Западня для лисицы

       Если бы спустя много лет у Рэйко спросили, какой был самый важный день в ее жизни, она бы назвала шестое мая. День, когда Ханамия Макото любезно распахнул для нее двери в Ад. ***       Это солнечное утро не предвещало никакой беды. Ёшивара пришла в школу пораньше, как обычно, чтобы успеть переобуться и занять свое место до прихода большинства одноклассников. Только вот косые взгляды редких учеников заставили ее почувствовать неясную тревогу. А стоило девочке войти в класс, как она увидела, что везде – абсолютно везде! – висят неумело сделанные в фотошопе фотографии: голые Аи и Макото, целующиеся и обнимающиеся, и отрывки из давней переписки девочек, где они обсуждали весь баскетбольный клуб... И на каждой фотографии, на каждом листе стояла подпись Ёшивары.       Это было началом конца.       Рэйко бросилась срывать эти листовки и фотографии, ломая ногти, сдирая кожу об острые углы, не жалея себя, торопясь уничтожить мерзкие изображения. Но нарастающий гул в коридоре заставил ее бросить это занятие. Стремительно выскочив в коридор, Рэйко увидела, как ребята в соседних кабинетах столпились возле досок. Терзаемая нехорошими подозрениями, на негнущихся ногах Ёшивара подошла к ним и увидела, что эти листовки были повсюду! Абсолютно! По всей школе! — Мне конец... — пересохшими губами прошептала девочка, чувствуя, как взгляды собравшихся прожигают ее злобой и ненавистью.       "Как она могла...", "Они же дружили...", "Правду про нее говорили..." — шепот, пробирающийся даже под кожу, нарастающий, как снежный ком, и... первый бумажный снаряд полетел в первогодку. Следом за ним второй, еще, и еще... Ученики обступили ее, вынуждая попятиться и броситься назад, под защиту кабинета. Вслед Ёшиваре летели комки бумаги, ручки, карандаши, пеналы... Один попал прямо в голову, другой в ногу, третий в спину... Толпа не знала пощады. Рэйко захлопнула дверь, задыхаясь от бега. Паника нарастала. Но в кабинете она оказалась в ловушке – одноклассники, пришедшие к тому времени, уже успели все увидеть своими глазами. И Шигивара – в их числе...       Медленно, неуклонно они приближались к ней.       Напряжение нарастало. — Это не я! — только и успела выкрикнуть Рэйко, как на нее набросились. Девочки, внезапно рьяно вставшие на защиту столь ненавистной им Шигивары, пинали, щипали, дергали за волосы Ёшивару, норовя оставить синяк побольше, ударить побольнее. Рэйко пыталась защититься хоть как-то, прикрывая руками голову и живот, но в какой-то момент острая боль от удара пронзила затылок, и Рэйко отключилась, не чувствуя ничего. ***       В себя первогодка пришла уже в медпункте. Молодая медсестра, Йонесси-сан, смотрела на нее с сочувствием. — Досталось? — ласково спросила она, протирая лоб девочки мокрой тряпкой.       Рэйко зажмурилась, чувствуя, как слезы градом хлынули из глаз. Все тело ныло и болело. Девочка чувствовала, что у нее разбиты губы и нос и все руки в синяках. — Ну, тихо, тихо. — Попыталась ее успокоить медсестра. — Все уже прошло, тихо...       "Ничего не прошло! Все только начинается!" — хотелось закричать Рэй, но она лишь закрыла лицо руками, заливаясь слезами. Плечи девочки сотрясались от горестного плача. Она никак не могла остановиться, вновь и вновь заходясь в припадке рыданий, граничащим с истерическим. Весь ужас миновавших событий вновь охватил ее, заставляя снова и снова переживать те унижение, страх и стыд.       И чувствовать оглушающую, бессильную злость на того, кто так искусно подставил ее.       Сегодня случилось непоправимое. Йонесси-сан ошиблась. Ничего теперь не исправить! И как раньше – уже никогда не будет.       Это лишь начало новой волны унижений, перерастающих в настоящие издевательства. Рэйко точно это знает, она видела это в средней школе. Но даже подумать не могла, что подобное произойдет с ней самой...       О Боже, как же ей теперь быть?! Чем же она заслужила такое? Она ведь никому не делала зла! Она ни в чем, ни в чем не виновата!       Рэйко захлебывалась плачем и задыхалась от слез. Горло давно уже охрипло, а дрожащие руки никак не хотели принять стакан воды. Пелена слез застила ей глаза, и ей не хотелось ничего сильнее, чем умереть. Провалиться сквозь пол, прямо здесь и сейчас, и навсегда забыться покоем.       Боже, кто-нибудь, остановите это безумие...       Но чем больше проходило времени, тем меньше у Рэйко оставалось сил. Укол с успокоительным, который ей поставила сердобольная медсестра, постепенно оказывал свое воздействие, и Ёшивара чувствовала, как медленно, но верно, истерика отступает.       Обессиленная, девочка откинулась на подушки. Слезы еще текли, но дышать было легче. Всхлипы постепенно затихали, уступая место усталости и опустошенности, а еще Рэйко дико хотелось спать.       Йонесси-сан, едва Рэйко окончательно успокоилась, безапелляционно заявила, что вызывает ее отца и отправляет ученицу домой. Никаких уроков на сегодня даже не предполагалось.       Рэйко была безумно этому рада. ***       Первогодка осоловелым взглядом смотрела в окно. Легкий ветерок шевелил занавески окна, возле которого оказалась Ёшивара. Легкая ткань вздувалась огромными пузырями и опадала, едва ветер начинал стихать. Но внимание Рэйко привлекло совсем не это: на тумбочке около ее кровати стояла маленькая вазочка с веткой сакуры, которая только начинала зацветать.       Это было очень красиво. — Да, кстати, к тебе посетитель, Ёши-чан. Это подарок от него. — Йонесси-сан кивнула на тумбочку, заметив интерес девочки. — Он очень беспокоился о твоем самочувствии. — Рэйко мгновенно напряглась при этих словах, настороженным взглядом уставившись на разделительные занавески.       Шторка медленно отъехала в сторону, и к больничной койке с печальным лицом шагнул Ханамия. Весь его вид выражал сочувствие, а в руке он держал плитку шоколада, перевязанную розовым бантиком. Йонесси-сан мягко потрепала его по голове и, заботливо поправив одеяло на ногах Рэйко, поспешила к другим ученикам: — Что ж, оставляю тебя под ответственность Ханамии-куна.       Рэйко сжалась в комочек. Почему-то резко стало жарко и душно, несмотря на весенний ветерок, врывающийся в кабинет. Ханамия несколько секунд грустно смотрел на Ёшивару, а потом покачал головой. Прикусив губу, он положил шоколад на тумбочку и тяжело вздохнул. Было очевидно, что ему больно видеть Рэйко в таком состоянии, но он должен был исполнить свой долг семпая.       Впрочем, очевидным всегда оказывалось то, что хотел показать сам Ханамия. — Зачем же ты так, Ёшивара-сан? — голосом, полным мягкого укора, произнес он, пряча руки в карманы. — Я понимаю, ты ревнуешь подругу ко мне, но... Разве мы с моей Аи-тян заслужили подобное?       Рэйко подняла на него заплаканные глаза. Тонкие, бледные руки с яркими цветами гематом судорожно сжали край одеяла. — Я не...       Ханамия жестом прервал ее, отрицательно мотая головой. Горько улыбнувшись, он продолжил: — Я понимаю – ты ревнуешь подругу, но это было слишком жестоко. Аи-тян весь первый урок проплакала в туалете...       Голос Ханамии был глубоким, громким и слишком хорошо поставленным для того, чтобы быть искренним. Интуиция первогодки вопила во все горло, что здесь что-то не так, но Рэйко никак не могла понять – что же именно?       А семпай тем временем заканчивал свой порицательный монолог: — Как член совета Дисциплинарного Комитета я осуждаю тебя, но, как обычный человек, в чем-то даже понимаю. Ты осталась одна и не нашла другого выхода, как излить свое недовольство на бедную Аи-тян. И все же, то, что ты сделала – слишком подло. Я думаю, тебе нужно извиниться перед Шигиварой. И принять заслуженное наказание.       Слишком пафосно. Слишком не похоже на Ханамию.       Рэйко не понимала, что происходит. Она с трудом приподнялась на руках и села, опираясь на подушки. — Ханамия-семпай, но ведь я ничего не делала!       Девочка почувствовала, как из глаз вновь непроизвольно полились слезы. Закусив губу, она отвернулась, пытаясь их скрыть. Ханамия присел на табурет около кровати и взял ее руку в свою. Осторожно погладив тоненькие пальчики, он поднес руку к губам и нежно поцеловал тыльную сторону ладони. Рэйко невольно покраснела, окончательно теряясь в происходящем. Ханамия наклонился к ней еще ближе и доверительно прошептал: — Я знаю. — Парень мягко погладил Рэйко по щеке и пристально уставился в расширившиеся от внезапной догадки глаза первогодки. — Это сделал я. ***       С того дня для Ёшивары начался самый настоящий Ад. Она не могла представить себе худшего кошмара, чем тот, который происходил наяву.       Отца вызвали к директору и выписали немалый штраф. Ёшивара-старший был вне себя. Если бы Рэйко не была уже избита одноклассниками, то это непременно бы сделал отец. Лишь ужасное состояние Рэйко удержало его от побоев.       Но для Рэйко самым страшным было другое – Ёшивара Кен окончательно разочаровался в собственной дочери.       Две недели девочка пролежала в больнице. Самым тяжелым в ее состоянии был шок, физические же ранения были не столь серьезны. Едва только Рэйко выписалась из больницы, как попыталась поговорить с Шигиварой и объяснить ей, что ни в чем не виновата, но все было бесполезно – бывшая подруга лишь рассмеялась ей в лицо, когда Ёши сказала, что в этом замешан Ханамия. — Ты что, думаешь, я в самом деле поверю, что Макото-кун решил опозорить сам себя? Ну ты и дура. Я никогда тебя не прощу!       Это были последние слова, которые ей сказала Шигивара. Одноклассница превратилась в самого ее злейшего врага. Рэйко перестала общаться с Киёши и другими баскетболистами, лишь Тайга упорно продолжал вытаскивать ее на прогулки. Ни дня не проходило, чтобы не было хоть одного пинка, щипка или удара от одноклассников. А в самые чудесные дни девочки запирали ее в туалете, спортзале, подсобке или где-нибудь еще, воровали вещи, и ей приходилось ходить в спортивной форме... Один раз ей даже пришлось отсиживаться в купальнике в медпункте, пока не приехал отец. Самым противным было то, что учителя и члены Дисциплинарного Комитета словно ничего не замечали – но за это Рэйко благодарила уже Ханамию.       Рэйко вообще очень часто его вспоминала и от всей своей души желала ему сдохнуть.       Никто не верил ей. Она была одна со своей бедой.       А Ханамия ходил вместе с Шигиварой, демонстративно-заботливо поддерживая ее под локоть или же помогая нести учебники. И сидел с ней на обеде за одним столом, нежно глядя в глаза... И всегда заступался за Ёшивару, пытаясь урезонить девочек. Только вот от его слов был почему-то обратный эффект.       Рэйко тошнило от этого притворства. Она мечтала удушить Ханамию.       И однажды ей это почти удалось. ***       В тот вечер Рэйко допоздна сидела в библиотеке, готовя домашнее задание и прячась от одноклассников. Поэтому она вовсе не ожидала встретить Шигивару с подружками, выходя из здания школы.       У Рэйко земля ушла из-под ног, когда она их увидела. Стараясь оставаться незамеченной, девочка бросилась к ближайшему зданию – спортивному комплексу. Там еще горел свет, и оставалась надежда спрятаться... — О, смотрите, это же Ёшивара! — раздалось у нее за спиной, и Рэйко бросилась бежать изо всех сил. — Держите ее!       Рэйко едва удалось оторваться от преследовательниц. Забежав в спортивный зал, первогодка никого там не обнаружила. Это было странно – сейчас ведь должны были тренироваться волейболисты. Или баскетболисты, Ёшивара не помнила точно. Ох, лучше бы волейболисты...       Оставалось не так много мест, где она могла бы спрятаться: сам зал, подсобка, раздевалка для девочек и... раздевалка для мальчиков. Они сразу будут искать ее в подсобке и раздевалке для девочек – это Рэйко проходила уже много раз. Единственная надежда была укрыться там, куда не ступала девичья нога...       Терять ей было нечего.       Рэйко бросилась к двери мужской раздевалки и поспешно заскочила внутрь. В раздевалке было темно и ужасно воняло потом.       "Господи, хоть бы меня тут не заперли!" — взмолилась несчастная жертва, подразумевая сразу всех: и одноклассниц, и вахтера, и последних спортсменов...       Раздавшиеся совсем близко голоса заставили Рэйко затаить дыхание. Девочка прижалась спиной к шкафчикам, молясь, чтобы ее не заметили. — Куда она делась? Может, она вообще не сюда побежала? Шигивара, ты точно ее видела? О, Ханамия-семпай! Добрый вечер! Вы не видели Ёшивару-тян?       Рэйко почувствовала, как сердце стремительно рухнуло вниз. Ноги подкосились, и девочка бессильно сползла на пол. Благо, что беззвучно... — Нет, я здесь один. Не жди меня, Аи-тян, у меня еще дела. Увидимся завтра! — с каждым словом Ханамия приближался к раздевалке, а голоса девочек затихали. Рэйко не знала – радоваться ей или ругаться...       Дверь со скрипом отворилась, и Ханамия вошел внутрь. Ёшивара сжалась комочком в углу и зажмурилась. Но баскетболист ее не заметил – он спокойно скинул форму, оставшись в одних штанах, и направился в душ.       Рэйко с ликованием вознесла хвалу богам.       Дождавшись, когда зашумит вода, невольная наблюдательница скользнула к двери и постаралась открыть ее как можно тише. Но тут ее ждал сюрприз – ручка не поддавалась. Никак. Ни в какую сторону. Совсем!       Рэйко тихо рассмеялась. Это был истеричный, нервный смех – весельем здесь даже не пахло.       Она всегда знала, что везение – ее конек. — Ты куда-то торопишься? — раздался позади ленивый, тягучий голос, и Рэйко, резко обернувшись, увидела Ханамию. Он стоял в полумраке, голый, обернув лишь полотенце вокруг бедер, и нахально смотрел на нее. Ну, так она думала, что нахально – из-за того, что свет из душевой бил ему в спину, Ёшивара не могла разглядеть его лицо. Зато поразительно отчетливо видела мраморно-белую кожу и черные пряди волос, резко контрастирующие с молочной белизной кожного покрова. И черное полотенце вокруг бедер лишь усиливало этот контраст... — Да, тороплюсь. — Будто со стороны услышала Ёшивара свой уверенный голос и опешила. Ханамия в ответ рассмеялся. — Ну, надо же, какая смелая. Когда ты сломаешься, окажешься таким же трусливым мусором, как и все. — Одним стремительным движением Макото оказался рядом с ней, хватая за руку чуть повыше локтя. Рэйко вскрикнула от боли. Ханамия зажал ее в углу между шкафчиком и стеной, не позволяя вырваться. Рэйко затихла, стараясь не злить непредсказуемого семпая. Краем сознания она отметила, что в душевой продолжает литься вода. Так он?.. — Ты знал, что я здесь, семпай? — скорее утвердительно, чем вопросительно проговорила она. Ханамия хмыкнул. — Ба~ка. Конечно. Едва только ты забежала в зал. — И... зачем? — тихо, на самой грани слышимости прошептала первогодка, закусывая губу.       Ханамия пожал плечами. А он и, правда, не знал. Просто что-то толкнуло его на обман, вот и все. — Захотел. — Баскетболист возвышался над ней на целых две головы, уничтожая своим высокомерием и надменностью. — Разве нужны еще причины?       Рэйко отвернулась, насколько позволяло неудобное положение. Она не понимала, чего хочет Ханамия, куда он клонит и что за игру ведет. Ей просто хотелось, чтобы он уже поскорее ее отпустил. И сдох.       А Ханамия вдыхал едва различимый жасминовый запах, идущий от ее волос, и недоумевал, что на него нашло. Ему хотелось сделать ей больно, хотелось сжать ее так, чтобы затрещали кости, и чтобы она рыдала от боли... Но он продолжал стоять, не давая ей уйти, но и не трогая ее.       "Ну что за дебил" — синхронно подумали оба, избегая встречаться взглядом: Рэйко поняла, насколько неприлична ситуация, в которой оказалась, а Ханамия... Ханамия понял, что в этот раз его тело было против него. Волна жара, поднимающая от низа живота, затопила с головой, заставляя испытывать знакомое чувство вожделения. Хотелось впиться укусом в ее беззащитную шею и терзать до тех пор, пока... А что "пока", он и сам не знал. Будь это Шигивара, он бы, не задумываясь, впился в ее губы поцелуем и сжал в объятьях, освобождая от плена одежды. Эту же, дрожащую, испуганную, но храбрящуюся из последних сил, даже потрогать было не за что. Ханамии претила сама мысль о том, чтобы ее поцеловать, и тем удивительнее была незваная реакция его тела на ее близость.       Действительно, дебил.       А у Ёшивары кожа горела там, где ее касался Ханамия, и хотелось закричать от вихря переполняющих чувств – от страха и ненависти до непонятной дрожи в ногах. — Ненавижу тебя. — Прошипела Рэйко и со всей силы заехала Ханамии по лицу. От неожиданности Макото даже отшатнулся, но быстро пришел в себя и с силой встряхнул девчонку. — Совсем сдурела, что ли? — его шипению могли бы позавидовать змеи. Звонкая пощечина мгновенно отрезвила его, заставляя осознать, на грани чего он только что был. — Жить надоело?! — Ненавижу тебя! — выкрикнула, повторяя, Ёшивара и обеими руками вцепилась в горло парня.       Ханамия точным движением блокировал ее попытку и с силой оттолкнул от себя. Рэйко упала на пол и сильно ударилась плечом. От боли у нее даже слезы на глаза навернулись, но она была полна решимости отомстить ему изо всех свои сил. — Это все из-за тебя! — девочка с ненавистью смотрела исподлобья на своего заклятого врага. Ханамии даже не по себе стало – таким прожигающим был этот взгляд. — Ты виноват во всем! — У тебя, наверное, и доказательства есть? — насмешливо поинтересовался Ханамия, уперев руки в бока и ничуть не смущаясь почти упавшим полотенцем. — Достаточного того, что я знаю об этом. — Рэйко больше не кричала. Но ненависть, сквозившая в каждом ее слове, меньше от этого не стала. — Я никогда тебя не прощу. — Больно надо. — Издевательски оскалился в ухмылке Ханамия, бросая ей ключ. — Вали отсюда, сучка. ***       После их стычки Ёшивара проучилась в Кирисаки Дайчи меньше месяца, а затем перевелась в Америку.       Для нее там началась новая жизнь, а Ханамия... Ханамия с легкостью выкинул из головы раздражающую дурочку, запавшую на долбанутого Киёши Теппея. Он и не догадывался, что темнота и теснота мужской раздевалки и жасминовый запах волос навсегда остались в его памяти.       И никто из них не думал, что им придется встретиться еще раз.