Западня для лисицы

10 августа ***       Рэйко до последнего верила, что все происходящее – злая шутка, но выписка от компании сотовой связи об исходящих данных подтвердила слова Ханамии: с ее телефона действительно было разослано видео из бассейна, и Джейсон Майклз также значился в адресатах... В этот раз чертов паук сказал правду. Злую, жестокую правду, которая снова разрушила ее мир, доказав, что Джейсон получил видео, но не сказал ей ни слова, будто ничего не произошло. И, как бы американке не хотелось это отрицать, его поступок говорил сам за себя – Джейсону было плевать на нее. Из этого следовал еще один вывод – он на самом деле, с большой вероятностью, предлагал Ханамии за деньги заниматься с ней сексом...       Мысль об этом причиняла невыносимую боль. Тем не менее, она не разорвала помолвку; так и не поговорила с Джейсоном, хоть и могла. Не стала приезжать к нему на свидание в тюрьму, выключила телефон, не давая ему возможности связаться с ней. Она была не готова говорить с Джейсоном, не готова к очередной порции вранья и лжи, особенно тогда, когда знала правду. У нее просто не было смелости разочаровываться в нем еще раз...       И Ёши сбежала. От эмоций, проблем недосказанности – от всего. Просто собрала вещи, и уехала к морю. Скрылась ото всех, выключив телефон, и сняла номер в дешёвой гостинице на свои деньги. Ей было все равно, как на это отреагируют в компании – пусть Имаёши хоть уволит ее после этого. Она больше не могла ни видеть Ханамию, ни слышать Джейсона, ни думать о них двоих – это было не-вы-но-си-мо.       Она сбежала, и целых два дня смотрела через окно на серое небо, волны, линию прибоя; пила пиво, заглушая алкоголем навязчивые мысли. Циклон, застигший ее в городе, отметился и на побережье – мелкой моросью, ветром и холодом. А еще тишиной и спокойствием из-за отсутствия отдыхающих, загнанных непогодой по домам.       Рэйко была раздавлена. Уничтожена. Смешана с грязью. Вымученный из самого сердца звонок домой не разрешил главный вопрос, который волновал девушку – получил отец видео, или нет, – так как мистера Кена не оказалось дома. «Он уехал в санаторий, мисс», — сухо сообщила домоправительница. На этом разговор был окончен, и нерадивой дочери не оставалось ничего другого, кроме как продолжать гадать, да пить пиво, бездумно разглядывая набегавшие на берег волны. ***       День клонился к закату (который почти не был виден сквозь пелену туч), прощаясь с Рэйко шумом ветра и волн за окном. Американка криво улыбнулась, приветственно салютуя банкой пива подкрадывающимся сумеркам, и сделала внушительный глоток пенистого напитка. Слизнув с губ осевшую пену, девушка включила телевизор. Сегодня она решила никуда без особой надобности не выходить, проведя день в пижаме и постели, и твердо следовала своему плану – забравшись обратно под плед, американка устроилась поудобнее, и нашарила на прикроватной тумбочке пульт. Подложив под спину подушки, Рэйко принялась без интереса переключать каналы, надеясь немного разнообразить свое времяпровождение какой-нибудь до тошноты слезливой мелодрамой. Мода, кулинария, кулинария, опять мода, детская передача... Остановившись на новостях, Ёши усмехнулась – именно в тот момент, когда она наткнулась на них, шла реклама свадебных платьев. Притворно-счастливые японки красовались в сверкающих свадебных платьях, выполненных на европейский манер, и с сияющими глазами смотрели на своих «женихов». Американка ядовито усмехнулась и залпом допила свое пиво.       Неожиданно в ее депрессивную идиллию ворвалась реальность – резкая трель стационарного телефона заставила девушку вздрогнуть. — Хэлло? — с опаской ответила Рэйко, поднимая трубку. В ответ послышался вежливый голос администратора: — Вам звонок от Вашего начальника, госпожа Ёшивара. Мне соединить Вас?       «О, черт!» — Рэйко поморщилась, размышляя, стоит ли сейчас говорить с директором. — Вы уже сказали, что я здесь? — Да. Господин Ханамия настаивает на том, что это важно.       Сердце девушки неприятно екнуло, а пальцы мгновенно похолодели. Рэйко испытала острое желание отказать, но она понимала, что Ханамия – это не законопослушный Имаёши, и от него не отвяжешься так просто. С него станется звонить столько раз, сколько потребуется, чтобы дозвониться до нее, или выкинуть что-то такое, что сделает ее положение только хуже. — Ну, раз он настаивает, то соедините, — произнесла сквозь зубы Ёши, смиряясь с неизбежным разговором, и непроизвольно выпрямилась, мобилизуя всю свою выдержку и силу воли. — Ну, здравствуй, — послышался после минутной паузы насмешливый баритон Макото, и Рэйко словно воочию увидела, как он ухмыляется уголком губ. Она не ответила, прижав трубку ухом к плечу, и перетянула телефон на постель. Если Ханамия нашел ее, значит, он сам скажет зачем. — Как твой отдых? — Прекрасно, — тихо процедила брюнетка, бессознательно наматывая на палец провод от телефона. — Что тебе нужно? — Как грубо, — фальшиво-обиженным голосом протянул Макото. — И это после всего, что я для тебя сделал.       Рэйко горько улыбнулась, и покачала головой. — После всего, что ты сделал, я ненавижу тебя, мудак. — Не боишься такое говорить? — вкрадчиво поинтересовался ее собеседник. — Нет, — зло и коротко обрубила девушка. В трубке послышались какие-то щелчки и громкий вдох, будто Ханамия подкуривал сигарету — Какая дерзкая... вот только останешься ли ты такой жерядом со мной? — едко поддел он Рэйко. Девушка лишь поморщилась. — Просто сдохни, — искренне пожелала она собеседнику. — Уже было, — равнодушно парировал Макото и резко перешел к делу. — Ты должна вернуться. Имаёши второй день выносит мне мозг из-за твоего отсутствия, — в его тоне послышались резкие и недовольные ноты. — Мне плевать, — безразлично ответила Ёши, пожимая плечами. Переведя взгляд за окно, она посмотрела на темнеющее небо и черные тучи, отчетливо видные даже в наступающих сумерках. — Я не хочу возвращаться. Ты выиграл.       Ханамия фыркнул. — Ты серьезно думаешь, что я с тобой воевал? — холодно и насмешливо протянул он. — А что ты делал со мной? — невольно с горечью усмехнулась американка. — Просто ломал? Или... — Значит, ты все же узнала, что я сказал правду? — задумчиво перебил ее мужчина, и удовлетворенно хмыкнул. Рэйко промолчала в ответ. — Значит, узнала, — уверенно повторил он. — Бедненькая Ёшивара в очередной раз убедилась, что никому не нужна? — с издевкой рассмеялся Ханамия. — Ты – просто мусор. Жалкий мусор. — Пошел ты, — прошептала Рэйко и опустила трубку на рычаг, обрывая связь. По щекам все же заструились горячие, соленые слезы.       Дико захотелось напиться. ***       И все же, спустя пару часов, успокоившись, Рэйко признала – Макото был прав. Вернуться действительно было нужно, иначе все, к чему она стремилась – знания, стажировка и диплом – окажется под угрозой. К тому же, даже здесь, вдали от всех, она не смогла убежать от самой себя, и мысленно все время возвращалась к произошедшему. Ей нужно было отвлечься, и работа подходила для этого идеально. Дополнительным аргументом к возвращению служил тот факт, что Ханамия узнал, где она, и в связи с этим место потеряло свою привлекательность и безопасность.       Вытащив свой маленький чемодан на середину комнаты, Рэйко забросила в него некоторые вещи, решив сократить время на утренние сборы. Автобус от остановки отходил рано, и девушка предпочла бы лишних десять минут утром потратить на сон, а не на поиск одежды и предметов личной гигиены.       Автобус... Рэйко остановилась, глядя на свой новый чемодан. Предыдущий, который она привезла из Америки, так и не отмылся от грязи после той аварии, и ей пришлось его выбросить. А этот, компактный и небольшой, можно взять с собой в салон, и закинуть на верхнюю полку... Думала ли она об этом, когда покупала его? Вспоминала ли тот, застревающий в грязи, который она тащила под проливным дождем?       Ёшивара тряхнула головой, отгоняя непрошенные мысли, и продолжила собираться. Собрав пустые банки из-под пива в мусорный пакет, который купила специально для этого, девушка удивилась количеству спиртного, ею выпитого, при том, что она абсолютно не ощущала себя хоть немного подвыпившей. «Поздравляю, Рэйко, ты теперь алкоголичка», — с сарказмом поздравила себя американка, усаживаясь на постель и окидывая номер взглядом. Сейчас бы в онсен, при такой-то мерзкой погоде...       Перед глазами всплыли улыбающиеся лица госпожи Ононоке и ее помощниц, держащих онсен, в котором они были последний раз вместе с Ханамией... Рэйко испуганно осеклась, прижимая руки к губам. — Что еще за «были в последний раз вместе с Ханамией»? — ошеломленно прошептала девушка, прокручивая последнюю плавную мысль в голове. — Я имела ввиду онсен, где столкнулась с этим мудаком, ясно? — громко и отчетливо произнесла американка, оправдываясь непонятно перед кем. Ностальгическое настроение испарилось вмиг, и девушка, злясь на саму себя, продолжила складывать вещи и убирать мусор, приводя номер в порядок. — Идиотка! — гневно прошипела Рэйко, кидая взгляд на свое отражение в зеркале, мимо которого проходила. — Даже не смей думать подобными формулировками! — зеркало бесстрастно отразило гримасу злости, исказившую черты лица брюнетки. Рэйко импульсивно шлепнула ладонью равнодушное стекло, не виноватое ни в чем, и сжала руки в кулаки, намеренно впиваясь ногтями в свою же плоть. — Дура, дура, дура! Щеки девушки алели, словно от стыда. Рэйко прикусила губу и отвернулась от зеркала, расслабляясь и пытаясь подавить злость.       Она могла сколько угодно говорить себе вслух о том, что имела ввиду, но... она умела быть честной с собой. И Рэйко точно знала, что на какой-то миг в ее душе мелькнуло нечто сродни нежности, когда она вспомнила об онсене и Ханамии. — Или сродни чувству благодарности, — упрямо уточнила вслух девушка, забывая, что вновь говорит сама с собой.       Как бы то ни было, именно тогда она впервые осознала и приняла то, что жаждет Ханамию, как мужчину. И тогда же он проявил свое чертово благородство в автобусе, на которое она купилась, возомнив, что может попытаться общаться с ним нормально. Вспомнив об этом, Рэйко протяжно вздохнула. — Почему меня окружают одни лицемерные мудаки? — риторически вопросила она потолок, запихивая пакеты от чипсов в мешок для мусора. Закончив с уборкой, американка расчесала волосы и наскоро умылась холодной водой, а затем расставила шампуни и гели в ряд, приводя в порядок и себя, и окружающее пространство. Рэйко знала, что может не убирать мусор, но ей было стыдно – она же не свинья какая-нибудь, в конце концов. К тому же, уборка структурировала и собирала ее, позволяя переключиться на что-то, кроме алкоголя и тоскливых мыслей.       Но все же одна мысль, – мысль об алкоголе, зудящая на заднем плане после разговора с Ханамией, – все еще не покидала ее. Рэйко знала, что если выйдет прямо сейчас, то успеет в маленький магазинчик, расположенный на пляже... Сдавшись, девушка все же натянула ветровку прямо поверх пижамы и, прихватив документы и деньги, отправилась в магазин. ***       Погода действительно была мерзкой – это Рэйко поняла сразу же, едва оказавшись на улице. Волосы, наскоро собранные в хвостик, тут же разметало ветром, и Ёши пришлось тратить время еще и на то, чтобы попытаться хоть как-то собрать волосы, но, к сожалению, ей это не удалось. Смирившись с тем, что вернется в номер с огромным колтуном вместо волос, девушка двинулась вперед, сквозь ветер и противную морось, грозящую в любой момент обернуться дождем. Дружелюбно светящиеся окна гостиницы остались позади, мигая теплым светом, и Ёши, пройдя еще пару метров, внезапно поняла, что не так уж и хочет курить. И, уж тем более, идти через пляж по мокрому песку, который будет забиваться в обувь, залетать в глаза, оседать на зубах...       Повернуть обратно девушка не успела.       В первые секунды Рэйко даже не поняла, что произошло – просто резко стало темно, а затем ее легко подхватили на руки... И лишь спустя секунды, показавшиеся вечностью, Ёши поняла, что на нее накинули темный тканевый мешок, а руки быстро связывают. Девушка забилась и закричала не своим голосом, но тут же получила удар в живот и закашлялась. Ее куда-то поволокли, быстро, бесцеремонно. «Их двое», — все, о чем догадалась Рэйко: двое крупных людей, явно мужчин, тащили ее под связанные руки спиной вперед, так высоко, что американка лишь подошвами кроссовок загребала песок. Рэйко фактически висела на руках у похитителей, из-за шума ветра и ткани почти не слыша ничего... Она дернулась, почти выворачивая плечо, и наугад махнула ногой, надеясь пнуть одного из них, но бесполезно – наградой ей послужил увесистый тычок куда-то в болевую точку на ребрах, взорвавшийся фейерверком боли. Ёши притихла, пытаясь понять, кто и куда ее тащит. Весь путь превратился для девушки в сплошную полосу из загребаемого песка, который набился в кроссовки, и боли выворачиваемых рук, под которые ее бесцеремонно тащили. В какой-то момент Ёши сильно ударилась ногой о камень, и поняла, что они сошли с пляжа на какую-то каменистую дорогу.       Сколько времени ее тащили, Рэйко не знала – все события слились для нее в сплошную полосу, полную боли и страха. Внезапно слух девушки, обострившийся под влиянием адреналина, различил звук, похожий на шум затихающих лопастей вертолета, а затем ее резко вздернули вверх и поставили на ноги. Рэйко пошатнулась и упала бы, если бы ее не подхватил один из похитителей. — Стой ровно! — услышала она грубый окрик, сопровождающийся очередным тычком. — Что вам нужно? — крикнула Ёши, поворачиваясь на голос. — Кто вы такие? — Ямазаки, сними мешок, — приказал женский голос, и с головы Рэйко весьма беспардонно стянули ткань. Ёши моргнула пару раз, привыкая, и огляделась: светловолосая женщина и два мужчины на каменистом плато, возвышающимся над морем. Дорога одна – по которой они пришли, дальше – обрыв. Можно прыгнуть, но Рэйко сильно сомневалась, что выживет после этого. Позади женщины стоял вертолет... Американка похолодела. — Кто вы такие и что вам нужно? — громко повторила она, стараясь не выдать паники. Руки, связанные за спиной, свело судорогой, и Рэйко невольно скривилась. — Хироши, развяжи девочку, не видишь – ей больно? — наигранно заботливо указала на Ёшивару женщина. Тот, кого назвали Хироши, недовольно цокнул, но потянулся к Рэйко с ножом, и быстро разрезал путы. Едва он это сделал, как Рэйко ринулась бежать, но не успела – второй мужчина успел ее перехватить, заломив руки в захвате, и заставив согнуться. — Какая резвая, — хмыкнул он, усиливая нажим. Рэйко застонала от боли сквозь зубы, с ненавистью глядя на него исподлобья. — От нас не убежишь.       Ёши стиснула зубы. Женщина Подошла к ней и присела на корточки заглядывая в лицо. Потом убрала прядь волос Рэйко ей за уши. — Ну-ну, не надо так бояться, мы не причиним тебе вреда. — Пошла ты, — процедила Ёши и плюнула этой сучке в лицо. Плевок снесло ветром в сторону, и он пришелся блондинке на плечо. Женщину перекосило от ярости. — Ах, ты, дрянь! — она залепила такую звонкую пощечину, что у американки потемнело в глазах и щека вспыхнула огнем.       Хироши схватил ее за руку, оттаскивая от Рэйко. — Судзуки, ты сдурела, что ли?! — заорал он на нее. — Ты же знаешь, что будет, если он... — тут мужчина вспомнил, что они не одни, и понизил голос, продолжая что-то втолковывать злящейся блондинке. Как Рэйко не старалась, не сумела различить больше ни слова.       «Он» – судорожно ухватилась Ёши за слова Хироши, пытаясь заставить себя абстрагироваться от страха и начать анализировать, как ее учили на уроках самообороны. Но она не могла думать, не могла собраться; ей было страшно настолько, что ноги не держали, и, если бы не тот похититель, который продолжал ее удерживать в захвате, она давно бы повалилась на землю...       Внезапно Рэйко увидела, как по дороге поднимается кто-то еще. — Помогите! — закричала она изо всех сил. — Помогите!       На ее голос обернулись и Хироши, и блондинка... По злорадному лицу блондинки Рэйко поняла – ей не помогут. — Почему так долго? — крикнул тот, кто держал ее. — Забрал?       Блондин, который присоединился к ним, продемонстрировал чемодан. Ее, Рэйко, чемодан.       Американка была готова разрыдаться, начиная осознавать, в какой ситуации оказалась. Черт возьми, это действительно похищение. — Фурухаши, вертолет! — закричал блондин тому, кто держал Рэйко. Он толкнул ее вперед, заставляя идти к Хироши и блондинке... Судзуки, если Рэйко правильно услышала.       Передав ее Хироши, который также грубо и бесцеремонно скрутил девушку, Фурухаши и Судзуки двинулись к вертолету. Хироши ждал блондина, который не торопился подходить и шел медленно, словно на прогулке. — Я не имею ничего против тебя, — внезапно на ухо Рэйко произнес Хироши. Девушка вздрогнула и испуганно обернулась, глядя в лицо мужчине. — Но Судзуки лучше не зли. — Помоги мне, — дрожащим голосом взмолилась Рэйко. — Мой отец даст тебе столько денег, сколько захочешь. Пожалуйста, Хироши... Хироши, так ведь? — мужчина не ответил. — Помоги мне, пожалуйста... — прошептала девушка, с мольбой глядя в темные глаза шатена. — Не могу, — отрезал мужчина, переводя взгляд за спину Рэйко. — Не бойся, все наладится. — Ммм, что, принцесса просит тебя о спасении? — раздался насмешливый баритон, а затем на плечо Хироши легла рука блондина. — Да ты не парься, красавица, все будет okey.       Рэйко молчала, наблюдая за блондином. Он кого-то ей смутно напоминал – и эта развязность, и длинные волосы, скрывающие глаза, и постоянно надуваемые пузыри из жвачки... Ёши нахмурилась. — Ой-ей, какая серьезная, — блондин одной рукой приподнял чемодан, и продемонстрировал ей. — Я тут немного в твоем белье покопался, ты не в обиде?       Рэйко не ответила, метнув в блондина полный ненависти взгляд. Позади раздался шум запускаемого двигателя вертолета и грохот набирающих обороты вращения лопастей. — Идём, — приказал шатен и повел американку к вертолету. Хара пошел сзади, отпуская ехидные комментарии, которых не было слышно.       Уже в самом вертолете Ямазаки снова натянул на голову Рэйко мешок. Девушка обреченно притихла, чувствуя, как с двух сторон ее подпирают Хироши и Хара, и молясь, чтобы все происходящее оказалось лишь дурным сном. ***       Они долго летели, и Рэйко почти оглохла от грохота. Она ненавидела людей, похитивших ее, и окоченела на высоте в одной ветровке, но все это меркло по сравнению с ужасом, который обуял ее, когда ее притащили в какое-то помещение, привязали к стулу и оставили одну, без возможности что-то увидеть из-за мешка...       Но это было жилое помещение – Рэйко поняла это по запаху еды, доносившемуся откуда-то. Наверное, здесь была база тех людей, которые ее похитили. Ёши не знала, хорошо это, или плохо. Если бы она могла, она бы заплакала. Внезапно Ёши услышала, как слева открылась дверь, и обернулась на звук. Судя по шагам, в комнату вошли двое. — Кто здесь? — испуганно спросила американка, дергая руками и проверяя путы на прочность. — Сними с нее эту тряпку, Ямазаки, — услышала Рэйко бесстрастный голос Фурухаши, после чего Хироши (видимо, это был он) сдернул повязку с ее глаз. Взору девушки предстала комната с весьма странным дизайном – стены вместо обоев были обиты темно-бордовым бархатом, а в нескольких метрах от нее стояла огромная кровать с балдахином, на которой и сидел отдавший указание Фурухаши. Перед ним стоял низкий кофейный столик, полный еды и закусок.       Рэйко снова обуяла паника. — Что это?! Где мы?! Что происходит?! — задергалась девушка, раздирая руки в кровь о веревки. Ямазаки, стоящий позади нее, схватил Рэйко за плечи, не давая двигаться. — Прекрати, — равнодушно сказал Фурухаши. — Мы здесь, чтобы сообщить тебе, что твой чемодан остался внизу в багажнике и завтра утром вместе с тобой отправится в Токио. Здесь есть ванная комната и туалет, которыми ты можешь пользоваться, — мужчина указал на панель, спрятанную в боковой стене. — Это не похищение, можешь не бояться. Есть еще кое-что, что мы должны тебе передать, но вначале ты должна пообещать, что не будешь делать глупостей. — Хорошо, — Рэйко послушно кивнула, готовая на все, лишь бы выбраться отсюда. — Отсюда некуда бежать, — угадал ее мысли Ямазаки, покачав головой. — Если ты попробуешь сбежать, будет больно.       Ёшивара резко развернулась к нему. — А если буду слушаться, как будет? Лучше, что ли? — с нескрываемой злостью, смешанной со страхом, выпалила она. — Если это не похищение, то что это, мать вашу?! — Это урок, — безразлично ответил Фурухаши, поднимаясь на ноги. Он положил на кровать конверт. — Прочтешь, когда мы уйдем. Дверь будет закрыта на ключ, если что-то понадобится, позвони по телефону. — Фурухаши указал на стационарный телефон, висящий на стене. — Если это будет входить в разрешенный перечень, то ты получишь то, что просишь. — Разрешенный перечень? Я, что, в плену?! — Рэйко ненавидела Фурухаши всеми фибрами своей души, но старалась сдерживаться, чтобы лучше узнать место, где она оказалась. — Можно сказать и так, — согласился мужчина, кивая Ямазаки. Тот быстро разрезал веревки, опутывающие девушку, и отступил на шаг. Рэйко осторожно подвигала руками, возвращая чувствительность, но не стала кидаться на них – куда ей против двух мужчин. К тому же, слова «...завтра утром ты отправишься в Токио» внушали надежду на благоприятный исход. И даже если это было не так, девушке не оставалось ничего другого, как играть по чужим правилам.       Поэтому Рэйко осталась сидеть на стуле до тех пор, пока за Ямазаки и Фурухаши не закрылась дверь. Лишь после этого она встала и подошла к кровати. Белоснежный конверт без каких-либо опознавательных знаков покоился на шелковом белье, словно пытаясь убедить ее, что все в порядке... Но что внутри? Сумма выкупа, предъявляемые требования, угроза или кое-что похуже?       Перебарывая страх, девушка взяла конверт и достала сложенный напополам лист...       «Если я сказал, что ты должна вернуться на работу – значит, ты должна вернуться на работу».       Лист выпал из ослабевших рук девушки, и сама она рухнула на пол на подкосившихся ногах. Истеричный смех вырвался из ее груди, а из глаз заструились слезы: — Да чтоб ты сдох, Ханамия!.. ***       Она перепробовала все способы сбежать из этой клетки: дергала ручку единственного в комнате окна, пытаясь открыть створки; пыталась разбить стекло, но тщетно; тарабанила изо всех сил в дверь, обитую каким-то материалом, подозрительно напоминавшим звукоизоляционным; звонила по телефону, уговаривая ее выпустить... Туалет и маленький душ-ванная также не принесли никакой пользы, если только она не решила изобрести какой-нибудь новый способ самоубийства... Наконец, выбившись из сил, Рэйко просто упала на кровать лицом вниз и притихла, устало ожидая хоть какой-нибудь развязки.       Тот факт, что инициатором всего этого похищения и пленения был Ханамия, вселял надежду, что она выберется живой. Возможно, не особенно здоровой, как физически, так и психически, но точно живой – Ханамия ведь не уголовник какой-нибудь, верно?..       Неожиданно зазвонил телефон. Девушка вздрогнула, и приподнялась на локтях, с подозрением глядя на трезвонящий аппарат. Тот ненадолго притих, а затем снова зазвонил, словно намекая, что это будет продолжаться до тех пор, пока она не ответит. Ёши медлила, памятуя о том, какими последствиями обернулся для нее последний телефонный разговор, но после четвертой серии звонков американка, наконец, сдалась и подняла трубку. — Эй, красавица, ты там еще не умерла от скуки? — раздался нахальный голос блондина – одного из похитителей. — Я мог бы тебя развлечь, хочешь, нэ? — Пошел ты, — процедила Рэйко, но продолжила его слушать, надеясь извлечь из его трепа какую-нибудь полезную для себя информацию. — Ооо, я-то уж точно пойду, а вот ты... — блондин рассмеялся. — Я тебе, собственно, за этим и звоню: мы скоро отчаливаем, так, что, если тебе что-то нужно, говори сейчас. — Отпустите меня – это все, что мне нужно, — с едва сдерживаемой яростью произнесла девушка, закусывая губу. — Нууу... Красавица, я бы с радостью, но нельзя. Приказ такой, — блондин хмыкнул, и, судя по звуку, надул пузырь из жвачки. — Когда меня отпустят? — рискнула спросить брюнетка, замирая в напряженном ожидании ответа. — Не имею права ответить, — со снисходительной насмешкой пропел ее собеседник.       Рэйко не выдержала и бросила трубку, вдобавок саданув кулаком по тумбочке. Кисть прострелило болью, и девушка охнула, потрясая рукой.       «Итак... Они сваливают. Кто здесь есть, кроме меня – неизвестно. Насколько я тут застряла – неизвестно. Что взбрело в голову этому придурку – неизвестно. Просто прекрасно, Рэйко!» — Ёши кисло скривилась, будто проглотила лимон. Перспектива вырисовывалась не самая радужная. — «Но лучше, чем при настоящем похищении», — тут же рассудительно заметил внутренний голос. Американка была вынуждена согласиться с этим доводом рассудка, ведь, если бы это было настоящее похищение, она бы не сидела в таких условиях.       «Если бы вообще была жива к этому моменту».       Рэйко вздохнула и, баюкая ударенную руку, пересела поближе к фруктам, щедро предоставленными ей «хозяевами». Отщипнув от ветки пару виноградин, девушка закинула их в рот, более пристально разглядывая окружающую обстановку. Стены, обитые бархатом, или велюром – Рэйко не особенно разбиралась в тканях – были в произвольном порядке украшены россыпями стразов, поблескивающими в искусственном освещении. Единственное окно, абсолютно неприступное, и, в ее случае – бесполезное, обрамляли тяжелые портьеры в тон к балдахину на кровати и ткани на стенах. Кровать, на которой она сидела, была просто королевских размеров, а в изголовье, словно в лучших отелях Америки, покоилось множество подушечек разных размеров, так и манящих прилечь на себя. Вся отделка комнаты, начиная от двери, ведущей в комнату, и заканчивая блюдом, на котором лежали фрукты, была выполнена в бордово-золотистых тонах. Даже резной кофейный столик был сделан из красного дерева... Сколько все это стоило, Ёшивара смутно себе представляла.       Было очевидно, что роскошное убранство этой комнаты подбирал дизайнер, а не рядовой рабочий, из чего Рэйко сделала вывод, что ее заперли, скорее всего, в чьем-то доме. Вероятно, это тайное логово Ханамии?..       Внезапно в замке двери медленно повернулся ключ. Рэйко вскинулась, словно охотничья собака в стойке, и напряженно уставилась на отворяющуюся дверь. Сердце девушки застучало, как бешеное... — Без глупостей, — о, этот ненавистно-высокомерный женский голос девушка узнала бы из тысячи! И точно – в комнату к пленнице осторожно вошла сегодняшняя блондинка, Судзуки, держа наготове пистолет. Ёши послушно подняла руки вверх, показывая, что не опасна, но стиснула зубы с такой силой, что могла бы перекусить металл. Блондинка неспеша подошла к девушке и швырнула в нее бумажный сверток, который принесла с собой, все также держа ее на прицеле. — Открывай, — отрывисто приказал она американке, кивая на него.       Негнущимися пальцами Рэйко подцепила края бечевки, которой был перевязан сверток, и неловко развязала. Она ожидала чего угодно – от нового послания до чьих-нибудь отрубленных пальцев, но никак не комплекта черного шелкового белья, отороченного белым кружевом, и ярко-красного подарочного банта. — Что это? — прошептала девушка, облизывая губы, и вопросительно посмотрела на блондинку. Та криво улыбнулась. — Это подарок.       Рэйко удивленно покачала головой. — Я не... — Не тебе, — грубо перебила ее японка, взмахнув пистолетом. — Надевай его. Ну, живо!       Ёшивара покорно принялась исполнять ее приказ, чувствуя, как дрожат ноги от страха. Сейчас в комнате были только она и эта психопатка с оружием, и от того, насколько спокойно и послушно будет вести себя Рэйко, зависит ее безопасность. И жизнь.       Подрагивающими, неподатливыми руками американка заторможено стянула с себя грязную одежду, оставшись в одних трусиках, и потянулась за сорочкой, покрывшись мурашками от страха. — Там еще есть трусы, их тоже надо надеть, — издевательски проинформировала ее Судзуки, пристально наблюдая за действиями девушки. — Свои тряпки можешь запихнуть в мешок, им место на мусорке.       Рэйко прикусила губу. Кажется, она начала понимать, что за подарок будет преподнесен... Но вот кому?       Выполнив все указания блондинки, и облачившись в длинный шелковый халат, американка застыла на месте, глядя в пол. — Надеюсь, ты не сильно воняешь, принцесса, — съязвила блондинка, обходя Рэйко, и разглядывая ее. — Времени на душ уже нет.       Брюнетка промолчала, все также глядя в пол. Сцепив руки до побеления в замок, она старалась сохранять спокойствие. Но, если только она выберется... Если только сумеет добраться до дома... О, она клянется – этой твари конец.       Рэйко тихо выдохнула сквозь стиснутые зубы, и перевела взгляд на ноги блондинки. «Если только...» — мысленно повторила американка, заставляя себя молчать и не двигаться.       Гостья тем временем отступила на несколько шагов, продолжая целиться в девушку, и с нескрываемой ненавистью произнесла: — Знаешь, сколько из-за тебя времени и сил мы потеряли? И все почему? Потому, что ты, сука, выбесила его! И чем ты только так ему вкатила, а? — Судзуки обожгла Рэйко взглядом, полным презрения. — Стой на месте и не двигайся. Увижу – пристрелю.       И тут Рэйко не выдержала – вскинула голову и язвительно ухмыльнулась, подавшись вперед: — А не боишься, что он тебя за это не похвалит, су-ка? — она сжала кулаки,вперив бешеный взгляд, готовая кинуться на блондинку в любой момент, но та лишь взвела курок в ответ и уставилась прямо на Рэйко. Глаза в глаза.       И Рэйко сдалась, отступила – взгляд у Судзуки был мертвенно холодным; такой, какой бывает у людей, которым больше нечего терять. Взгляд человека, который пойдет до конца. А ей еще есть, что терять. — Умная девочка, — хмыкнула блондинка. — Дерзкая, смелая... И такая тупая в то же время.       Рэйко снова промолчала, признавая свое поражение. Пусть уже делает, что хочет, и проваливает. Судзуки отошла к изголовью кровати, и чем-то щелкнула. Послышался звук металла, а затем тоненькое звяканье цепей. Ёши похолодела. — Сейчас ты послушно ляжешь в кровать и застегнешь на своих ножках и ручках браслеты. Поняла? — блондинка вышла из-за кровати, удобнее перехватывая пистолет. — Поняла?! — с нажимом повторила она, видя, что Рэйко не двигается. — Ты ведь тоже женщина... — прошептала американка с мольбой, глядя на соперницу. — Пожалуйста... — Хватит! — слишком резко оборвала ее блондинка. — Есть вещь, которую тебе давно уже нужно было сделать, и всем бы жилось прекрасно и легко. Но нет, ты решила строить целку! — Это... — Рэйко сглотнула, медленно шагая к кровати под дулом пистолета. — Это... приказ Ханамии? — Нет, — Судзуки фыркнула. — Быстрее! — Рэйко безропотно легла в кровать, и потянулась к верхним браслетам, но японка ее остановила. — Сначала ноги. Не хочу получить твоей пяткой в лицо, бешеная.       Рэйко подчинилась требованию, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Да эта белобрысая тварь просто подкладывает ее под Ханамию! — Ты не знаешь его, — неожиданно сипло проговорила Ёшивара, защелкивая изящные браслеты ножных оков. — Он не станет этого делать. — Сама-то в это веришь? — блондинка усмехнулась. — Да, — твердо ответила американка и внезапно поняла, что действительно верит. Ханамия, конечно, был уродом, но он не опустился бы... до такого. Рэйко застегнула браслет наручников на левой руке и продела в металлическое кольцо второго правую руку. — И я верю, — огорошила ответом Судзуки, защелкивая правый браслет, и проверяя все остальные на прочность. — Поэтому решила подстраховаться, — с этими словами блондинка отошла к подносу с едой. — Что?! — Рэйко дернулась, пытаясь рассмотреть, что она там делает, но не могла. — Что ты задумала?! — Он всегда выбирает девок, похожих на тебя внешне; отдает слишком много внимания тому, что касается тебя; приложил чересчур много усилий, чтобы сплавить твоего женишка... И я видела то видео из бассейна. — Судзуки вернулась обратно, неся с собой полный бокал шампанского. — Он действительно слишком много значения предает твоей персоне и бесится от этого. А когда он бесится – страдают все, поверь мне, — блондинка высыпала какой-то белый порошок в бокал и размешала его трубочкой для коктейля. — И он придет в ярость, когда увидит все это, — японка обвела рукой прикованную к кровати Рэйко. — Что ты делаешь? — со страхом прошептала американка, глядя, как растворяются в шампанском белые крупинки порошка. — О, не волнуйся, — блондинка усмехнулась. — Это лишь стимулятор, который немного тебя расслабит и подхлестнет желание. — Я не буду это пить, — севшим голосом просипела брюнетка, с ужасом глядя на приближающуюся блондинку, и рванулась, стремясь вырвать цепи их пазов. — Ты можешь не пить, — спокойно согласилась Судзуки, глядя на ее тщетные потуги. — Но тогда я вкачу тебе через это, — тут блондинка продемонстрировала автоматический шприц-пистолет, — убойную дозу транквилизатора, и ты несколько дней проведешь, как овощ. А ему я скажу, что ты пыталась себе навредить. Так что ты выберешь? — Пошла ты, — прошипела Рэйко, и отвернулась. Судзуки подошла вплотную к кровати и железной рукой повернула лицо американки к себе, удерживая ее лишь за подбородок. — Ты пока еще не можешь понять, что прежде всего я делаю лучше для тебя, — холодно произнесла блондинка, глядя на Ёши сверху вниз. — Чем быстрее он получит то, что ему нужно, тем лучше для всех нас. Даже, если он сам не понимает, чего именно хочет. — Почему ты не произносишь его имя? — Ёши завороженно смотрела на пузырьки в золотистой жидкости, и понимала, что у нее нет выбора – ей придется это выпить. Ради себя самой. — Он так приказал, — Судзуки неопределенно повела плечом, и встряхнула волосами. — Открой рот, — скомандовала она и, дождавшись, когда Рэйко приоткроет губы, тонкой струйкой влила в ее рот шампанское. Брюнетка закашлялась, и жидкость потекла по щеке. Судзуки брезгливо вытерла ее краем покрывала. — Ты всегда его слушаешь? — откашлявшись, поинтересовалась американка, облизывая губы. Судзуки не ответила, молча доставая что-то из кармана своего пиджака. Рэйко пригляделась… — Нет! — воскликнула она, когда японка потянулась к ней с шариковым кляпом в руках. Девушка попыталась не дать блондинке совершить задуманное, но безуспешно – после недолгой борьбы Судзуки водрузила кляп на причитающееся ему место, лишив тем самым Рэйко возможности говорить. Ёшивара никогда еще не чувствовала себя такой униженной...       Судзуки ненадолго отлучилась и вернулась обратно с подарочным бантом и шелковой лентой в тон к банту в руках. Сначала Рэйко не могла понять, зачем они ей, а потом ее неожиданно и резко сморила ленивая дремота, и стало все равно. В полусне девушка наблюдала, как блондинка обвязывала ее лентой, словно подарок, и прикрепляла бант, а затем ее прохладная рука внезапно юркнула в трусики к Ёши и оставила там какой-то маленький металлический предмет. Все это американка подмечала словно фоном, сосредоточившись на ощущении каучукового шара на языке. Он мешал, и только это не давало Рэйко окончательно провалиться в сон. Затем Судзуки поправила на ней сорочку и халат, и задернула балдахин.       Рэйко окутали темнота и тишина. *** — Какого хера, Судзуки?! Какой еще, к черту, сюрприз?! — голос, полный бешенства, разрезал тишину, которая, словно кокон, опутывала провалившуюся в марево дремоты девушку. Рэйко очнулась и попыталась издать хоть какой-нибудь звук, но едва не подавилась собственной слюной. Испугавшись, американка дернула руками и ногами, и тонкие цепи, сковывающие ее, звякнули, привлекая внимание стоящего по другую сторону балдахина Ханамии, а спустя несколько мгновений его сильная рука отдернула полог...       Глаза Макото округлились, стоило ему в полумраке комнаты разглядеть свой «сюрприз», и он выронил телефон из рук, впав в ступор. Рэйко замычала и помотала головой, привлекая его внимание к кляпу. Вздрогнув, японец вышел из оцепенения, и поспешно отвязал кляп, вынимая изо рта девушки каучуковый шар, блестящий в свете ламп от слюны. Рэйко закашлялась, а затем бессильно обмякла, беспомощно глядя на мужчину. Макото так и стоял, ошарашенно глядя на нее, и сжимал в руке кляп. Казалось, он никак не может уложить в голове картину, что открылась его взору, и брюнет только беззвучно шевелил губами, словно не мог подобрать правильных слов. — Что за х**ня?! — изумленно-яростно выдохнул он, наконец. Отшвырнув от себя кляп, Ханамия окинул растянутую на кровати девушку полным негодования взглядом.       Рэйко не ответила, отвернувшись от него. Ей было несколько стыдно, что он увидел ее такой, но стыд этот был слишком слабым, словно ленивым, чтобы хоть как-нибудь разогнать томную негу, разлившуюся по всем клеточкам тела. Вместо этого внимание девушки отвлекала гладкость шелка сорочки, струившаяся по ее телу всякий раз, стоило ей пошевелиться. И чересчур возбуждающее давление лент, которыми она была перевязана, словно подарок. И прохлада воздуха, проникающая через приоткрытый полог балдахина. И твердость металла, сжимающая в неразрываемой хватке ее кисти и голени... Волна сладостных мурашек прошла по ее телу, и Рэйко выгнулась, словно кошка, прижимаясь своей щекой к плечу. Она хотела было повернуться, но цепи этого не дали. Американка нахмурилась и требовательно взглянула на напрягшегося Макото. — Развяжи меня, — хрипло приказала она, глядя на мужчину из-под полуопущенных ресниц. Ханамия шумно выдохнул, и его ноздри гневно раздулись. Он закрыл глаза и сжал кулаки, медленно считая до ста, а затем поднял телефон с пола. — Где. Ключ. Сука. — Четко и раздельно произнес он в трубку, не отрывая взгляда от изгибающейся на простынях Рэйко. Полы халата давно разметались, открывая вид на длинные стройные ноги, полупрозрачные кружевные трусики и задравшийся почти до пупка край сорочки. Ленты, услужливо обвившие грудь, лишь подчеркивали округлость нежных полушарий и натягивали ткань на горошинки сосков, выдавая возбуждение. Девушка не заметила этого, сладко зевнув, и вновь потянулась, напрягаясь всем телом. — Где?! — словно кобра, зашипел тем временем Макото в трубку, сжимая телефон так сильно, что у него побелели пальцы и вздулись вены на руках. — Чем ты ее опоила?! — видимо, его собеседница съязвила что-то в ответ, потому, что на лице Ханамии заиграли желваки, и он протяжно выдохнул, пытаясь удержать себя в руках. — Ты пожалеешь о своем поступке, — хладнокровно-спокойным тоном, абсолютно не вяжущемся с его выражением лица, процедил Макото и швырнул телефон на пол. А затем уселся на кровать спиной к Рэйко и вцепился себе в волосы. — Чья это была идея – твоя или ее? — тихо процедил он с ледяным презрением, не оборачиваясь. Плечи его сгорбились, словно на них опустилась неизмеримая тяжесть. — Какую цель преследовали? — Я не знаю, — плаксиво пробормотала американка, поводя шеей и плечами. Руки и ноги начали затекать и неметь, и ей это не нравилось.       Ханамия обернулся, и в его глазах вспыхнул гнев. Девушка инстинктивно дернулась, словно обжегшись, и уставилась на него во все глаза. — А может, ты решила оправдать свое звание шлюхи? — ядовито-насмешливо усмехнулся японец, и подался вперед, взглядом прожигая Рэйко насквозь. — У тебя это получилось. — Ёши передернуло от его слов, и тона, которым они были сказаны. — А что, если меня заводит не это? Что, если мне по кайфу другое? — его руки сомкнулись на ее горле, как когда-то в бассейне, но Рэйко даже не шелохнулась: она завороженно смотрела в расширенные от бешенства зрачки мужчины и видела там свое отражение, отнюдь не испуганное. Ханамия усмехнулся и отпустил девушку, выпрямляясь и поднимаясь на ноги. Неспешно стянув с себя пиджак, он остался в рубашке, и принялся закатывать ее рукава, оголяя предплечья. Расстегнув ремешок часов, он небрежно бросил их на кофейный столик к фруктам вместе с запонками, и расслабил узел галстука на шее. Рэйко следила за ним со все нарастающим волнением, чувствуя, как с каждым новым его движением в ней просыпается жар. — Это была ее идея, — прошептала она, облизывая губы уже в который раз. Ханамия кивнул, давая понять, что услышал. Швырнув галстук на пол, он подвигал шеей и плечами, словно разминаясь, а затем расстегнул несколько пуговиц на рубашке. Подойдя к кровати, брюнет по-хозяйски прислонился плечом к одному из столбиков на кровати и одарил Ёши нечитаемым взглядом. Девушка лежала, не двигаясь, глядя на куратора. Ноги и руки американки были широко, будто приглашающе, разведены, а грудь бурно вздымалась, выдавая нешуточное волнение. Макото смотрел на нее молча, сжав губы так сильно, что они превратились в белесую ниточку. Рэйко внезапно ощутила, как от одного его взгляда по телу прошла дрожь, и ее охватила слабость.       Ханамия, будто почувствовав это, криво усмехнулся и оскалился так, что его лицо превратилось в ужасающую гримасу: — Если вы хотели, чтобы у меня сорвало крышу от одного твоего вида, — полунасмешливо-полусерьезно изрек Макото, — то вам следовало поить не тебя.       Девушка закрыла глаза, чувствуя, как запылали щеки. — Просто развяжи меня, — тихо взмолилась она, чувствуя, как бешено внутри бьется сердце. — Я сказала ей, что ты не поведешься на это, но...       Ее слова прервал громкий треск. Испуганно вскрикнув, Рэйко уставилась на треснувший пополам столбик, к которому до этого прислонялся Макото. Рука брюнета, сжатая в кулак, была покрасневшей после удара. Он сидел на корточках возле треснувшего столбика и что-то разглядывал. Недовольно нахмурившись, словно не обнаружил там то, что искал, Макото в несколько рывков содрал дорогой балдахин, оголяя опоры. Рэйко испуганно сжалась, не понимая, что он делает. На ее лице оседала пыль и деревянная стружка, щедро сыпавшиеся с беспощадно разрушаемых частей кровати. Макото переходил от одного столбика к другому и что-то задумчиво рассматривал, ногой отпихнув в сторону ткань, бывшую раньше балдахином. — Черт! — с досадой воскликнул он и со всей силы саданул ногой по ножке кровати. Тут же скривившись от пронзившей ногу боли, Ханамия еще раз выругался. — Зря только ломал, — он фыркнул. — Думал, что смогу выдрать цепь, — пояснил японец в ответ на испуганный и непонимающий взгляд девушки. — Но она прикована снизу, под матрасом, и чтобы его стащить, нужно сначала убрать тебя. Черт! — Твоя Судзуки все предусмотрела, — более жалко, чем ей хотелось, прокомментировала этот факт Рэйко.       Ханамия не ответил. Он стоял, уперев руки в бока, посреди учиненной им же самим разрухи и напряженно размышлял. Но, как бы ни старался гениальный стратег, иного выхода он не видел. — Бесит, когда мной пытаются манипулировать, — выплюнул он сквозь зубы, подходя к по-прежнему прикованной девушке. — И бесит, когда я ничего не могу с этим поделать! — он со злостью врезал кулаком по спинке кровати, обтянутой тканью. Рэйко вздрогнула — удар прошелся слишком близко от ее руки. — Почему она выбрала тебя?! — внезапно вызверился он на американку. Та невольно вздрогнула и отодвинулась, насколько позволяли цепи. — Она... — дрожащим голосом начала брюнетка, пытаясь вспомнить. — Она сказала, что я бешу тебя, а от этого страдают все. И что-то еще... — Что еще? — властно потребовал ответ Макото, угрожающе нависая над девушкой. От такого давления Ёши лишь растерялась, и окончательно умолкла, загнанно глядя на мужчину. Ханамияждал, буравя Рэйко пронзительным взглядом. Ёши чувствовала, как от напряжения у нее скатывается капелька пота по виску, но, как бы ни хотела, не могла отвести от Макото глаз. — Что. Еще? — раздельно повторил брюнет, стиснув зубы, и наклоняясь еще ниже. Он оперся на колено и руку, поставив ее сбоку от головы американки, словно захватывая ее в плен. — Что ты придаешь мне слишком много значения, — тихо выдохнула девушка, неосознанно переводя взгляд на его губы, озвучившие вопрос. Кажется, он говорил что-то еще, но Рэйко не разобрала слов, завороженно глядя, как двигается рот японца, слишком широкий, чтобы быть красивыми, но слишком чувственный, чтобы не обращать внимания. Она неосознанно потянулась к нему, и это не укрылось от внимания самого Макото. — Что ты делаешь? — почему-то шепотом спросил он, останавливая ее движение. Ёшивара удивленно моргнула, услышав вопрос, и упала обратно на подушки, уставившись на балдахин. Макото скользнул взглядом по красной атласной ленте, обвитой вокруг бюста американки на манер шибари, и скривился: Судзуки словно знала, что ему нравится. — Развяжи меня. Пожалуйста, — снова тихо попросила девушка, избегая ответа. — Я... не могу, — сдавленно произнес он, сжимая кулаки и не глядя на Рэйко. — Ключ в месте, из которого я не могу его достать. — Макото... И все же... сделай это... — Рэйко также избегала взгляда собеседника, отлично зная последствия своей просьбы – металлический твердый предмет в ее трусиках отчетливо намекал, где стоит искать ключ. Макото кивнул, но не двинулся, продолжая бездействовать, и Рэйко позвала его, пытаясь вывести из оцепенения. — Макото?..       Ханамия поднял лицо, и в его глазах Рэйко увидела обреченность. Он медленно наклонился к ней и потянул за атласную ленту, так, что Рэйко ощутила каждое движение ткани, каждый ее изгиб и узелок. Американка покраснела, чувствуя, как что-то сладко отдалось внутри в ответ на его действия, и рвано вздохнула. Часть бедра и ноги, которой она касалась его брюк, словно пылала – настолько горячим было это прикосновение. Девушка охнула, когда он, протягивая ленту, задел ее сосок через халат, и застонала, стоило ему положить свою горячую руку на оголенную полоску ее живота, ровно между резинкой трусиков и краем задранной сорочки. Огладив большим пальцем нежный бархат ее кожи, он привстал, вытягивая из-под девичьей спины атласную ленту, и отбросил ее в сторону. Туда же отправился и подарочный бант, разорванный пополам. — Сегодня ты призналась, что ненавидишь меня, и желаешь мне сдохнуть, — охрипшим голосом прошептал Ханамия, невесомо проводя рукой по ее сорочке, и задирая ее выше. Его рука накрыла округлую грудь девушки и сжала, вырывая короткий стон. — Где же сейчас твои дерзость и ненависть?..       Рэйко прикусила губу и откинула голову назад – открывая горло, выгибаясь навстречу его прикосновениям и желая получить еще больше.       Макото горько и одновременно торжествующе усмехнулся. Рэйко вздрогнула, когда он навис над ней, упираясь коленями и руками по обеим сторонам от нее. Теперь она не могла так просто отвернуться от него, и он этим воспользовался: перенеся вес тела на одну сторону, другой рукой он ухватил ее за подбородок и насильно повернул к себе, заставляя посмотреть прямо в лицо. Их разделяло несколько сантиметров, и дыхание, слетавшее с их губ, смешивалось друг с другом. Глаза Рэйко пьяно блестели из-под опущенных ресниц. Макото наклонился, едва уловимо касаясь ее, и медленно провел языком по ее нижней губе – не целуя, но дразня. Волна желания прошила девушку, заставляя вздрогнуть, и она зажмурилась. Ханамия приподнялся на локте. — Скажи, что ты этого не хочешь... Скажи – и я отпущу тебя, — дал он ей последний шанс, пройдясь языком по мочке уха, и втянул ее в рот. Рэйко тихо застонала, дернув руками. Цепь зазвенела. Макото по-хозяйски огладил ее бока и грудь, сминая в болезненной хватке. Рэйко вскрикнула и тут же снова застонала, когда его язык в немом извинении прошелся по груди, зализывая будущие синяки. Ханамия покрывал поцелуями щеки, шею, грудь девушки – хаотично, торопливо, сумбурно... Одной рукой он проскользнул под резинку трусиков американки, добираясь до самого потаенного местечка, скрытого от длинных пальцев тонким кружевом. — Ах! — дернулась, словно от удара током, девушка, чувствуя, как его ладонь накрыла лобок. Ханамия прикусил ее шею, проскальзывая властными пальцами по лобку ниже, туда, где был спрятан ключ. Подхватив его двумя пальцами, брюнет вытащил необходимую вещицу, но не потянулся к замкам, а швырнул ключ на простыню, вновь проникая пальцами в трусики девушки. Рэйко рвано выдохнула, когда он провел рукой по ее клитору, сжимая и играя с ним. Его рука заскользила по ее половым губам, пощипывая их и надавливая, проскальзывая ниже, касаясь ее влагалища... — Сильнее... — простонала Рэйко, окончательно срываясь, и выгнулась ему навстречу. Ханамия начал двигать рукой быстрее, пальцами скользя по мокрым складочкам, дразня, кругами обводя клитор и почти входя внутрь Рэйко. На мгновение прервавшись, он с силой рванул кружево трусиков, разрывая их, и плавно спустился вниз, прямо между ног американки. Зажав ее нежные складочки так, чтобы клитор словно выдвинулся наружу, пальцами второй руки он принялся играть с ним, сжимая и надавливая, все более ускоряясь, проскальзывая внутрь и проталкивая палец все глубже и глубже внутрь нее. Рэйко застонала, двигая бедрами в такт его движениям, и ухватилась руками за свою же цепь. — Он... делал... так?.. — каждое движение его пальцев сопровождалось словом. Чертов собственник! — Не~ет... — послушно простонала в ответ Рэйко, раздвигая ноги шире настолько, насколько это было возможно, с готовностью прогинаясь ему навстречу еще сильнее. Ханамия снова сжал ее клитор и надавил второй ладонью на лобок, а затем резко вошел пальцами, вырывая громкий протяжный стон. Он трахал ее пальцами, заставляя стонать в голос, чувствуя, как это – быть у нее внутри. Жарко, мокро, до одурения хорошо – но он сдержал себя, не позволяя окончательно потерять контроль... не позволяя ей заполучить его полностью. Два пальца свободно проникли в нее, издавая пошлый хлюпающий звук, и Ханамия коротко застонал сквозь зубы, ускоряя темп. Девушку выгибало и ломало от ощущения его пальцев внутри нее, от его жестких, грубых движений и поцелуев на ее бедрах... Макото приник языком к ее клитору, доводя Рэйко до пика, и мышцы ее лона сжались в оргазме – девушка задрожала и закричала, поджимая пальцы на ногах, а затем обмякла, отключившись на несколько секунд.       Ханамия устало осел на пол, вытирая руку о покрывало. С его губ не сходила самодовольная ухмылка, но, к счастью, Рэйко этого не видела. Отдышавшись, мужчина нашел в себе силы подняться и отстегнул девушку, после чего завалился рядом с ней на кровать. Американка медленно пошевелилась, возвращая подвижность телу, и устало откинула прилипшие ко лбу волосы. Она была вся мокрая – от пота, от смазки – но томно-ленивая нега, охватившая ее после оргазма, оказалась сильней чистоплотности. — Почему... ты сделал это? — нехотя размыкая губы, подала голос Ёши, глядя на белеющее в полумраке лицо мужчины. Ханамия закинул руки за голову, и бесстрастно произнес: — Потому что захотел. Разве это не достаточная причина? — Нет, — еле слышно возразила девушка и, повернувшись на бок, положила руку на его ширинку, сжимая вставший член через ткань. Макото оттолкнул ее руку, мгновенно напрягаясь. — Считай это извинением за поступок Судзуки, — процедил он. Ёши приподнялась на локте. — Возможно, — тихо и твердо сказала она. — Но для извинений ты слишком старался.       Ханамия опешил от ее наглости, и вскинулся, готовый осадить американку, но не успел – гибким, уверенным движением Рэйко подалась вперед, не давая ему заговорить, и накрыла своими губами его губы, целуя сладко, нежно; прижимаясь к нему всем телом, обхватив руками за шею... И Макото поддался: позволил ее шаловливой руке расстегнуть ремень, ширинку; пробраться внутрь, сжать его член... Рэйко отстранилась, разрывая поцелуй, и потянула его одежду и белье вниз, вынуждая брюнета приподняться и позволить ей окончательно стянуть их с его бедер. Затем нагнулась и бережно взяла в рот головку его члена, вырывая у Ханамии шипение сквозь стиснутые зубы. Втянув упругую плоть внутрь, девушка принялась помогать себе рукой, стремясь вобрать в рот как можно больше, но все равно член Ханамии не мог поместиться там полностью. Макото откинулся назад, оперевшись на руки и полуприкрыв глаза, смотрел, как ритмично двигается ее голова над его пахом вверх и вниз, заглатывая и выпуская из плена губ член. Рэйко старалась, но чувствовалось, как неопытна она была в этом деле – пару раз ее зубы задели головку, принося болезненные ощущения; Ханамия быстро забыл об этом, стоило ему зарыться пальцами в шелк ее волос и задать нужный темп. Забывшись, брюнет застонал в голос, насаживая рот Рэйко на свой член, толкаясь почти в горло, и ему хватило пары толчков, чтобы кончить – резко оттолкнув девушку, он двинул рукой по стволу члена и излился себе на живот, получая желанную разрядку.       Рэйко закашлялась и вытерла подбородок от слюны, глядя, как белесая жидкость стекает по накачанному прессу мужчины. Ханамия наскоро обтерся простыней и натянул штаны обратно, не желая щеголять обнаженным пенисом перед американкой.       Они молчали, не глядя друг на друга. Рэйко, закрыв глаза, думала о том, что теперь у обвинений Ханамии в том, что она – шлюха, будет более веское основание. О чем думал Макото, она не знала, да и не хотела знать. Натянув на себя край покрывала, Ёши свернулась калачиком, чувствуя, как неприятно подсыхает смазка на ее бедрах. — Ты думала о том, чтобы подать в суд? — неожиданно серьезно спросил Ханамия. Рэйко пожала плечами. — Нет. Думаю, у вас там все схвачено. — Правильно думаешь, — хмыкнул Макото и перекатился на противоположный край кровати, а затем сел и спустил ноги на пол. — Я сам разберусь с Судзуки, — и в голосе его была такая непоколебимая угроза, что Рэйко вздрогнула. — Я... — Ханамия осекся, а затем обернулся. — Здесь нельзя спать, все разрушено, — нарочито недовольно буркнул он, и по фальшивой ноте, прозвучавшей в его недовольстве, девушка поняла, что он хотел сказать что-то другое. — Макото... — Рэйко тоже села, прикрыв ноги покрывалом. Было кое-что, о чем она хотела знать, и сейчас она могла надеяться на то, что получит ответ. — Скажи... Джейсон правда предлагал тебе спать со мной за деньги?       Японец хмыкнул и выпрямился. — А что, хочешь узнать, не пожалел ли я сейчас о своем отказе? — в его тоне прозвучала пренебрежительная насмешка, больно уколовшая девушку. — Или решила, что эта наша... возня, — в это слово Ханамия вложил все высокомерие и отвращение, которое только мог, — что-то изменит? Я стану добреньким и буду тебе потакать? — его колючие слова ранили острее ножа, и Ёши пожалела, что вообще раскрыла рот. Во всех смыслах. — Ты ошиблась, — холодно закончил Макото и стремительно вышел из комнаты, не удосужившись даже собрать свои раскиданные вещи.       Рэйко осталась одна. Она не понимала, чем вдруг вызвала эту злость, но слишком устала, чтобы размышлять об этом. Поэтому, когда спустя некоторое время пришла прислуга и проводила ее в другую комнату с горячей ванной и мягкой постелью, Ёши предпочла списать все на очевидную психическую нестабильность своего бывшего куратора.       А с Судзуки она все-таки сочтется.