Всё будет хорошо!

Я снова пришел сюда. С тех пор, как война окончилась, а жизнь постепенно начала входить в привычное русло, прошло уже почти полгода… Я прихожу в это место почти каждый день вот уже несколько месяцев. Погода решила порадовать англичан снегом на Рождество, но лично я ничего не чувствую, кроме мокрых до колена брюк и ботинок, полных воды. Я не знаю, в какой момент я перестал ощущать простые вещи, получать удовольствие от приятных мелочей… вроде снега двадцать пятого декабря или поцелуев любимой девушки по утрам. Я стал отгораживаться от людей. Они пока что не винят меня в этом. Считают, что это последствия войны. Наверное, они правы, но со временем, как ни странно, эта пустота не уходит, а превращается в зияющую дыру. Многие погибли на этой войне. Погибли бессмысленно и в одночасье, сражаясь за мир… за нас… за меня. Хотя смерть унесла немало тех, кого я мог бы назвать своими друзьями, я почему-то прихожу не к ним, а к нему. - Здравствуйте, профессор! Сегодня первое января. С Новым Годом! Я зажег свечу и поставил ее на землю у надгробия рядом с сосновой веточкой. Подсвечник наполовину утонул в снегу. Я сел на колени, стряхивая свежие снежинки с могильной плиты. - Простите меня. Мне жаль, что я не смог вовремя поверить Дамблдору, довериться Вам, понять, что все не так просто. Я пытался не замечать того, что Вы делали для меня, выискивая в Вас все самое худшее, преувеличивая это, возводя до невероятных размеров. Мой отец ненавидел Вас. Наверное, я считал, что эта ненависть у меня в крови… Впрочем, Вы настойчиво поддерживали эту иллюзию. Но я не виню Вас. Возможно, если бы я поверил… поверил по-настоящему, мы оба были бы мертвы гораздо раньше. Странно, что я жив. Так не должно было случиться. Я должен был лежать рядом с Вами сейчас в холодной промерзшей земле. Герои должны уходить на покой… как Вы. И уж тем более не должны жить, если их слава не заслужена… как моя. Какой из меня герой? *** Я терпел девять дней. Я не смог удержаться и снова вернулся сюда. Почему меня так успокаивает тишина зимнего кладбища? Здесь редко бывают люди. Тем более у этой могилы. Тем лучше. Я чувствую, что если бы увидел кого-то еще, оплакивающего его здесь, я бы просто разорвал этого человека в куски, кто бы он ни был. Да, я становлюсь все агрессивнее с каждым днем. Я стараюсь не замечать, что злюсь исключительно на себя. Я срываюсь на Роне, на Джинни, на Гермионе… На всех, кто попадется мне, когда я особенно неприветлив. Единственное, что мне помогает – это он. Его могила, точнее. Но я разговариваю не с камнем, а с ним. Он не отвечает, но я начинаю чувствовать себя намного лучше. Однако через несколько дней все повторяется и мне приходится снова и снова возвращаться сюда. - С Днем Рождения, профессор! Не думайте, что я про Вас забыл. Я пытался, конечно, но у меня никогда не получалось. Даже в Хогвартсе или на каникулах я никогда не забывал Вас ненавидеть. А теперь… Вот. Я принес Вам цветок. Я хотел купить огромный букет, но понял, что он бы Вам не подошел. Этот цветок такой же одинокий, каким были Вы… Я всегда был напоминанием об этом одиночестве, правда? Теперь-то я знаю, понимаю это. Но почему мне никто не сказал раньше? Почему Дамблдор молчал? Вы любили мою маму, а я знал только о том, как Вы ненавидели отца. Может быть, если бы я был больше похож на нее… А что бы Вы сделали, если бы я на нее был похож? Вы бы тогда, наверное, ненавидели меня за то, что я постоянно мелькаю перед глазами как напоминание о чем-то давно потерянном… Да Вам не угодишь, профессор! Я невесело рассмеялся. Посмотрев на землю, я с удивлением обнаружил, что пока говорил все это, умудрился нарисовать сердце на покрывающем могилу снегу. Цветок лежал прямо в центре, из-за чего создавалось впечатление, что здесь похоронена сама любовь. Впрочем, так оно и было, поэтому я приподнял замерзшее растение и, так как положено, чтобы на могиле умершего было высечено его имя, начертал окоченевшим пальцем: «LOVE». - Вы не находите, что это немного пошло, Поттер? – Прохрипел кто-то у меня за спиной. Сердце чуть не выскочило у меня из груди от испуга. Я вскочил на ноги и обернулся. Прямо передо мной стоял Северус Снейп. Собственной персоной. С черными глазами-туннелями, крючковатым носом, в черной мантии и с непокрытой головой. Сальные волосы были припорошены снегом, что слегка скрашивало привычный вид угрюмого преподавателя. - Ахр… Ну вот. Я потерял дар речи. Только что растекался тут мыслью по древу, а теперь не могу ничего сказать. В такой момент. Отлично! Двадцать баллов Гриффиндору, факультету храбрецов! Это ведь не призрак, смотри: держится за дерево своими длинными, как когти орла, посиневшими пальцами… Он ведь замерз! Значит… - Давно здесь стоите, профессор? - Четыре месяца. Я почувствовал, как мои глаза округляются, а по телу разливается ярость. - Что?! Да как вы…?! Я… сюда хожу… Я думал, что вы!.. - Да, Поттер, ваше красноречие, очевидно, покидает вас, когда я не лежу, по вашему мнению, под двухметровым слоем земли. Внезапно я вспомнил все, за что я его ненавидел. Годы унижений, оскорблений, высокомерных речей, испорченных зелий, проваленных контрольных… А теперь это. Я вспомнил все, подтянул его к себе и хорошенько врезал по этому мерзкому носу, вечно встревающему не в свои дела. - Сволочь! Как вы смеете выставлять меня идиотом? Вы подслушивали все это время! Вы знали, что я!.. Вы!.. Вы… Слов не нашлось, поэтому я решил заполнить тишину действием и повторил предыдущее движение. Вслед за ударом раздался хруст и смех. На землю, прямо на злополучный цветок и мою нелепую надпись полилась профессорская кровь. О да. Я сломал ему нос. Видимо, я был не первым, раз он у него такой кривой! - Выпустили пар, Поттер? – Снейп попытался остановить кровотечение, прижав ладонь к носу. – Хотите знать, почему я смеюсь? Пойдемте со мной, я живу недалеко. Я сердито засопел, но пошел вслед за бывшим преподавателем. В конце концов, самому возвращать поломанные кости на место очень тяжело – уж я-то знаю. Минуты через три ходьбы мы оказались на пороге симпатичного деревянного домика. Такие рисуют на картинках как образец стиля кантри или символ домашнего уюта. Ха! Снейп и уют – вещи несовместимые. Что я там говорил раньше? Забудьте! Я ни о чем не жалею. Профессор провел меня в гостиную небольшого домика, заставленную книгами от пола до потолка. Они были везде: в стенных шкафах, на полу, на журнальном столике. Даже чтобы сесть на старенький пыльный диван мне пришлось отодвинуть пару стопок. Сам хозяин ушел, очевидно, останавливать кровотечение своими зельями, а меня оставил созерцать это интеллектуальное богатство. Пока Снейпа не было, я успел пролистать пару каких-то древних книг, одна из которых написана на староанглийском, а вторая на неизвестном мне языке… Почему-то мне кажется, что мертвом. Может быть, арамейский? Естественно, ответа на этот вопрос мне ждать было неоткуда, поэтому я переключился на свежий «Ежедневный пророк». Не успел я дочитать написанную одним из читателей оду, посвященную мне, как вернулся мой бывший профессор. Взглянув на его вправленный нос, я понял, что злость улеглась, уступив место легкой обиде и пока что едва ощутимой радости от того, что я ошибался. Все эти месяцы я ошибался, считая Снейпа погибшим. Но как он выжил? Все это время хозяин дома молча наблюдал за мной, облокотившись о дверной косяк. Хотя мне казалось, что он проникал в мое сознание, читая мои мысли, я все же задал вопрос вслух: - Как вам это удалось? Снейп прочистил горло и хрипло начал: - Тяжело. Когда ты ушел, всю левую половину тела уже почти парализовало ядом. Я чувствовал, как кровь густеет и сердцу становится все труднее проталкивать ее. Тем не менее, это позволило мне определить тип отравы, действующей на меня. – Снейп сглотнул: очевидно, речь давалась ему нелегко. – Я достал пузырек с противоядием правой рукой, часть вылил на рану, часть выпил. Это было труднее всего – пришлось глотать антидот, смешанный с кровью, а у меня ее вкус вызывает рвотный рефлекс. Но это так, отступление. Когда действие яда немного ослабло, я аппарировал сюда и стал лечиться. Чтобы окончательно встать на ноги, я потратил несколько месяцев. Когда я смог нормально ходить, я решил посмотреть, как они меня похоронили, и застал на своей могиле тебя. Очевидно, все решили, что змея съела меня или что-то в этом духе, иначе я не могу объяснить, почему меня не стали искать. - Это я запретил. Я был уверен, что вы мертвы и боялся того, в каком виде ваше тело могут найти где-нибудь в лесу. В любом случае вас хоронили бы в закрытом гробу – та рана была просто ужасна. - Да, Поттер, ты как всегда, откровенен. - В отличие от вас. - Посмотри. Снейп подошел ко мне и отодвинул ворот мантии и рубашки. На его шее виднелись два едва заметных красных пятнышка. Если не знать, что человека в это место укусила змея, их вообще трудно было бы распознать. Теперь у Снейпа есть второй знак, доставшийся ему от Волан-де-Морта. Я не удержался и провел по нему рукой, почему-то ожидая острой боли в шраме. Ее не последовало, и поэтому я повторил это движение снова. Снейп сглотнул. Это привело меня в чувство. - До свидания, профессор. - Прощай, Поттер. *** Я никому не сказал, что видел его. Даже Джинни. Если он так долго скрывался от людей и показался только мне, значит, на это были какие-то причины. Я не говорил, но постоянно думал об этом, за что друзья все время упрекали меня – мол, я витаю в облаках. Прошло уже больше месяца, а я по-прежнему «витал». На День Святого Валентина я хотел сделать Джинни предложение, но чем ближе была эта дата, тем меньше мне хотелось это делать. В конце концов, тринадцатого февраля я понял, что просто не смогу, хотя неоднократно намекал ей о предстоящем сюрпризе. Поэтому я не удивился, когда на следующий день Джинни чуть не расплакалась, открыв коробочку для ювелирных украшений и обнаружив в ней не кольцо, а серьги. Я понимал, что ее расстраивает вовсе не сам подарок, но все же не смог удержаться и спросил, испытывая при этом какое-то странное, чуждое мне почти садистское удовольствие: - Тебе не нравится? - Нет, что ты! Они очень красивые! Спасибо, Гарри! Я так люблю тебя! Я, конечно, думала, что это будет кое-что другое, но они прекрасны… - Джинни… - Да, Гарри? – Она уже примеряла мой подарок перед зеркалом, стоя ко мне спиной. - Мне кажется, что… Что другого подарка не будет. - Что? – Джинни резко обернулась и уставилась на меня, глотая ртом воздух, как рыба. Наверное, я выглядел так же, когда увидел Снейпа на кладбище перед тем, как разбить ему нос. Надо будет извиниться, наверное. - Да. Джинни вышла в соседнюю комнату и принесла довольно большой пакет. - Это мой подарок тебе. С Днем Святого Валентина. Прощай. Одна серьга все еще болталась у Джинни в ухе, что, наверное, придавало бы ей смешной вид, если бы не слезы, застилавшие ее прекрасные глаза. Она бросила пакет передо мной и поспешила к выходу – боялась расплакаться до того, как выйдет за дверь. Когда она была у порога, мои губы сами начали: - Джинни, я люблю… Она резко развернулась и посмотрела на меня с отчаянной, но пугающей надеждой. - … люблю, когда ты рядом. Девушка всхлипнула, и через секунду за ней захлопнулась дверь. *** Я открыл подарок. Сверху лежала розовая открытка, разрисованная сердечками и усыпанная стразами. Я открыл ее и прочел: «Дорогой мой, любимый Гарри! Ты так часто жаловался на отсутствие у тебя утонченности, что я решила исправить это недоразумение. Надеюсь, когда-нибудь ты научишь меня разбираться в этом тоже. Возможно, даже сегодня вечером. (Здесь была нарисована подмигивающая рожица). Твоя любящая Джинни» Я невесело усмехнулся, спрятал открытку во внутренний карман куртки, взял в руки сумку с подарком бывшей девушки и аппарировал. На мой настойчивый стук в дверь долго никто не отзывался, но я чувствовал, что в доме кто-то есть. Гриффиндорские корни помогали – благодаря упрямству я почти не замечал мороза на улице. В конце концов дверь распахнулась, явив нахмурившегося мужчину с темными запутавшимися волосами. - Кто там?! – Грозно прокричал он, что, в принципе, было бессмысленно, так как дверь была открыта, мы стояли нос к носу, и он прекрасно знал, кто я. - Можно войти? – Спросил я, стуча зубами от холода. Снейп посторонился, впуская меня. - Я сегодня не ждал гостей, но раз уж ты пришел… - Я хотел извиниться за то, что разбил вам нос. – Ляпнул я первое, что пришло в голову. Снейп недоверчиво приподнял бровь. Я улыбнулся: - И у меня здесь… кое-что. Я не очень силен в этих зельях, но, надеюсь, вы, как учитель, поможете мне избавиться от моего невежества, – хм, я от себя такого не ожидал. Мы прошли на кухню и распаковали подарок Джинни – целый набор коллекционных вин и огромная, толстая книга о них. Снейп довольно долго внимательно рассматривал каждую этикетку, гладил пальцами бутылки, чуть ли не нюхал пробки, а затем спросил: - Поттер, с чего ты взял, что я разбираюсь в винах? Я оторопел. - Мне всегда казалось… ну, раз вы зельевар, то, наверное, должны разбираться не только в ядах… Вы наверняка по вечерам пьете дорогой коньяк у камина и прекрасно готовите… Снейп тихо рассмеялся: - Нет. Поттер, здесь я тебе не помощник. К тому же где ты видел у меня камин и с чего ты взял, что я могу позволить себе настоящий хороший коньяк? Да и вообще могу позволить себе употреблять алкоголь? Ты же не хуже меня знаешь, что значит постоянная связь с Темным Лордом. Никогда нельзя расслабляться. Так что забирай это и поищи другого учителя. - Извините, сэр, я не хотел Вас обидеть. Я ведь не знал… Я не подумал… - Ну да, - хмыкнул Снейп. – Как всегда. - Но мы ведь все равно можем продегустировать! – Наверное, по моему голосу можно было легко понять, что это просто бравада, но бывший директор Хогвартса посмотрел на меня недоверчиво и молвил: - Найди самое некрепкое. Я с энтузиастом стал перебирать бутылки и выбрал какое-то чилийское. Через пару бокалов напряжение, до того витавшее в воздухе после речи Снейпа, ушло, и я уже с удовольствием рассказывал мужчине о событиях, произошедших в мире и Хогвартсе с тех пор, как профессора настигла «внезапная кончина». Потом я начал рассказывать про себя, про наши поиски хоркурсов, про предательство Рона, про лань… Я так увлекся, что начал размахивать руками, изображая наши приключения, и нечаянно сбил рукой свой бокал со стола. - Ничего, это к счастью. Reparo! Снейп встал, покачиваясь. Поднял упавший сосуд и, поставив его возле раковины, принес мне другой бокал. Пока он наполнялся вином, мой взгляд скользнул по хозяину дома. Точнее, зацепился за него. Вернее, уперся в одну его выделяющуюся часть. Бывший учитель наливал мне напиток, опершись для поддержания равновесия на стол так, что его ширинка была чуть ли не у самого моего лица. Поддавшись команде затуманенного алкоголем мозга, моя рука сама скользнула к этой выпуклости, тем более что у меня в штанах была такая же. Несколько долгих секунд ничего не происходило, а потом я как будто резко взлетел в воздух. Вернее, как я понял, меня просто дернули за воротник, заставляя подняться. Теперь я стоял лицом к лицу со своим кошмаром школьных времен. Его взгляд был каким-то диким и странным. Ноздри профессора раздувались, губы кривились так, как будто он с силой сжимал зубы. И тут я понял, что меня сейчас будут бить. Я зажмурился и попытался собраться. Предательское тело, расслабленное под воздействием спиртного, идти мне навстречу отказалось. Однако вместо того, чтобы ощутить удар, я почувствовал, как меня прижали к себе и начали целовать. Я в шоке открыл глаза, стремительно трезвея. Мой взгляд уперся в завесу темных волос. Опомнившись, я еще несколько секунд подумал, стоит ли мне оттолкнуть мужчину, обнимающего меня, испытать отвращение и в панике убежать или все же ответить на поцелуй. Размышления ничего не дали, поэтому я просто просунул руку за пояс профессорских брюк и сжал одну из его ягодиц. Снейп тяжело выдохнул, оторвавшись от меня: - Будет больно. Очень. - Ничего… Лежа на спине с закинутыми на чужие плечи ногами, я понял, что это действительно очень больно. Хотя остатки алкогольных паров и помогли немного расслабиться, это все равно было гораздо хуже, чем я ожидал. Я изо всех сил вцеплялся в Снейпа и простыни, чтобы не заорать или, не дай бог, не расплакаться как Джинни в наш с ней первый раз. Через некоторое время я, конечно, привык и даже начал получать удовольствие, хотя возбуждение и спало. Минут через десять после того, как Снейп вышел из меня, я почувствовал, как глядя на него, снова начинаю возбуждаться. - Можно? – Спросил я. Профессор кивнул и я, как следует расцеловав манящее тело, перевернул его на спину и начал взбираться сверху. Снейп закашлялся, оттолкнул меня и резко сел. - Извини, мне все еще трудно дышать, лежа на спине. Я вздохнул. - Но я все еще могу стоять на четвереньках, - лукаво усмехнулся мой новый любовник и тут же принял нужную позу. Я старался все делать аккуратно, помня о том, как заботливо относился ко мне партнер. Тем не менее, я не смог удержаться и через некоторое время укусил его за плечо. Не почувствовав сопротивления, а скорее даже ощутив ответный энтузиазм, я дал себе волю сделать то, чего никогда не мог позволить себе в постели с девушкой, боясь обидеть ее или причинить физическую боль: я кусался, тянул партнера за волосы, с выверенной силой сжимал его наиболее чувствительные места… В общем, получал от близости такое удовольствие, которого никогда раньше не испытывал. *** Наутро я проснулся от того, что что-то щекотало мне нос. Чужие волосы. Я вспомнил, что они не принадлежат Джинни еще до того, как открыл глаза. Я тяжело вздохнул. Это был лучший День Святого Валентина в моей жизни. Точнее ночь. Ночь Святого Валентина. Я чувствовал, что профессор не спит, поэтому набрал побольше воздуха в грудь и спросил, с ужасом ожидая ответа: - И что теперь будет, профессор? – От моего дыхания некоторые волосинки на его голове слегка покачивались. - Теперь спи, Поттер. Все будет хорошо. --- Конец