяти минут, чтобы осознать, что роль большой ложки не его, но он не сказал ни слова. Луи ухмыльнулся в темноту, когда Гарри и почесал нос, и сменил положение ног, и всё равно не смог уснуть. Со временем ерзания Гарри становились всё настойчивее, рукой он крепче прижал к себе Луи за талию, его бёдра упёрлись в задницу парня и… оу. Возможно, это не такая уж и неэффективная позиция для обниманий, потому что когда Гарри прижался вот так, когда он подвинулся достаточно, чтобы прижаться к телу Луи, ясно почувствовал, что у него встал, и в мгновенно распахнутых глазах Луи отразилось удивление. Не то чтобы объятия, перерастающие во что-то большее были необычны… черт, за время их брака большая часть объятий переходила в нечто большее, но… сейчас, с этим родным незнакомцем… — Извини, — жалобно пробормотал Гарри, почувствовав, как напрягся Лу, отодвигаясь так, чтобы они не касались друг друга. — Я не хотел… извини. — Да не, не переживай, — сказал Луи, откашлявшись, пытаясь звучать максимально обыденно, в этой совершенно не обыденной ситуации. — Ты сказал, что хочешь выспаться, да? Так что обернись ко мне спиной и позволь обнять. Нехотя, Гарри послушался, оборачиваясь, и замер, едва Луи обнял его, обхватив талию. Несколько минут они пролежали в тишине, прежде чем по комнате разнёсся вздох. — Я чувствую, насколько ты напряжен, Луи. Ты не обязан. Луи разочарованно хмыкнул. — Обнимать тебя не тяжелая работа, Гарри. Я напряжен, потому что… ладно, честно говоря, мне приходится бороться с инстинктами — чувствовать, что ты возбуждён и не делать ничего по этому поводу. Такой ответ пойдёт? Я напряжён только потому что сдерживаться не в моей природе. Долгая, тяжелая пауза. — А что, если бы ты не сдерживался? — В смысле? — Был собой. Дыхание Луи сбилось. Он чувствовал удары сердца Гарри под ладонью, так удачно лежащей именно в этом месте. — Ты… Что ты сказал? Что ты хочешь, чтобы я помог тебе с этим? — Просто подумал, что если ты хочешь меня, а я хочу тебя — что нас останавливает? — Гарри нервно сглотнул. — Просто то, что что-то изменилось между нами, не значит, что мы… ну, между нами ведь что-то есть, правда? — он обернулся, чтобы увидеть Луи в тусклом свете, что падал со стороны окна. — Ага, — тихо ответил Луи, — что-то есть. У Гарри могла бы быть заготовлена целая речь, чтобы убедить Луи, но всё испарилось, едва парень потянулся к нему и нежно поцеловал, перегибаясь через его плечо. Сначала его губы были едва ощутимы, словно предложение, словно он не был уверен, что Гарри захочет этого, но затем Гарри извернулся, переворачиваясь на спину, притягивая Луи в поцелуй, положив руку на его шею, желая, чтобы парень был ближе, и открыл рот, заставляя Луи судорожно выдохнуть, передвинуться, чтобы склониться над ним, растворяясь в поцелуе. — Ты понятия не имеешь, как сильно я скучал по этому, — пробормотал Луи, отчасти неуверенно, едва они оторвались от долгого поцелуя. — Не хочу звучать сексуальным маньяком или ещё кем, но, правда, я люблю заниматься с тобой и другими вещами, просто… я люблю целовать тебя. Я люблю касаться твоей кожи. Заставлять тебя чувствовать себя хорошо… — Луи опустил руку, вторую, которой не поддерживал вес, скользя пальцами по груди парня к талии, и ниже, замирая у боксеров, а после проводя вверх вниз от основания до головки полутвердого члена Гарри. Резкий вздох и громкий, скулящий стон сорвался с губ Гарри, и он крепко зажмурил глаза, после чего зажал ладонью рот. — Извини, извини, — проговорил он, заглушая слова рукой. — Я могу быть тише, обещаю, я буду тише. — Ты не должен сдерживаться, — Луи ухмыльнулся. — Будь настолько громким, насколько хочешь. Я очень соскучился по звукам, которые ты издаёшь. — Но дети, они спят и… — Ты прикалываешься, правда? Гарри, мы сами построили этот дом. В этой спальне звукоизоляция лучше, чем в большинстве звукозаписывающих студий, — он потянулся, чтобы разделить с Гарри ещё один поцелуй, дразнящий, полный желания, чувствуя, насколько отзывчив парень под ним. — Так что, правда, не сдерживайся. Луи подождал, пока член Гарри не встал полностью, стягивая боксёры за резинку, касаясь задницы парня, и обхватил рукой его член. Внезапно его резко потянули за волосы, и Луи засмеялся, не обратив внимания на боль. — Чтоб меня, если тебе не семнадцать снова, — тяжело выдохнул Луи, ускоряя движения на члене. — Ты ведешь себя, словно тебе никогда не дрочили. — Не дрочили, — слабо ответил Гарри, двигая бёдрами навстречу руке Луи. — Не то чтобы я мог забыть. Блять, это так… ёбаный в рот. — Рад, что твоя потеря памяти не изменила предпочтений твоего члена, — ухмыльнулся Луи, в голосе было больше самодовольства, чем должно было быть. Он не мог сдерживаться, правда; он провёл шесть лет, изучая, как заставить Гарри стонать, и тот факт, что его не сломала ни потеря всей памяти о них, ни несколько месяцев воздержания, был дороже всех наград, что были аккуратно расставлены на полке в гостиной. Это заняло меньше, чем ожидал Гарри, чтобы вскрикнуть и впиться ногтями в бицепсы Луи и кончить, запачкав спермой и свой живот и руку парня. У него не было возможности восстановить дыхание, прежде чем Луи притянул его, чмокая в нос. — Однажды я сделаю снимок с твоим лицом, когда ты кончаешь, — усмехнулся он, отстраняясь, — поставлю обоями на телефон. Ты понятия не имеешь, насколько прекрасен. Гарри запрокинул голову, пытаясь восстановить дыхание, пока Луи целовал его шею. — Лу, я могу тебе отсосать? — С удовольствием, — проговорил Луи, чувствуя порхающих в животе бабочек. — Но, предупреждаю, я долго не продержусь. Ты… черт, я так сильно скучал по этому. — Что, говоришь, не сексуальный маньяк? — усмехнулся Гарри. — Ладно, эм, ляг на спину? Луи послушался. — Заинтересованность сексом делает меня обычным здоровым мужчиной, а не маньяком. Тоска по временам, когда у меня с моим божественно красивым мужем секса было в избытке делает меня простым смертным. Ты уверен, что хочешь этого? — внезапно серьезно спросил Луи, замечая, как Гарри сел у его лодыжек, выглядя немного обеспокоенно. — Что? Нет, я хочу, просто… Никогда этого не делал, — признался Гарри, неловко кашлянув. — Уверен, что делал, и много-много раз, — ласково ответил Луи. — У тебя всё ещё есть процедурная память или как там, помнишь? Не волнуйся. Гарри, хоть и выглядел сомневающимся, кивнул. — Ты не мог бы раздеться для меня? — Д-да, конечно, — Луи присел, стягивая футболку через голову, прежде чем закончить. — Знаешь, за все годы совместной жизни ты не потерял взгляд. Этот взгляд, — задумавшись, он улыбнулся Гарри. — Взгляд ненасытный, обожающий. Я думал, что это ослабнет со временем, думал, что ты перестанешь думать обо мне так много, едва я надену кольцо на твой палец, но ты всё так же чертовски очарован. — Как я могу перестать? Посмотри на себя!.. — Гарри наблюдал, как Луи стягивал боксёры огромными, остекленелыми глазами, закусывая губу, как коснулся груди Луи. — Блять. Не могу поверить, что могу касаться тебя, и это даже не сон. — Звучит знакомо, — убеждал Луи, как только Гарри обхватил рукой член парня. — Ты снился мне так часто за эти несколько месяцев, но это ни разу не было настолько невероятно, как сейчас. Гарри нежно провёл вниз-вверх по члену, увлечённо целуя ключицы Луи. — Значит, я нормально справляюсь? Хорош в доставлении тебе удовольствия? — Феноменальный, — проговорил Луи, и это не было преувеличением. Гарри хмыкнул, показывая, насколько сомневается в подобных словах, но всё ещё спускался ниже, словно взять Луи в рот не вызывало у него страха. Луи зажмурил глаза, и это всё, что он мог бы сделать, чтобы не взять Гарри за волосы, после стольких месяцев мечтаний о горячем рте мужа на себе. Он настоящая находка, правда, ангел, специально пришедший наградить его за чрезвычайно добрый поступок, потому что даже если руки Гарри дрожали от волнения, он всё ещё практиковался и дразнил тем, как проводил губами вдоль длины Луи. Рука Гарри, что не была обернута вокруг члена Луи, поднялась к тату на его боку, и Луи переплёл их пальцы, сжимая в знак того, что рядом. — Ты не мог бы взять меня глубже? — он проговорил с надеждой, невероятным усилием удерживаясь, чтобы не толкаться в горячий рот. — Блять, Хаз, нужно… да да да да да!.. Его мольбы обернулись бессвязными выкриками, когда Гарри взял глубже, насаживаясь и пропуская член Луи, пока головка не коснулась задней стенки горла. У него даже не было рвотного рефлекса, Гарри просто удивлённо хмыкнул, от того, насколько всё чувствовалось, и поднял голову, только чтобы насадиться снова. Луи выгнулся в спине, грязные ругательства сорвались с его губ, и он склонился, чтобы взять в кулак копну кудрявых волос, оттягивая Гарри немного, прежде чем кончить в его рот с громким стоном. И Гарри закашлялся, отстраняясь от Луи, прикрывая рот рукой; слёзы стояли в глазах. Всё наслаждение Луи закончилось в один миг, и он подскочил. — Черт, блять, извини, пожалуйста, — пробормотал он жалостливо, прежде чем повторить извинения ещё с сотню раз, убирая кудряшки с лица Гарри. — Ты в порядке? Извини. Черт, я должен был подумать, что то, что ты помнишь, как сосать член, не значит, что ты помнишь условный знак, когда я кончаю. Блять, прости. — Всё нормально, — сказал Гарри хрипя, но честно. — Это не было плохо, просто… просто ты застал меня врасплох, вот и всё, — пошлая улыбка подтвердила, что всё так и было, и он стёр со щеки немного белого, задумчиво разглядывая, прежде чем сунуть палец в рот, совсем уж развратно пососав. — Я думал, что сперма будет ужасной на вкус? — Она ужасна, — ухмыльнулся Луи, — но только если твой муж не запихивает в тебя здоровую еду. Гарри улыбнулся немного смущённо, как на того, кто выглядел так разбито и удовлетворённо. — Я, эм, пойду вытрусь, — пробормотал он, показывая запачканную футболку и уголок рта. — Тебе принести чего-нибудь? — Всё прекрасно, спасибо, — довольно выдохнул Луи, наблюдая, как Гарри поднялся и скрылся в ванной. Абсолютно прекрасно. Вернулся Гарри чистый, обнажённый от макушки и до кончиков пальцев ног. — Я ведь могу больше не спать в одежде, правда? Теперь, когда мы занимаемся этим, ну, всем? Потому что спать голым лучше. — Спи, как тебе угодно, — хмыкнул Луи. — Иди ко мне, моя маленькая ложка. Ну, если ты не продолжишь притворяться, что я не могу быть тем, кто обнимает просто потому, что я ниже тебя на несколько сантиметров? Ага, думаю, нет, — Гарри опустился рядом на кровать, в объятия Луи, и на этот раз оба облегчённо выдохнули. — Итак, значит ли это, что ты хочешь делать больше, ну, всякого. Если это было одноразово, просто потому, что ты был возбуждён... — Нет, я не против… всякого. Это хорошо, — ответил Гарри смущённо. — Мне хотелось бы больше всякого с тобой. — Я рад, — проговорил Луи, улыбнувшись, притягивая Гарри за талию ближе. — Мне нравится заниматься с тобой всяким. Долгая пауза, и Луи стал понемногу погружаться в сон, пока Гарри, очевидно, потерялся в размышлениях. — Это странно. Я имею в виду, что я знаю как делать много вещей, которых раньше не делал, и что ты знаешь обо мне то, чего не могу вспомнить я, — сказал он, заставляя Луи вернуться из полудрёма. — И даже не похоже, что воспоминания собираются восстанавливаться; это не так, словно в памяти пробел, скорее, это как какая-то часть меня закрыта, и я не могу к ней подобраться, не важно как сильно стараюсь, — Гарри нахмурился. — Мне не нравится чувствовать, что я упускаю суть шутки. Это словно прикалываются надо мной. — Эй, никто над тобой не прикалывается, — ласково сказал Луи, касаясь носом обнажённого плеча. — Я даже не знаю, что сказать. В смысле, я даже не могу представить, что ты чувствуешь. Но я знаю, что ты — всё ещё ты. Твои воспоминания, они показывают, почему ты такой, какой ты есть, но они не ты, Хаз. Ты всё ещё тот, кого я люблю, даже если ты не помнишь, как мы пришли к этому. На несколько долгих минут воцарилась тишина. — Разве тебя не печалит то, что я забыл всю нашу жизнь? — В определённом смысле, — осторожно, обдумывая слова, ответил Луи. — Меня печалит это, в основном, потому что у нас было множество прекрасных совместных событий, и я знаю, что слышать о них совсем не то, что помнить. И я переживаю, временами, что ты больше никогда не полюбишь меня. Потому что для меня ничего не изменилось, я всё ещё люблю тебя с той же силой, но с тобой всё совсем иначе. Я знаю, что это так. — Я… я пытаюсь, правда, я клянусь, Лу, — хрипло ответил Гарри. — Я всё ещё никак не привыкну ко всему, так много сразу. — Ты не можешь пытаться полюбить меня, Хазза, ты не должен. Случится это или нет — всё будет в порядке, — Луи закрыл глаза, делая глубокие вдохи, чувствуя запах кожи Гарри. — Я не настолько беспокоюсь об этом, ладно? Мы созданы друг для друга, и мы всегда будем вместе. Даже если что-то изменится — я верю, что то, чему суждено произойти — произойдёт, и всё будет отлично. Я должен в это верить. Правильно? Гарри не ответил, подаваясь назад, вжимаясь в Луи больше, закрыв глаза. Может, это оргазм, может, мягкая постель, вероятнее всего — тепло тела Луи, но Гарри уснул за считанные минуты.

***

Вероятно, это должно было быть бессмысленно, но Гарри думал, что он снова влюбляется в Луи с каждым новым прикосновением. И если в этих отношениях и была одна неизменимая сторона, то это был секс. Химия между ними не зависела от воспоминаний, это просто естественная и уникальная физиологическая связь. Словно их тела знали друг друга, и никакая потеря памяти не станет преградой, и каждый раз, когда касались друг друга их губы или бёдра, всё происходило так, как будто ничего не случилось. У Гарри, как оказалось, было сексуальное желание подростка и выносливость вполне взрослого мужчины. Луи, как оказалось, был настолько влюблён в своего мужа, что всё ещё ловил себя отвечающим с необузданным энтузиазмом каждый раз, когда Гарри приходил со стеснительным шепотом или низкой, хриплой мольбой. И если бы они не проводили больше свободного времени в спальне, задыхаясь стонами друг другу в рот, это едва ли сработало бы. И если забыть о той части, что они давно женатые люди с двумя детьми, их отношения чем-то напоминали период встречаний. Они узнавали друг друга заново, ходили вокруг да около с пылающими щеками и улыбками, каждый раз, как была хоть небольшая возможность. Это чувствовалось естественно, это словно не-семнадцатилетний влюбился, даже если в реальности ситуация складывалась немного… необычно. Луи даже не удивился, когда Гарри пришёл, когда он сидел за столом в кабинете, и легко поцеловал в щёку. Подобные прикосновения стали обычными теперь, и ничто не смогло бы сделать Луи счастливее. — Эй, детка, — сказал он влюблённо, оборачиваясь назад, чтобы бросить взгляд на Гарри. Парень ответил, прильнув к Луи, целуя. — Почему ты работаешь, Лу? Завтра Рождество. Сегодня твой день рождения. Ты не должен работать в день рождения. — Это даже не работа, просто фанские штуки, — оправдался Луи. — Они все такие милые, рисовали мне рисунки и делали открытки, коллажи и всё такое. И это большее, что я могу сделать — поблагодарить через твиттер и обратить на них хоть немного внимания. — Ты такой милый, — проворковал Гарри, опускаясь на колени Луи лицом к лицу, обнимая руками его за плечи. — Что если я тоже хочу немного твоего внимания? — Думаю, это можно устроить, — пробормотал Луи, целуя Гарри в губы, заставляя его сердце биться чаще. — А дети? Гарри прикусил губу Луи, нежно перебирая волосы парня на затылке, второй рукой поглаживая кожу на шее. — Грэйс только уснула. Оливер смотрит мультик о пластилиновом Рудольфе по телевизору, а он идёт сорок семь минут, кстати. Я прогуглил. Как минимум на один оргазм хватит. — Грязный мальчишка, — простонал Луи. Поцелуй, в который он его втянул, ещё грязнее слов, состоящий из языков и неподдельного энтузиазма, как он спустился одной рукой к джинсам Гарри, чтобы расстегнуть. Луи почти выполнил задуманное, когда ладонь Гарри сжала его запястье, убирая. — Спальня, пожалуйста? — смущенно попросил Гарри. — Ты должен был заставить меня пойти в другую часть дома, а потом уже возбуждать, — вздохнул Луи, откидывая голову на спинку стула. — Ты уверен, что мы не можем заняться этим в кабинете? Здесь довольно большой стол, ты мог бы лечь на него, а я мог бы отсосать тебе… — Ну, дело в том, что, ну, я как бы надеялся, что ты мог бы трахнуть меня, — до неприличного невинно прошептал Гарри. — Кажется, это будет удобнее в кровати. Луи почти столкнул Гарри со своих колен, торопясь подняться. — Д-да, спальня звучит заманчиво. С полминуты они продержались, выглядя более-менее прилично, шагая по коридору, на случай, если какая пара глаз заметит их, но, к счастью, добрались без приключений. Луи принялся стягивать одежду, едва ли осознавая, кому она принадлежала. — Сексуальный маньяк, — упрекнул Гарри, отступая к кровати. — Шалун, — ответил тем же Луи. — Ты — тот, кто совращает меня всё время. Как… ты сказал, что хочешь, чтобы я трахнул тебя? Красные пятна понемногу проявились на шее Гарри, поднимаясь к щекам. — Пожалуйста. В смысле, очевидно, что я не знаю, на что подписываюсь, но я… не знаю, я просто хочу этого. Я едва знаю тебя, и я хочу, чтобы ты трахнул меня. Это слишком неправильно? Луи опустил руки на заднюю часть бедра Гарри, как раз под ягодицами, и поднял его достаточно, чтобы опрокинуть на кровать, после чего устроился между длинных ног, свисающих с кровати. — Ты едва знаешь меня, и я хочу трахнуть тебя. Это слишком неправильно? Гарри не ответил, и не то чтобы Луи ждал этого, просто кладя ладонь на грудь Гарри, толкая, и тот откинулся на матрас, смеясь. Он сэкономил время просто проведя языком по впадинке пупка, спускаясь поцелуями к поясу незастёгнутых брюк Гарри на одном дыхании. Слишком знакомая сцена всплыла в голове младшего, только сейчас Луи провёл большим пальцем от головки вниз, минуя основание, останавливаясь только у входа, неизученной ещё территории. — Римминг настолько хорош, как они пишут? — спросил Гарри, в то время как его член немного дернулся от возбуждения. — Даже лучше. Хотел бы я, чтобы у нас было больше времени, чем мульт о Рудольфе, чтобы показать тебе. — У нас всё ещё есть минут сорок, — нахмурился Гарри. — У нас достаточно времени… Луи перебил его одним строгим взглядом. — Гарри, выходя замуж мы обещали друг другу много всего, и одним из множества было моё обещание никогда, никогда не бросать римминг в самом разгаре. Всему своё время. Если я не заставлю тебя плакать, я не сделаю это правильно, и ты не оценишь моего мастерства по достоинству. И это не остановило его от подмигивания Гарри, прежде чем он склонился и лизнул вход. Просто, чтобы он попробовал. Просто, чтобы они оба попробовали. — Знаешь, — задумчиво проговорил Луи, отклоняясь назад, заполняя взволнованную тишину, когда тянулся к лубриканту в тумбе, — ты говорил, что едва знаешь меня, но даже если ты отрицаешь, что мы знакомы шесть лет — мы вроде как провстречались уже несколько месяцев. Заниматься сексом спустя приблизительно четыре месяца не так странно, так ведь? Он замолчал, чтобы раздеться, прежде чем снова забраться на кровать, и Гарри воспользовался возможностью стащить футболку и устроиться по центру кровати. — Как много времени это заняло в период наших первых встречаний? Луи повёл головой, откидывая чёлку с глаз, смеясь. — Девять месяцев. Ты очень бесился по этому поводу. — Девять… Да ладно, мы не можем удержать наших рук друг от друга на протяжении девяти часов, но когда были подростками мы тянули девять месяцев? — Я был рок-звездой, Гарри, едва ли не каждый день появлялись слухи о том, кого я трахнул в этот раз, — Луи вздохнул, подползая на коленях к Гарри, чтобы укусить ключицы, вместо того, чтобы смотреть в глаза. — Не хотел, чтобы ты считал себя обычной группи, со всем этим присунул и свалил. Я был джентльменом. Он не мог заметить влюблённую улыбку, осветившую лицо Гарри. — Ну, в принципе я видел свидетельство о браке, да и бумаги по усыновлению меня убедили. Нет необходимости быть джентльменом, Луи. И Томлинсон понял намёк, опускаясь к ключицам, ведя губами линию к соскам, захватив один зубами, он нежно прикусил. Но он не закончил на этом свой спуск всё ниже, даже если вскрик Гарри от неожиданности и удовольствия был прекраснейшим звуком на свете. Вместо этого он спускался поцелуями ниже, пока не смог взять головку члена Гарри в рот, изучая все контуры своим языком. Это было сделано, чтобы отвлечь Гарри от щелчка открывающейся баночки, чувства, как скользкие пальцы нашли его дырочку, но его дыхание всё равно перехватило, когда первый палец проник внутрь. На миг Луи оторвался от члена, чтобы посмотреть на выражение лица Гарри, но парень понял это и положил ладонь на заднюю часть его шеи, легко подталкивая. — Нет, продолжай, очень приятно. Фразочка босса, не так ли? Думал Луи, но для его рта было занятие получше озвучивания мыслей. Он скорее бы продолжил насаживаться на член, входя и выходя пальцем из Гарри, растягивая его, пока одно или другое действие не заставит парня под ним метаться. Может, сработало отвлечение, может, какая-то часть мозга Гарри помнила, что стоит расслабиться, что-то вроде мышечной памяти, но не прошло много времени, прежде чем Луи смог добавить второй палец. Гарри низко простонал, и Луи приостановил движение запястьем, скользя пальцами по гладким стенкам чтобы найти… — Ох, блять, да, — простонал Гарри, прогибаясь в спине от ощущений. А ещё это движение дало дополнительное преимущество, член Гарри прошёл глубже в горло Луи, а парень даже не отодвинулся. Он всё так же дразнил его пальцами, позволяя Гарри извиваться между его ртом и пальцами, словно он не мог решить, что доставляло ему больше удовольствия. Гарри тяжело выдохнул с полминуты спустя. — Луи, Луи, пожалуйста, хочу, чтобы ты трахнул меня. — Погоди, дай мне добавить ещё один палец, — пробормотал Луи, выходя, и тут же вводя пальцы снова, не без помощи Гарри. — Забудь об ещё одном пальце, я готов, ты просто дразнишь… — Извините, молодой человек, вышло так, что я знаю, что если задену твою простату и потяну за волосы одновременно — ты тут же кончишь, так что я посоветовал бы тебе быть милым со мной, или всё закончится сейчас же! — Луи поднялся вверх, целуя Гарри в губы, смягчая угрозы. — Прошло много времени, я хочу убедиться, что не сделаю тебе больно, ладно? — пробормотал он. После этого Гарри не смог сказать ни слова против, позволяя Луи растягивать себя ещё одним пальцем, пока не расслабился окончательно, готовый принимать. Наконец, Луи убрал руку, вытирая пальцы о простынь, и, смазав член, приставил его ко входу Гарри, но парень тут же положил руку на его живот, отталкивая, вызывая озадаченный взгляд. — Что не так, детка? Младший покраснел сильнее прежнего. — Эм. Разве ты не наденешь презерватив? Долгие несколько секунд Луи просто удивлённо пялился на него, прежде чем залепетать: — Точно, черт, прости, я просто забыл, потому что мы… мы никогда не… — Извини, — пробормотал Гарри, выглядя униженным. — Я просто думал, ну, безопасность превыше всего и всё такое, но если это слишком странно для тебя… Луи прервал его поцелуем. — Конечно нет. Ты прав на все сто. Я даже не думал об этом; прошло столько времени, с тех пор, как мы использовали их вместе. Но, конечно, я сделаю всё, чтобы тебе было комфортно. — Ты уверен? — Конечно я уверен. В смысле, мы ведь снова на стадии встречаний, верно? Ты должен ведь использовать презервативы в начале отношений, — Луи подмигнул Гарри, прильнув, чтобы чмокнуть его в губы. — Жди, одна нога здесь, другая там, ладно? Гарри наблюдал, как Луи скатился с него, осторожно проходя в ванную, исчезая за дверью. С минуту было слышно звуки открывающихся и закрывающихся ящиков, после чего Луи выскользнул обратно в комнату, направляясь к прикроватной тумбе. — Я знаю, у нас была парочка, — заверил он Гарри, ища, морщинка появилась на его лбу. Не найдя, Луи склонился над кроватью и взял руку Гарри, устраивая на его члене, заставляя парня надрачивать себе, пока он отойдёт. — Я уверен, у нас были, просто… просто ещё минутку, ладно? Он снова исчез в ванной, и снова послышался звук открывающихся и закрывающихся ящичков, громче и резче в этот раз. Гарри бросил взгляд на часы, уже согласен предложить ту штуку с волосами, о которой он говорил, чтобы они сбегали в магазин и запаслись на следующий раз, как Луи издал победный вскрик, тут же появляясь в комнате с небольшим квадратиком. — Говорил же, что уверен, — мягко проговорил он, забираясь на кровать у ног Гарри. — Просто пришлось немного постараться. Такая пауза не притупила их энтузиазма, желания, и Луи быстро раскатал презерватив по всей длине и склонился, чтобы поцеловать Гарри. — Я готов, — пробормотал в губы парень под ним, одной рукой нежно обвивая талию Луи. — Просто хочу тебя во мне. Пожалуйста? И Луи не смог бы отказать на это. Он приподнялся, медленно входя, чувствуя, как тело Гарри напрягается, чувствуя легкие волны, как он изо всех сил пытался расслабиться для Луи. Как только Луи вошёл до конца, Гарри рвано выдохнул, обхватывая лицо парня дрожащими руками, притягивая его для глубокого, медленного поцелуя. — Пожалуйста, — пробормотал он снова. Луи с невероятной силой любил трахать Гарри. Он любил то, как всегда узок Гарри вокруг него, как сложно ему удержаться на месте, так, что каждый новый толчок — новый угол, новый опыт. Он любил то, как Гарри стонал, когда Луи хорошенько трахал его, и как он практически задыхался и переставал дышать вообще, когда Луи трахал его ещё лучше. Он любил целовать губы Гарри, когда он настолько слабый после полученного удовольствия, чтобы ответить, он любил, как ресницы Гарри выглядели, опускаясь на щеки, пылающие красным. Он любил всё, что касалось Гарри. И когда Луи спустил руку между ними, чтобы найти член Гарри, это в основном потому, чтобы было бы грубо — кончить первым, а он чувствовал, что уже близко. — Хочу, чтобы ты кончил, пока я трахаю тебя, — прошептал Луи, наслаждаясь стоном Гарри. — Можешь сделать это для меня? Гарри согласно кивнул, руки напряглись вокруг шеи Луи. — Просто продолжай делать то же самое, — выдохнул он. — То же самое. И Луи послушался, двигая рукой и бёдрами в идеальном для них ритме, пока дыхание Гарри не сбилось, и его тело не задрожало. — Я сейчас кончу, Луи, — простонал он, предупреждая, впиваясь ногтями в кожу Луи. — Я сейчас… Он кончил, так и не договорив второе предупреждение, с члена упало несколько белых полосок, забрызгивающих его живот и руку Луи. Луи вышел всего мгновение спустя, стянул презерватив и обхватил себя. Меньше минуты резких движений на члене и поцелуев бездыханного рта Гарри, и он кончил тоже, добавляя своей спермы на живот Гарри. — Черт, — выдохнул Луи, роняя лоб на плечо Гарри. Ноги Гарри обхватили его сильнее, заставив захныкать на выдохе, как только большая ладонь пробежалась по спине. Гарри первым вернулся к способности двигаться, вылизывая рот Луи, пока парень не пришёл в себя и не ответил. — Скучал по этому, — наконец нашёл слова Луи. — Не уверен, что будет нормально, если я скажу это, но я скучал по этому. — Не уверен, что это возможно, — пробормотал Гарри в ответ, — но, думаю, я тоже скучал.

***

Рождественское утро началось, когда Оливер стал тарабанить в их (к счастью закрытую) дверь, выкрикивая, что Санта приходил, и если его отцы сейчас не выберутся из постели и не спустятся сейчас же — он точно умрёт. Вышеназванные отцы послушались, скатываясь с кровати и наряжаясь в пижамы, открыли дверь — Оливер тут же оттолкнулся от стены, пока Грэйс, которую он имел смелость освободить из кроватки, хихикала рядом. Луи подхватил малышку, укладывая на предплечья, делая вид, что она летит, а Гарри встал на колени, чтобы сын запрыгнул на его спину. Сложно было сказать, кто смеялся сильнее, когда они побежали по лестнице наперегонки. К тому времени, как подарки были открыты (что заняло довольно много времени, потому что Гарри не хотел тратить деньги Луи (что не ушло даже с потерей памяти), и дети получили по два подарка от чрезмерно балующих их родителей), они поторопились приступить к запланированному на день, что включало путешествие в Донкастер, чтобы провести вечер с семьей Луи. В результате Гарри пришлось установить батарейки в новую машинку на дистанционном управлении Оливера, готовя, наблюдая за попытками Луи присобрать непослушные кудрявые волосы Грэйс заколкой, которая даже не подходила к её рождественскому платью. Чудо, что они успели выйти из дому в допустимое время, и без проблем добраться до Донкастера, прибывая на порог одним целым, одетыми в лучшее для празднования, с малышкой на руках у Гарри и Луи склонился, чтобы напомнить Оливеру о правилах поведения, как дверь широко открылась. — Вот мои любимые! — воскликнула женщина, и Оливер тут же обнял её вокруг колен. — Как мой любимый внук, а? Луи, солнышко, так рада вас видеть, — и она дотянулась, чтобы притянуть Луи в объятия. Томлинсон отпустил женщину, проходя за Оливером в дом, и Гарри поймал себя на том, что внимание к нему будет следующим. — Привет, я Гарри, — смущенно проговорил он, приобнимая её в ответ, едва не ударяя себя же по лбу от тупости. — В смысле, очевидно, что вы знаете, кто я и… эм… Вся семья была проинформирована о состоянии Гарри, понятное дело; не важно насколько нелепо и неловко было это случайное представление себя, он получил только добрую улыбку в ответ. — Я Джоанна, или мама, как удобно, милый. Ты можешь называть меня так, как захочешь, пока будешь доверять свою маленькую девчушку, — проворковала она, целуя Грэйс в щеку, забирая её к себе на руки, как только они вошли в тёплый уютный дом. Парни тут же забылись в беспорядке объятий и поцелуев. С Гарри всё было немного медленнее и более неловко, вытирая потные ладони о джинсы и пытаясь не выглядеть напугано и озадачено. — Давай я представлю тебе всех снова, да? — тихо проговорил Луи, ловя Гарри за руку. — Да, было бы неплохо, — пробормотал Гарри, краснея. Все смотрели на него с любопытством, и он немного помахал. — Привет всем. Итак… ты Шарлотта, ты Фелисити, а вы двое Фиби и… Дейзи? Так? — он прошёл по комнате, называя имена, вспоминая их не без проблем. — Правильно, — ухмыльнувшись, ответила Шарлотта. — Мама едва справляется с этим. Значит, твоя память вернулась? Гарри покраснел даже сильнее. — Нет, ещё нет. Просто… я, вроде как, помню это из журналов и прессы, и всего такого, что читал, когда был подростком, — сказал он застенчиво. — Не помню, чтобы встречал вас, но помню, что слышал о вас, когда был фанатом. Большинстве, по крайней мере. А вы..? — Оу, это Дэн, они с мамой уже несколько лет в браке, — подскочил Луи. — А эти малыши тоже близнецы — Эрнест и Дорис. Они Дэна и мамы. — Ну, эм, приятно снова с вами познакомиться, — смущенно проговорил Гарри. Несколько минут спустя семья перестала смотреть на Гарри, как на пришельца, и всё снова стало на свои места. Луи придвинулся к нему в один из моментов, поглаживая ладонью нижнюю часть спины. — Не нервничай, любимый, ты уже покорил их сердца. Они влюбились в тебя так же быстро, как и я. И это определённо было правдой. Позже, после ужина, Гарри помогал убрать со стола, и Джоанна слегка поддела его локтём. — Ты прекрасно справляешься с этими детьми. Тяжело поверить, что ты молодой папаша снова, это выглядит так естественно. — Это не сложно, они замечательные. Невероятные, правда, — сказал Гарри, смущенный словами. — Быть папой невероятно, правда, и эта прекрасная семья… и Лу, он замечательный. Не могу поверить, что мне так повезло, он… — Поняла, — перебила Джоанна, подмигнув. — И им с тобой очень повезло. Твоя семья любит тебя очень сильно, — она чмокнула его в щеку и ушла в гостиную за очередной горой посуды, и Гарри не мог не почувствовать клубочек тепла в груди. Его семья.

***

Новый Год проходил тихо; Гарри и Луи переплели конечности на диване в компании поп-корна и пива, смотря телевизор, с Оливером, растянувшимся на их коленях, давно уснувшим (с тех пор, как он убеждал их весь вечер, что достаточно взрослый, чтобы не спать всю ночь). Как только выходные подошли к концу, Луи вернулся к поездкам по работе снова. — Следующий альбом выйдет весной, — сказал он в надутые губки Гарри. — Должен начать делать промо. Это не займёт много времени. Они знают, что не смогут удержать меня от тебя несколько ночей подряд, помнишь? Конечно, он был прав, и его маленькие перелёты никогда не длились слишком долго. Он вернулся из одного из… Франции, это была она?.. всего несколько часов спустя, стягивая рюкзак с плеч и лениво роняя одежду на пол спальни, как только пересёк порог. — Я пропустил время, когда пора ложиться? — Детей, да. Я ждал, — сложил губки бантиком Гарри. Луи чмокнул его ещё раз, прежде чем упасть на кровать лицом вниз, совершенно обнажённый. — Это так круто, когда тебя встречают не криками после долгого дня над промо. Можно подумать, я пообещал выпустить домашнее порно, а не седьмой альбом поп-рок музыки. — Будь милым с фанатами. Нам сложно оставаться спокойными, когда ты выглядишь так чертовски привлекательно, — хохотнул Гарри. — Я могу услышать альбом раньше, я же теперь твой муж и все дела? — Конечно, если хочешь, — удивлённо проговорил Луи, поднимая лицо, чтобы посмотреть на Гарри с любопытством. — Ты никогда не хотел прослушать мой альбом до выхода, что за перемены? — Что сказать, я снова нетерпеливый подросток. Луи просто засмеялся, дотягиваясь до тумбы, чтобы взять телефон, и передал его Гарри. — Держи, детка. В моей музыке, альбом с названием Perfect Storm, — Гарри быстро ввёл пароль (0102, потому что Луи слишком мало беспокоится о личной безопасности, и самый большой придурок на свете) и быстро нашёл альбом. Он едва не нажал плэй, когда Луи кинул в него декоративной подушкой, даже не глядя. — Надень наушники, дурень. Если я послушаю его снова, я снова услышу миллион моментов, которые хотел бы изменить, и парни из лейбла расчленят меня, если я попытаюсь вернуться в студию под этим предлогом. Деланно раздраженно Гарри вздохнул, но нежно поцеловал плечо Луи, прежде чем подняться за наушниками. Когда он вернулся, устроился на бок, ложась лицом к Луи, и включил первую песню, нахмуренный, сосредоточенный, словно сканирует трэк по всем параметрам. Каждый раз, как Луи открывал глаза, он легко чмокал его и жмурился, прежде чем Гарри смог бы сказать хоть слово. Они лежали так немногим больше часа, пока Гарри, наконец-то, не вытащил наушники и не вернул телефон на прикроватную тумбу. — Луи, альбом замечательный, — сказал он, голос немного сбился от восхищения. — Слова в этих песнях… они такие прекрасные, так подходят твоему голосу, и… черт возьми, это обалденный альбом. Улыбка заиграла на губах Луи, прежде, чем он открыл глаза. — Уверен, что тебе нравится. Ты написал половину из них. — Я… что? — У меня заняло шесть лет убедить тебя позволить мне использовать твои песни в альбоме, — засмеялся Луи, приподнимаясь на локте. — И когда ты наконец-то сказал да, я просто записал их все сразу, создал альбом с ними. — Ты сказал, что я просто пишу, это вроде фриланса, ты никогда не говорил, что я писал такие песни, — шокированный, Гарри возмущался. — И я прослушал все песни, что были на моей странице в Википедии, и ни одна из них не была и вполовину так же хороша, как любая из этих! — Всегда знал, что лучшие ты хранишь для меня, — подмигнул Луи. — Или, может, это просто потому, что я пою их, вместо каких-то непонятных людей. — Да я не могу представить, чтобы кто-либо кроме тебя пел их. В смысле, там была одна песня, Strong… — Эту написал я, — гордясь, перебил Луи. — Для тебя. Гарри задумался о песне, о том, что каждая строка, посвященная ему, была настолько потрясающей, текст настолько откровенный, и что-то словно стало в его горле, мешая. Он потянулся, чтобы нежно поцеловать Луи. — Ты абсолютно невероятный. — Ага, ну, это фангерлинг в тебе говорит, — засмеялся Луи, смущенный, когда щеки красиво алели, но он быстро спрятал лицо в подушку. Было ощущение, что он не покажется в ближайшее время, и Гарри просто опустил взгляд, рассматривая красивое тело перед ним. По коже Луи гуляли мурашки от прохлады, что заполняла комнату, но он не двинулся, чтобы залезть под одеяло. Мягкий свет с прикроватной тумбы подчеркивал его загоревшую, даже зимой, кожу, красиво выделяя тенями изгибы. Изгиб позвоночника, красивые выпуклости задницы, небольшую складочку, где она переходила в бёдра… Руки Гарри чесались, чтобы потянуться и коснуться. — Эй, Луи? — спросил он тихо, и парень промычал в ответ. — Я когда-нибудь трахал тебя? Луи поднял голову, чтобы поймать взгляд Гарри, рот удивлённо приоткрылся. — Иногда, — ответил он, улыбка заиграла в уголках рта. — Когда мне везло. И Гарри коснулся, устраивая голову на одной руке, а второй скользя от лопаток Луи вниз к бёдрам, останавливаясь, нежно играя с мягкой кожей. — Можно я тебя трахну, Лу? Вместо ответа, Луи тяжело выдохнул, приподнимаясь, чтобы прижаться губами к губам Гарри, отвечая мягко, позволяя парню вести. Стайлс принял инициативу, положив руку на затылок Луи, чтобы наклонить, создавая правильный угол для поцелуя. Они наслаждались друг другом больше минуты, заполняя это время только языками и зубами, прежде чем Луи, не глядя, потянулся к тумбе, пытаясь открыть ящик, не разрывая поцелуй. — Я возьму, — засмеялся Гарри, чмокнув уголок губ Луи, и подполз, чтобы достать лубрикант и презерватив; коробочка была переложена поближе к кровати с того первого случая. — Хочу, чтобы ты объездил мои пальцы, — проговорил он, возвращаясь в кровать, садясь на подушки, облокачиваясь на спинку. Он был одет только в боксеры, но и их быстро лишился. — Понятия не имею, как растянуть тебя. Будет лучше, если ты будешь направлять. — Да, ага, конечно, — сказал Луи, поднимаясь и забираясь на Гарри, упираясь коленями по бокам от его бёдер, касаясь носа своим. — С удовольствием. Их поцелуи были легкими, просто касания языков к губам, пока Гарри смазал сразу три пальца. Средним он пробежался по позвонку по коже Луи вниз, пока не добрался до входа, останавливаясь и изучая, как это чувствовалось под кончиком пальца. Он мог чувствовать небольшое сокращение, как мышцы сжались под его прикосновением, прежде чем Луи приподнял бедра и насадился на палец. Он узкий внутри, тёплый, и Гарри не мог сдержать вздоха от охватившего чувства. Сердце забилось быстрее, при мысли, что было бы, если бы вместо пальцев был его член, божественно и невероятно, наверняка. Луи приподнялся снова, узкое колечко проскользило от основания пальца к кончику, и снова насадился, медленно, нежно, и Луи едва не промурлыкал от удовольствия. Он ускорился приблизительно минуту спустя, как только начал расслабляться, и его тело не было до боли узким вокруг пальца Гарри, и затем он замер на полпути, спуская вниз руку, находя ладонь парня и заставляя того прибавить ещё один. Вокруг пальцев снова узко, и Гарри сжал пальцы вместе, как только Луи спустился вниз, где они шире у основания, по сравнению с кончиками. Третий последовал вскоре за вторым, и Гарри сдался пытаться поцеловать Луи, откинув голову на спинку, наблюдая за своим мужчиной. Он выглядел волшебно, кожа поблескивала от пота, когда он скользил вниз вверх по пальцам Гарри, двигая бёдрами. Неземной. Неприличный. — Хазза, не мог бы ты просто… — Луи поднял руку с плеча Гарри, и, попав в поле зрения, немного согнул пальцы; Гарри тут же послушался, чувствуя небольшое уплотнение под кончиками, как раз после чего Луи прошипел, откинув голову назад от удовольствия, его бедра вздрогнули. — Да да да, вот там, — дыхание сбилось, и он замедлил движения, после чего установил свой темп, быстрый резкий, одной рукой обхватив шею Гарри, а вторую опустив на член, сдерживаясь, чтобы не кончить, как только пальцы Гарри снова и снова проходились по простате. Гарри позволил ему это, наблюдая, как Луи дрочил себе, как его пальцы исчезали в узком входе, целуя ключицы Луи, пока это не стало невыносимо. — Пожалуйста, Лу, я так хочу трахнуть тебя. Ты готов? Я могу..? — Определённо, — выдохнул Луи, приподнимая бедра и выпуская пальцы Гарри. Он спустился с его бёдер, подминая под локти подушку, широко разводя колени, икры лежали на кровати. — Так нормально? Люблю, когда ты берёшь меня сзади. Его задница плавно поёрзала в воздухе, дразня Гарри, кожа пылала, зрачки невероятно расширены, длинные пряди падали на глаза, когда он повернулся на Гарри. Гарри нервно сглотнул. — Идеально. Он быстро вытер пальцы о простынь, и нашел презерватив, брошенный на кровать ранее. Он старательно раскатал его, осторожно пристраиваясь к Луи сзади. Его колебания затянулись слишком надолго, прежде чем он, наконец, оттолкнул их, потому что Луи поддался назад, переплетая пальцы с пальцами Гарри, где они лежали на его бедре. — Не нервничай, детка. Прислушивайся к инстинктам. Гарри захотелось поцеловать его, но вместо этого он прижался ко входу Луи, медленно поддаваясь вперёд, наблюдая, как сантиметр за сантиметром его член исчезает в парне. Луи уронил голову на подушки, и выпустил протяжный, низкий стон, но когда Гарри замер, он только подался назад, и дыхание Гарри сбилось, как только Луи насадился полностью, пораженный чувством узости Луи вокруг него. Это нереально, правда, лучше, чем он представлял, и вся нервозность куда-то делась, особенно та, что касалась его толчков в прекрасной узости Луи. Как только Гарри стал двигаться сам, Луи разорвал их руки и оперся на вторую, прижимаясь лицом к подушке, бормоча ругательства, как только Гарри стал входить быстрее. — Да, детка, вот так, — выдохнул он слабо, поднимаясь на руки и хватаясь одной за спинку кровати, удерживаясь в таком положении, чтобы позволить Гарри входить глубже. — Ебаный в рот, вот так!.. Знакомое чувство тепла заполнило низ живота Гарри, и он опустил взгляд, что было ошибкой, потому что с наблюдением, как он трахал Луи, тепло заполняло быстрее. — Л-Луи, не уверен, как долго смогу продержаться, честно говоря, — он простонал, мгновенно закусывая губу. — Думал, ты оставил свою подростковую выдержку позади, хах? — дразнил Луи. Гарри хотел возмущенно ответить, что это его ёбаная вина, потому что кто выглядит чертовски божественно в таком положении, но вместо перепалки, он подался назад, выходя, просто поглаживая красную дырочку Луи головкой. — Извини, что, говоришь? Не расслышал. — Ладно, ладно, блять, нормально всё с твоей выдержкой, просто продолжай..! — сдался Луи голосом, полным отчаянья, двигаясь назад на Гарри, пока тот не засмеялся и не подался вперёд, резко входя, заставляя Луи выдохнуть от облегчения. Он опустил руку вниз, касаясь члена и дроча себе, двигая ладонью в противоположном толчкам Гарри ритме. — Хочешь кончить в меня, да? Ты ведь хочешь? — Да, — выдохнул Гарри, и резко вдохнул, осознавая, какое удовольствие делать это кожа к коже. Сама идея о том, чтобы трахать Луи и кончить в него без преграды в презерватив, заполнить его только ГарриГарриГарри… Он кончил, только думая об этом, бедра потеряли привычный ритм, вместо резких толчков заставив его дрожать. Луи дрочил себе быстрее, и кончил, как только Гарри немного пришёл в себя, сжимаясь вокруг него и издавая полустон, полукрик победы, изливаясь на руку и простынь под ним. — Лучший супруг, — выдохнул Луи, и Гарри вышел, дотягиваясь до небольшой урны, чтобы выбросить презерватив. — Лучший… лучший супруг. — Почему я трахаю тебя только иногда, почему мы не занимаемся этим всё время? — устало усмехнулся Гарри, возвращаясь в кровать. — Потому что я слишком стар и слаб, и ты довёл бы меня до сердечного приступа, если бы делал так каждый раз, — засмеялся Луи. — Думаю, это замечательно, что мы можем делить эту участь. А ещё, ты должен поухаживать за мной в душе, думаю, ты понимаешь это. — Я как желе сейчас, Луи, я уроню тебя. — Покатаешь меня на спине? — Господи, ты просто невыносимый ребёнок порой, Луи, надеюсь, ты знаешь. Но, да. — Лучший супруг.

***

У них никогда не было того великого утра, чтобы память вернулась к Гарри. Не было утра, чтобы он проснулся, вспомнив всё, что было за последние семь лет пустоты, не важно, как бы они ни хотели этого. Хотя, несколько месяцев спустя, кое-что вернулось настолько незаметно, что они едва не упустили этот момент. — Ты даже не можешь сделать вид, что я единственный с характером, — с энтузиазмом дразнил Луи в один прекрасный день в начале весны. Они с Гарри сидели на траве в саду; Оливер гонял мяч туда-сюда, а Грэйс пыталась бегать с ним в ногу, мило хихикая. — Да ты даже меня хуже!.. Когда родилась Грэйс, она две недели лежала под присмотром врачей в специальной комнатке, и ты едва не убил бедную медсестру, пока она не сдалась и не пустила нас. Гарри нахмурился. — Я сказал, что затолкаю её шапку ей в глотку, если не увижу свою дочь в течение минуты. — Точно! — вскрикнул Луи, смеясь. — Именно так и было! Я могу быть шебутным, но ты — тот, кто будет бросаться угрозами убийства налево и… — Луи, я помню, — взволнованно перебил Гарри. Секунды три до Луи доходил смысл слов, но когда он понял — остановился на средине предложения, удивлённо уставившись на Гарри. — Помнишь в смысле слышал историю раньше, или… В горле Гарри стал ком, и ему стоило труда сглотнуть, прежде, чем заговорить. — В смысле я помню, что был там и сказал это. Блять, Лу, я вспомнил!.. — он даже не закончил предложение, как Луи повалил его на траву, целуя, смеясь так, что походило на всхлипы. Доктор назвала это каким-то серьезным термином, говоря, что моменты с подобным эмоциональным окрасом хранятся в других отделах головного мозга, и со временем они могут стать воспоминаниями — ничего особенного или целых семи прошедших лет, но могут вернуться небольшие фрагменты больших событий. Гарри и Луи называли это чудом. Но чем больше времени проходило, тем менее важным становилось то, вернет ли Гарри память. Да, было полно вещей, которых он никогда не восстановит и не заполнит ничем. Но намного больше было всего другого, чтобы беспокоиться о потере памяти, когда столько нового происходило каждую секунду. Как он мог оплакивать прошлое, когда может запоминать ощущения ручек его дочери на своих щеках, или чувство нежного прикосновения ладони мужа к пояснице?.. Как он мог фокусироваться на потерянном, когда может сосредоточиться на том, как смеется его сын, или как его лучший друг выглядит, когда улыбается любви всей своей жизни?.. Как Гарри может не быть благословлён?..

***

Они все собрались за одним столом в саду под звёздами одним вечером, Луи и Гарри теснились на одном шезлонге у бассейна, Оливер устроился на их лодыжках, Зейн, скрестив ноги, делил второй шезлонг с Грэйси, которая засыпала на его коленях, Лиам и Найл развалились на одеяле на земле, глядя на ночное небо. — Не знаю, — проговорил Найл, — не уверен, что морочиться со всеми суррогатными штуками лучший выбор, понимаете? — А я продолжаю говорить, что хочу, чтобы его миниатюрная копия бегала рядом, — объяснил Лиам друзьям, — но он не сдается. Говорит, что этому бедному миру достаточно и его одного, и мы не должны испытывать свою удачу. Найл громко засмеялся, приподнимаясь, чтобы посмотреть на малышей. — Это и просто… в мире так много детей, которые с надеждой ждут того, кто заберёт их. Усыновление даёт почувствовать себя частью семьи, и нам и ребёнку. Лиам повернулся, влюблённо улыбаясь, прежде чем чмокнуть его губы. Зейн поднял на них взгляд, сияя красивейшей улыбкой. — Буду голосовать за что угодно, если вы позволите нам понянчиться. Нам не хватает малышей, с тех пор как Луи и Гарри решили быть отвратительно семейными и неотделимыми друг от друга, проводя всё время вместе, вместо того, чтобы устраивать себе свидания, как все нормальные люди. — Ладно, Зейн, мы тебя поняли, — проговорил Гарри, закатив глаза. — Я приглашу Луи куда-нибудь как-то на неделе, ладно? Наиграешься со своей невестой и нашими детьми сколько душе угодно. — Оу, ты пригласишь меня на свидание, да? — смеясь, спросил Луи, опуская взгляд на Гарри. — Спасибо, один ноль в нашу пользу. Полагаю, теперь Зейн будет сражён твоим мечом и унесется отсюда скорее ветра. — Без проблем. И это не случайно, я в любом случае собирался пригласить тебя, — улыбнулся Гарри, вытягивая шею, чтобы оглянуться на Луи. — С нетерпением жду шанса показать, как сильно я люблю тебя. Дыхание Луи сбилось. Гарри впервые сказал это, с тех пор, как потерял память. Все эти месяцы Луи никогда его не подталкивал, никогда не переживал о значении неготовности Гарри сказать эти простые слова. Он просто отступил, позволив всему идти своим чередом, позволяя Гарри влюбиться в себя снова. И он влюбился, конечно влюбился. И совсем не удивительно, особенно с момента, когда он поднял взгляд на Гарри, говоря, что тоже влюбился в него снова. И когда они соединили губы, это было медленно и ласково, достаточно продолжительно, чтобы три остальных парня начали стебать их, имитируя рвоту, пока они не прервали поцелуй тихими смешками. Ни одному из них это не доставляло дискомфорта. Они позволяли им смеяться, если они хотели этого, наслаждаясь очередным моментом, что останется в их памяти.