Пино Нуар

Ричард стоял под ярким светом софитов, мрачно рассматривая человека напротив и пытаясь заглушить в себе ненависть к нему. Вообще-то Эванс ничем не заслужил такого отношения. Его красивое грубой рубленой красотой лицо было беспечно и чуточку насмешливо, из-за чего Ричарду казалось, что Люк тоже знает, о том, что он был там, в глубине безразмерной костюмерной и видел их с Пейсом. Видел не в первый раз и наизусть знал все нюансы. Как лицо Ли неуловимо меняет свое выражение, как становится тяжелым и властным его взгляд, как плывет под ним Эванс, дрожа от нетерпения. Как, пренебрегая этим нетерпением, Ли ленивыми движениями расстегивает свои золотые одежды, и те шуршащим потоком стекают на пол. Ричард вновь и вновь видел, как перекатываются мощные мышцы на гибкой спине, как легко рассыпаются длинные светлые пряди по широким плечам, как тонкие пальцы оставляют явственные следы на поджаром теле, с какой готовностью и наслаждением прогибается Люк под натиском Ли. Он вспоминал тень улыбки, скользившей по лицу Пейса, когда последний, мощный толчок сотрясал его тело, и как он поднимал ресницы, встречаясь глазами с Ричардом. Ли давно знал, что за ними наблюдают. В первый раз Ричард в смятении выскочил из костюмерной, став невольным свидетелем того, как эти двое поправляли друг на друге одежду, их быстрых ласк, смазанных поцелуев и приглушенных смешков. Но случайность превратилась в навязчивую идею: с каким-то странным мазохистским удовлетворением он день за днем возвращался туда, смакуя все детали их соития. Вообще-то это он должен был быть там с Ли, а вовсе не пижон Эванс, больше всего заботившийся не об удовольствии партнера, а о том насколько эффектно они смотрятся рядом. Конечно, винить Ричарду некого - он сам оттолкнул американца, сразу попытавшегося сблизиться. Может, испугался того, как стремительно все начало развиваться, насколько быстро влился Ли в их тусовку, моментально став душой компании, насколько они подходили друг другу. Они были похожи, но не слишком: в самый раз, чтобы не раздражать друг друга полным несовпадением интересов, но и не вызывать смертельную скуку предсказуемостью. Раньше Ричард бы не сомневался ни секунды, уйдя в любовную круговерть, но не теперь: похоже, он повзрослел. К тому же дал зарок. "Больше никаких чертовых романов на съемках!" – кричал он, швыряя трубку, которая завистливым голосом его бывшего хныкала: "Зазнался, да, попал в крутой проект и знать не хочешь старых друзей." И Ричард держал данное себе слово как средневековый рыцарь, хранящий клятву верности и чести. Даже когда Пейс после первых же отснятых сцен стоял к нему практически вплотную, глядя за плечо, и тихо говорил (смысл сказанного ускользал от Ричарда раньше, чем дыхание Ли достигало его щеки), он сдержался. Даже когда Ли, осмелев от выпитого, напрямую выразил свое желание, недвусмысленно подкрепленное топорщащейся складкой штанов - сдержался. Прикрыл глаза, сосчитав до пяти, а когда открыл, подумал тоскливо, что в третий раз Ли просить не будет. Тот и не просил. Закрутил роман с тщеславным Люком, с готовностью занявшим вакантное место: трахал его в костюмерной как по расписанию - в промежутке между завтраком и ланчем - секс, заменяющий очередную чашку кофе. Ричард скривился. Что бы там ни было, от намеченного плана он не отступит: съемки и возвращение, работа и никаких служебных романов. Вот только его план не объяснял, что делать, если коллега сводит с ума, если заставляет терять голову от желания и ревности, если страсть к нему вынуждает ворочаться ночами без сна, путая слова роли со словами признаний, если от наваждения не помогает избавиться ни ледяной душ, ни изматывающие тренировки. Негодный план, как ни крути. - Ричард, ау! - вернул его в реальность голос Энди, делавшего прогон сцены в Озерном городе перед основными съемками. - Побольше эмоций, ты чего заледенел? Ты вообще с нами? - Вряд ли. Думаю, он мыслями уже в костюмерной, - голос Эванса источал мед и патоку, глаза смеялись. - Ага, я тоже не прочь там очутиться, - подхватил Ли, ошивавшийся тут же на площадке. - Блядь! - Ричард дернулся и, прежде, чем осознал, что делает, нанес удар наотмашь. Тяжелый перстень Торина рассек светлую кожу, на разодранной губе выступила яркая капля крови. В павильоне повисла тишина, сменившаяся оживленным перешептыванием. - Тааак, - процедил Серкис, переводя взгляд с бледного Ричарда на Ли, прижимающего руки ко рту. - Сегодня, кажется, неудачный день. Ли, ты мне больше не понадобишься, срочно приводи себя в порядок. Ричард... даже не знаю, что сказать. Увлекся ролью? Жду тебя завтра. - Это всего лишь секс, - доверительно сообщил Ли, глядя через зеркало гримерной на Ричарда. - Да плевать мне! - А. Ну конечно. - Ли дотянулся до вибрирующего телефона. - Да, Люк, - нараспев заговорил он. - Все нормально, завтра буду в порядке, - и, понизив голос до нежно-интимного, потерял интерес к Ричарду, до боли в пальцах сжимавшего подлокотники кресла.

***

Следующие несколько дней были сущим мучением для Ричарда. На площадке ничего не ладилось, Питер бесился, Энди недоумевал, Люк улыбался жалостливо, и только Ли сохранял полную невозмутимость и отрешенность, как и подобает эльфийскому владыке. Сидя вечером в развесёлой гномьей компании, Ричард снова и снова прокручивал в уме произошедшее: как он мог потерять над собой контроль, допустить рукоприкладство?! И как отделаться от гнетущего чувства стыда за свое поведение? Совершенно недопустимое, ставящие под сомнение его профессионализм, послужившее причиной самых нелепых слухов. Выход был только один - пойти к Ли и извиниться. Идти было страшно - он не знал, чего ждать от Ли, боялся презрения, жалости или, того хуже, равнодушия. Боялся опять выйти из себя. Но страх плохой советчик. Отставив недопитую кружку пива в сторону, Ричард решительно поднялся. - Ты куда? - не сдержал любопытства Эйдан. - Пойду, проветрюсь. - Открыто, - донесся до него беспечный голос. В трейлере Ли царил невероятный хаос. На диване и стульях были накиданы вещи, на столе громоздились книги, бумаги, какие-то тарелки и полотенце. Сам Ли, явно после душа, - босой, в одних джинсах, - недоуменно вертел в руках восковые огарки причудливой формы и сомнительного оттенка. - Люк захотел романтический ужин при свечах, а у меня ни ужина, ни свечей. Как ты думаешь, эти достаточно романтичны? - растерянно спросил Ли, бросив быстрый взгляд на вошедшего Ричарда. - Я ничего в них не понимаю. - Я тоже, - Ричард не мог оторвать глаз от Ли. Волосы американца были влажными. Короткие сзади и на висках, они открывали забавно оттопыренные уши. Ричард невольно позавидовал уверенности в себе Ли: будь у него такие уши, он прятал бы их под длинными волосами и ревниво отмечал бы каждый косой взгляд. Но Ли было плевать, а Ричард подумал: вот было бы здорово прикоснуться губами к розовой раковине, щекотнуть дыханием, повторить языком округлые контуры. - Я хотел извиниться, - произнес Ричард. И когда его хорошо поставленный голос успел превратиться в невнятное сипение? Ли поднял на него глаза, но промолчал. - Не знаю, что на меня тогда нашло, мне очень жаль, - выдавливал из себя еле слышные слова Ричард, вглядываясь в непроницаемое лицо Ли, в ссадину в уголке безупречно очерченных губ. Ли сделал бесшумный шаг, приблизившись. Ричард опустил взгляд и вдруг осознал, что под джинсами у Ли ничего нет. Потертая темная ткань сползла на бедра, контрастируя с бледной полоской незагорелой кожи, открывая плоский живот в густых темно-золотистых завитках. - Не знаешь? - тихий голос отозвался мучительной тяжестью в паху, слабостью человеческой плоти. И Ричард сдался: так быстро и так просто. Обхватил голову Ли руками, притянул к себе, прижался требовательно к губам - таким мягким, таким податливым. Почувствовал слабый привкус крови, раскрыл эти пухлые, почти девчоночьи губы своими, прикусил легко зубами нижнюю, вызвав судорожный вздох. Скрипнул под босой ногой Ли воск упавшей свечи, задребезжала посуда на сдвинутом его бедром столе, с легким шелестом спланировал на пол исписанный неровным почерком листок. Ричард, не отрываясь от рта Ли, жадно провел жаркими сухими ладонями по его груди, прочувствовав каждую выпуклость, каждую неровность, опустил их вниз, со стоном просунул под джинсы. Суетясь и сталкиваясь плечами, бедрами, лихорадочно начал расстёгивать его и свои пуговицы, молнии, сдирая штаны с округлой задницы, сжимая ее нетерпеливыми пальцами, царапая гладкую кожу. Он уже практически завладел Ли, подчинив его своим движениям, поцелуям, жадным прикосновениям, уже предвкушал свою власть над ним, как вдруг тот напрягся, тряхнув головой высвободился из объятий и, схватив Ричарда за плечи, резко развернул спиной к себе, прижал к столешнице, положил властно ладонь на шею, зафиксировав захват, другую ладонь опустил в пах, по-хозяйски сжав мошонку. Ричард замер на мгновение, почувствовав напряженную плоть у бедра - так давно у него не было секса, так давно он не ощущал внутри ничьего присутствия - и тут же с нетерпеливым стоном подался назад. - Сейчас, сейчас, не торопись, - с тихим смешком выдохнул Ли, отпуская его шею, проводя пальцами по позвоночнику, оглаживая бедра, жарко дыша в затылок, прикусывая кожу на плече. Его рука выверенным движением скользнула между ягодиц Ричарда, пальцы очертили окружность ануса, заставив стонать, похабно выгибаться и отставлять зад, напрашиваясь на более активные действия. И Ли не подвел. Продолжая нашёптывать ласковую бессмыслицу, он медленно и сильно растягивал тугое отверстие пальцами, продавливая их в жаркую упругую глубину тела и когда Ричард, все это время ласкавший свой член, уже был готов кончить, резким грубым движением вошел в него, вызвав стон боли, отсрочив оргазм. Как же давно Ричард не испытывал сладкой беспомощности, не ощущал себя насаженным на чужой член, не чувствовал извечного животного чувства подчинения, унижения, когда в заднице хозяйствует другой самец. Ричард выгибался, изнемогал, молил и стонал, пока его тело сотрясали ритмичные движения мощных бедер, и когда Ли вбился в него последний раз, заполняя нутро горячей влагой, он сам излился, запачкав обильным семенем бумаги и стол. - Ричард, почему же ты так долго ускользал от меня, - задыхаясь бормотал Ли, прижимаясь влажным лбом к его спине, - почему?! И чертыхнулся, увидев на полу раздавленную свечу. Ошарашенный произошедшим, Ричард молча приводил себя в порядок: заправляя рубашку в штаны он размышлял, прилично ли взять со стола полотенце, чтобы вытереть сперму с книг. Он очень старался не смотреть на Ли, примостившегося на краешке столешницы и пытающегося придать куску воска прежнюю форму свечи. Открылась дверь, веселый голос с валлийский акцентом заполнил небольшое пространство трейлера, вызвав смятение. - Я не слишком опоздал к ужину? Ездил за вином, говорят, потрясающее Пино Нуар, - Люк ввалился в трейлер, опустил на пол недвусмысленно звякнувшие пакеты. И застыл, оценивающим взглядом обводя открывшуюся его взгляду картину. Ричард мучительно покраснел. - Люк. - начал было Ли, страдальчески сдвинув брови. - Не надо, - выставил вперед ладони Эванс. - Какой же я дурак, а ведь меня предупреждали, о том, что ты шлюха. - Пожалуйста, Люк, - беспомощно оглянулся на Ричарда Ли, - давай потом поговорим. - Не о чем говорить. Удачи тебе, Ричи, надеюсь, ты не забываешь пользоваться резинками, - дверь хлопнула, в трейлере повисла тишина. - Ли, - проговорил Ричард, положив руку на плечо Пейса. - Тоже хочешь назвать меня шлюхой? Или просто интеллигентно свалить? Вперед, не стесняйся, - зло процедил Ли, превращая свечу в бесформенный ком. - Вообще-то я хотел предложить тебе выпить. Похоже, Люк оставил тут пакет с отличным Пино Нуар. Ли недоверчиво посмотрел на него: - И мы можем обойтись без романтического ужина при свечах? - Мы можем заказать романтическую пиццу. - Ричард, мне кажется, я ждал тебя всю жизнь. - Мне тоже так кажется. - Ричард потянулся к телефону. - Кстати, может, ты все-таки наденешь штаны?