***
- Госпожа Ёшивара! – высокий и настойчивый голос прокатился под сводами холла. Рэйко обернулась, замедлившись. Вместе с ней остановился и Ханамия – американка держала его под руку. Новенький администратор, что давеча пытался перед выходом вручить жительнице комплекса почту, вновь вырос на ее пути. Только в этот раз в его лице горела решимость исполнить свой долг. – Госпожа Ёшивара, пожалуйста, заберите Вашу корреспонденцию. Молодой мужчина пружинистым шагом направился к застывшей от растерянности брюнетке, протягивая ей увесистый и обмотанный полупрозрачной пленкой конверт, как вдруг будто бы натолкнулся на невидимую стену: изменившись в лице, служащий нервно поклонился. Только сейчас он заметил Ханамию рядом с ней. -Г-господин Ханамия… Рад приветствовать Вас! – более подобострастного поклона Рэйко еще не видела. Макото сдержанно кивнул с выражением полного равнодушия на лице, принимая приветствие. Переведя взгляд на свою спутницу, он усмехнулся и поднес к губам ее запястье, а затем у всех на глазах демонстративно отпечатал на внутренней стороне поцелуй. Ёшивара отвела глаза, закусывая губу. Щеки мгновенно вспыхнули, стоило японцу коснуться ее так по-собственнически, но вместе с тем в груди сладко заныло. - Ва-ваша корреспонденция тоже готова, г-господин Ханамия. – служащий, очевидно, не понимал намеков, хоть и был краснее помидора. Он старательно пялился себе под ноги и беспрерывно кланялся. Метнувшись за стойку, уже через секунду парень стоял с двумя кипами бумаг. - Какое рвение. – насмешливо прошептал Макото на ухо Ёшиваре, ничуть не пытаясь скрыть это от обсуждаемого работника. – Надоедливый мусор. Девушка издала тихий смешок. Настойчивость работника и правда была нелепой. Внезапно острое чувство ворвалось в ее сознание и обрушилось, подобно волне. Курьер. Конверт. Судзуки… Время застыло. Кусочки пазла сложились в единую картину. -Макото… - в груди все оборвалось, но слова продолжали без запинки вылетать через рот. - Макото, давай пойдем наверх? Я устала. – Рэйко сделала шаг вперед, потянув за собой мужчину, но администратор снова напомнил о себе. – Я ничего не заказывала! – вызверилась американка, не выдержав. Девушка снова попыталась потащить своего спутника к лифту, но японец остался на месте. - Что с тобой, Ёшивара? – Ханамия казался удивленным. – Проще будет забрать, он не отвяжется… - Нет! – в интонации на мгновение просочилась паника, и тут же ледяной спазм сжал горло: «Он не должен узнать. Веди себя спокойно». Ёшивара сделала вид, что закашлялась, и уже более сдержанно повторила: - Пойдем наверх. Пожалуйста. Ханамия неопределенно хмыкнул, пристально разглядывая ее, но Рэйко изо всех сил притворилась, что все в порядке. Только вот пальцы, вцепившиеся в ткань пиджака паука, заметно тряслись. «Он ни за что не поверит мне. Не поверит» - пульсировало в голове. Она закусила губу, чувствуя, как по виску катится капля пота. Макото сделал шаг к растерянному сотруднику. Ёши вздрогнула и машинально дернула его, пытаясь остановить. Мужчина раздраженно цокнул. - Да что не так, Рэйко? – недовольство паука смешалось с обеспокоенностью. – Выглядишь, будто вот-вот в обморок грохнешься. - Просто… меня тошнит. – американка вывалила первое, что пришло в голову. – Перепила, наверное. Или укачало. Не знаю, но лучше бы пойти к себе. Макото, пожалуйста… Терпение паука лопнуло. Закатив глаза, он решительно прервал спор и буквально вырвал каталог из рук служащего, заодно прихватив и свою корреспонденцию. Мир превратился в замедленную съемку: Рэйко не успела и пикнуть, как конверты оказались в руках Ханамии и он обернулся к ней, металлическим голос чеканя: - Теперь. Можем. Идти. Ёши уставилась на стопку корреспонденции в его руках: «Не может быть… Не может!». - Нет… Я не… Послушай… - она никак не могла сосредоточиться на словах говорящего что-то Макото, лишь хватала ртом воздух. Голова кружилась, все плыло. Она попыталась дотянуться до адресованного ей каталога, но брюнет перехватил ее руку. - Ледяная. – он сжал ладонь девушки, как если бы хотел согреть. - Ты разозлилась? – японец посмотрел на красочное издание в слоях целлофана. – Из-за журнала? Серьезно? Эй, Ёшивара, разве не ты выносила мне мозг, что нужно хорошо делать свою работу? Хах! Двойные стандарты и здесь. Передавать почту - его работа. Просто выбрось журнал, если он тебе не нужен. К чему устраивать сцену и тратить на это время? - Да, ты прав. Шампанское ударило в голову, вот и… – она вскинула глаза, надеясь, что паук спишет странности поведения на алкоголь. Немигающий взгляд Макото выбил дрожь. Лишь через одно долгое мгновение выражение лица мужчины смягчилось. - Шампанское. – ровным тоном, слишком ровным, чтобы различить в нем хоть что-то. Американка облизнула пересохшие губы и на подгибающихся ногах двинулась к лифту. Перед глазами заплясали пятна. Ее шатало, будто она и правда выпила слишком много. Хотелось убежать, спрятаться, скрыться от колкой проницательности в глубине зрачков японца, но узкий подол стеснял все движения. «Дурацкое платье!» - слезы досады и отчаяния закипели в уголках глаз, однако она никак не могла идти быстрее. Спиной она чувствовала близость догоняющего ее Макото, и от этого хотелось выть. На плечо легла горячая рука. Ханамия притянул ее к себе. - Куда собралась? Неужели сбегаешь от меня? – низкий смешок коснулся волос девушки. Рэйко сбилась с шага, едва не упав. Жар плеснул в груди, скручивая внутренности. Она резко обернулась, приоткрывая рот, но осеклась, увидев на лице японца улыбку. – Осторожнее. Неужели струсила? Из-за того, что я раньше не видел тебя пьяной? – он рассмеялся. - А еще утром была такой серьезной и смелой! Трусишка Ё-ши-ва-ра. «…пьяной?» - несколько секунд брюнетка тупо смотрела на Ханамию, пытаясь осмыслить сказанное. - Так вот как ты всё понял? – она не могла поверить в то, что услышала. – Что я струсила? - А это не так? – он приподнял ее подбородок двумя пальцами, заглядывая в глаза. – Ты ведь не забыла, что обещала мне? - Обещала? - Честность, Рэйко. – Ханамия покачал головой. Вызвав лифт, он засунул руки в карманы брюк и перевел взгляд на табло. – Ты обещала мне честность. Горло сдавило. Ёши опустила голову, стараясь скрыть от собеседника эмоции. Пальцы сжались на бархатной ткани, в памяти крутились воспоминания сегодняшнего дня. «Честность? Он говорит о Судзуки или… Нет, он же еще не смотрел каталог. А там вообще есть что-нибудь? Вдруг я зря паникую? Вот черт! – американка покосилась на стопку бумаг, прижатых к боку мужчины. – Еще можно его забрать, нужен лишь предлог…» - Думаю, мне стоит вернуться домой. – демонстративно помассировав виски, Рэйко зашла в кабину вслед за Ханамией. Дождавшись, когда войдут все пассажиры, она нажала кнопку своего этажа. - У меня есть хорошее обезболивающее и антипохмельное. К тому же, ты будешь долго возиться с платьем в одиночку. – последние слова брюнет прошептал ей на ухо. – Почему ты так хочешь сбежать? Ты так сильно боишься? Спину девушки обдало холодом. Она повернулась к Макото лицом. - Я не сбегаю. Мне правда… Мужчина мягко, но твердо запечатал ее рот ладонью. Если бы не нежность, сквозившая в усмешке, такие действия можно было бы расценить, как грубость. - Позволь мне позаботиться о тебе. Обещаю, что этим вечером все же придержу вопросы. – бархатные нотки в голосе соблазняли. Мужские пальцы переместились на щеку и подбородок, поглаживая и лаская. - Вопросы? – рот Рэйко округлился, когда до нее дошло. Ханамия издал смешок и отстранился, прижимаясь спиной к стене. - Смотрю, от алкоголя ты реально тупеешь, Ёшивара. Забыла об утренней сделке? Я отвечал на твои расспросы, и ты обещала сделать то же самое. – изогнув бровь в выражении неодобрения, брюнет покачал головой. Рэйко судорожно вздохнула и изобразила возмущение, чуть вздернув подбородок. Сердце в груди забилось вразнобой, словно щепка, попавшая в шторм, но она заставила свой голос звучать подобающе ситуации: - Я просто не поняла тебя. Слишком много загадок, можно было и проще сказать. - Значит, ты забыла о нашем утреннем разговоре? – по тону Макото невозможно было понять, о чем он думает. Лишь взгляд под прикрытыми веками немного потяжелел. Девушка пожала плечами, состроив виноватое, но милое личико, и зажмурилась, обмахиваясь ладонью. Ей на самом деле стало дурно. «Вопросы… Он имел ввиду сегодняшний разговор! А ты, дура, чуть не выдала себя!» - мысли заметались подобно рою растревоженных пчел. Ёши прикусила губу, пытаясь понять, как лучше всего себя повести – все же настоять на уходе домой и забрать с собой журнал, или поддаться на уговоры Ханамии? Но не будет ли странным, если она попросит корреспонденцию, которую отчаянно не хотела забирать? Пожалуй, стоит все же пойти к пауку и постараться незаметно просмотреть каталог … А Макото отправить, например, в душ… За напряженными размышлениями американка не заметила, как проехала свой этаж. Стоящий непозволительно близко Ханамия не сводил с нее странного взгляда, стиснув челюсти, но и это ускользнуло от девушки. Протянув руку, мужчина невесомо провел по щеке задумавшейся собеседницы, привлекая ее внимание. Рэйко вскинула глаза, машинально посылая улыбку японцу, и он ответил тем же, так и не отведя взгляда. В глубине серо-зеленых глазах стоял невысказанный вопрос, но вопреки своему опыту, Ёшивара на этот раз не могла ничего прочесть. Или не хотела. Поэтому просто уставилась в спины других пассажиров, гадая, как же лучше поступить с каталогом. Если бы вместо этого она взглянула вниз, то успела бы увидеть, как пальцы Макото сжались в кулак, а затем он медленно, будто через силу, разжал их и спрятал свободную руку в карман брюк. Мелодичный сигнал обозначил номер следующего этажа и движение кабины остановилось. Стоящие впереди люди поспешно покинули помещение, и американка с запозданием поняла, что они с Макото своими нежностями смутили их. Она увеличила дистанцию, но Ханамия вновь придвинулся ближе. - Чем сильней ты хочешь от меня скрыться, тем сильней я хочу тебя схватить. – шепот защекотал шею. Ёши вздрогнула и метнула в паука взгляд через плечо. Со стороны этот жест казался вызванным неловкостью и смущением, но на самом деле слова Макото испугали Рэйко. Ведь это было правдой. Всегда. Двери бесшумно закрылись и лифт снова двинулся, унося своих пассажиров вверх.***
У самой двери квартиры Ханамия придержал ее за локоть, не давая войти первой. - Ты должна закрыть глаза. – его низкий, сосредоточенный голос выбил дрожь вдоль позвонков. – Тебя ждет сюрприз. На этих словах ноги девушки подогнулись, и ее охватила паника. В мозгах яркой звездой вспыхнуло практически непреодолимое желание бежать куда подальше. Она бессознательно повернулась, чтобы ринуться прочь, но уткнулась в Макото. - Рэйко? – японец вскинул брови, разглядывая ее с высоты своего роста. Взгляд американки зацепился за платинового паука на его галстуке, и какое-то время она пялилась на него, пытаясь выдать хоть что-то связное, но Ханамия истолковал ее потуги по-своему: с раздраженным вздохом всучив ей свою ношу, он в мгновение ока подхватил Ёшивару на руки, а затем умудрился ловко открыть дверь и протиснуться в коридор. Рэйко очутилась в логове паука. Не отдавая себе отчета в том, что делает, девушка изо всех сил вцепилась в бумаги, покрываясь холодным потом. Острый взгляд Ханамии отметил этот жест, впившись следом в стремительно бледнеющее лицо американки. Сделав два шага, японец осторожно опустил девушку на пол. Она покачнулась, словно была не в силах стоять на ногах, и мужчина тут же подхватил ее, с тревогой глядя сверху вниз: - Знаешь, сюрприз подождет. Тебе нужно в больницу. Бледные губы шевельнулись, и брюнет склонился ниже, пытаясь расслышать. Рэйко повторила: - Не надо… Воды… Дай воды. - Сейчас. – за руку, словно ребенка, Макото провел ее в зал и усадил на диван. Прежде чем уйти на кухню, он помог расстегнуть платье и проверил температуру, потрогав лоб. Видеть его заботу было почти невыносимо, но сейчас у Ёши не было сил сопротивляться. Оставшись в одиночестве, она смогла, наконец, перевести дух, и только тогда заметила «сюрприз», о котором говорил Ханамия: по всей комнате были расставлены незажженные свечи и разбросаны лепестки роз, а прямо перед панорамным окном стоял накрытый на двоих стол с изысканной и романтичной сервировкой. Не сумев подавить полный разочарования стон, американка обессиленно обмякла на диване. Какая же она идиотка! Ханамия просто приготовил романтический ужин, который и был его подарком! И она так бездарно все испортила! Слезы горечи и обиды потекли по ее щекам. Эту-то сцену и застал вернувшийся со стаканом воды хозяин квартиры. - Я все испортила. – всхлипнув, озвучила свои мысли Ёши, дрожащей рукой принимая стакан. Макото издал неопределенный звук, - то ли смешок, то ли фырканье, - и присел рядом с ней на краешек дивана. Освободив из обувного плена изящные ступни, он принялся интенсивно растирать ноги Рэйко, массируя каждый сантиметр. Он делал это так умело, проходясь по напряженным мышцам, что брюнетка не выдержала и снова застонала – на этот раз с наслаждением. Глядя на то, как постепенно на кожу американки возвращается естественный цвет, мужчина удовлетворенно хмыкнул. - И часто у тебя так бывает? Рэйко покачала головой и поставила опустевший стакан на подлокотник дивана. Уверенные действия бывшего спортсмена возвращали нормальный кровоток, вместе с тем восстанавливая и душевное равновесие. В каждом нажатии пальцев Ханамии чувствовались опыт и знание анатомии. - Перенервничала сегодня, вот и… - она неопределенно пожала плечами. – Прости. Мне жаль, что я испортила твой сюрприз. - Это ерунда. – равнодушно бросил Макото, переключаясь на разогрев других частей тела. Принявшись за нежные кисти рук, он ненароком спихнул подушки и почту на пол, отчего лепестки, лежащие прямо у их ног, подлетели вверх. - Где ты научился делать массаж? – полюбопытствовала американка, после манипуляций мужчины чувствуя себя значительно лучше. Ханамия наклонил голову, припоминая, и запечатлел на тыльной стороне кисти девушки поцелуй. - Еще в школе, в баскетбольном кружке. Нужно было быстро приводить игроков в форму, и повышать их показатели – вот и научился. Ничего особенного. Рэйко прикусила губу и опустила голову. От горячих сильных поглаживаний и пощипываний появлялись приятные мурашки. Даже не верилось, что Макото умеет причинять людям не только боль. Впрочем, кому, как не ей, знать, какое наслаждение порой способен подарить Ханамия Макото? От этих мыслей щеки американки залил густой румянец. - Спасибо. – едва слышно пробормотала она. Макото не ответил, то ли проигнорировав, то ли и правда не услышав. Так как хозяин квартиры был занят массажем, Ёшивара украдкой оглянулась, более внимательно разглядывая упущенный сюрприз. Теперь она смогла заметить большой букет, стоящий в элегантной вазе на столе, предназначавшийся, очевидно, ей, и разбросанные по комнате белые свечи разных размеров в стеклянных подсвечниках. На первый взгляд, расположение казалось хаотичным, но потом девушка уловила определенную гармонию их композиции: свечи стояли по три, в соответствующих размерам подсвечникам, при этом некоторые были украшены белыми цветами, некоторые зелеными ветвями, а какие-то стояли прямо в горлышках позолоченных винных бутылок, также овитых разными растениями. «Неужели… он сам это сделал?» - в голове пришедшей в себя гостьи никак не могло уложиться, что Ханамия был способен на романтику. На сердце мигом стало тяжело. Рэйко перевела взгляд на разминающего ее конечности мужчину, у которого был такой серьезный вид, будто он спасал чью-то жизнь, и внезапно выдохнула: - Я должна тебе… кое-что сказать. Макото замер, но головы не поднял. - Я… - она не знала, как продолжить, какие слова подобрать. До одури хотелось вывалить на него правду, но еще больше хотелось, чтобы он вечно держал ее за руку так нежно. – Знаешь, я ведь… очень злилась на тебя тогда. Ханамия медленно поднял на нее глаза. Если бы не тень, на секунду мелькнувшая на дне его зрачков, можно было бы легко поверить в его спокойствие, но Ёши вздрогнула и сжалась, мигом растеряв весь настрой. - Забудь. Я просто хотела сказать, что больше… больше не злюсь на тебя. - Не злишься? – насмешливая нотка все же просочилась, хоть Макото изо всех сил и пытался удержать на лице маску спокойствия и дружелюбия. – И что тогда? Внутри все сжалось. Рэйко распознала его притворство и тут же ударила на опережение, разворачивая острие допроса к мужчине. - Сегодня ты сказал, что твое сердце у меня. Что это значит? На мгновение Ханамия растерялся, но быстро взял себя в руки, и ухмылка зазмеилась в уголках его губ. - А какие есть предположения? - Ну, я могла бы подумать, что ты имел ввиду влюбленность. - брюнетка изо всех сил старалась выглядеть непринужденно, так, будто бы ее не заботили его слова. Макото покачал головой, поджав губы. Вместо какого-бы то ни было ответа он развязал и стянул свой галстук, а затем скрутил его в небрежный ком и швырнул на пол. Следом отправился и пиджак, издав глухой звук от столкновения покоящегося во внутреннем кармане телефона и пола, прикрытого ворсистым ковром. Оставшись в рубашке и брюках, он расстегнул верхние пуговицы и взъерошил волосы. И лишь после этого соизволил ответить, глядя куда-то сквозь панорамное окно: - Ты так бежала от вопросов, но решила все же поиграть в них? Разве сейчас не моя очередь? - Почему ты просто не можешь ответить?! Рэйко была на самом деле возмущена. Она не купится на игру в слова; не купится, даже если хочет купиться! - А ты? Почему ты не можешь ответить? – закинув руку на спинку дивана, парировал Ханамия как ни в чем не бывало и посмотрел на нее взглядом своих холодных, будто ледяные озера, глаз. Любой намек на улыбку и благодушие исчез из его черт. Макото словно вернулся к себе старому, но полностью лишенному желания ее задеть. Девушка прикусила губу и отвернулась. Как он может ее спрашивать об этом? Разве не очевидно?! - Мне страшно доверять тебе. – она сказала правду вслух и воздух вокруг будто потяжелел. Ёши могла поклясться, что от Ханамии повеяло черной энергией, но боялась увидеть это воочию, поэтому застыла подобно статуе. «Пожалуйста, не злись!» - хотелось крикнуть ей, но язык отказывался повиноваться. - Доверие… - даже не глядя на него, Рэйко знала, что Макото скривился. Горечь и злость явственно прозвучали в его речи, и мужчина покачал головой. Каждое его движение, каждое слово неподъемным камнем падало между ними, будто наяву воздвигая старую стену. – А ты любишь поболтать о доверии, как я погляжу. – и, если раньше его слова смягчала улыбка, теперь же от нее не осталось и следа. Как между ними все так быстро переменилось? Будто ставя точку в их разговоре, в полнящейся напряжением комнате взорвалась мелодия звонка. Рэйко дернулась и сжалась еще сильнее, поджав под себя ноги, насколько позволяло платье. Макото же медленно, будто в трансе, склонился и поднял свой пиджак. Ногти впились в бархатную ткань, но девушка не пошевелилась, наблюдая, как еще совсем недавно полный нежности любовник поднимается на ноги и безразлично пролистывает что-то на экране телефона, не удостаивая ее и взглядом. - Что-то… случилось? – на этот вопрос ушли последние крохи смелости. - Я должен перезвонить. – сухой, как осенняя листва, ответ. Перекинув пиджак через плечо, Ханамия наклонился и сгреб в охапку бумаги, валяющиеся на полу. По-прежнему не глядя на скорчившуюся в углу дивана гостью, он задержался на секунду, чтобы бросить равнодушное: – Можешь воспользоваться ванной, там была какая-то одежда. – и вышел, оставляя ее в одиночестве среди так никем и не зажженных свеч.***
Он не возвращался слишком долго. Рэйко почти под корень сгрызла ноготь на большом пальце, вышагивая по ванной комнате взад и вперед, но из спальни, куда ушел Ханамия, не было слышно ни звука. Она уже тысячу раз прокляла себя за тупость: что устроила сцену внизу вместо того, чтобы просто забрать чертов каталог и не привлекать внимание, что не догадалась соблазнить Макото с порога и сразу переключить его внимание, что вообще спорила с ним, а не ластилась… Но сколько бы она не сожалела, изменить уже ничего было нельзя. Когда Ёшивара сообразила, что, уходя, Макото прихватил и ее корреспонденцию, она чудом сдержалась, чтобы не ломануться за ним и не вырвать всё из чужих рук. Останавливало лишь одно – был риск тем самым спровоцировать Ханамию, и тогда он сам бы увидел то, чего она опасалась. К тому же, все еще существовала вероятность ее ошибки, но как она будет выкручиваться после того, как набросится на Ханамию из-за пустяка? Она остановилась у раковины и оперлась на нее руками, уставившись в зеркало. «Нужно было просто ему признаться. Возможно, рано или поздно он бы простил меня». Лихорадочно блестящие глаза отражали свет люминесцентных ламп. Искусанные губы ярко выделялись на бледном лице, и глядя на свое отражение, сама Рэйко понимала – она не выглядит, как человек с чистой совестью. Стоит только Ханамии увидеть ее – и он тут же, в лучшем случае, заподозрит неладное. - Черт! – она шлепнула ладонью по белой керамике и села на корточки, закрывая лицо. Что теперь делать? Сидеть тут, пока Ханамия сам не придет за ней? Тихонько выскользнуть из квартиры и убежать домой? «А вообще… вообще, с чего я взяла, что произошло что-то страшное? – Ёши медленно отняла руки от лица. – Он же сказал, что Судзуки пострадала немного, так, может, я себя накрутила? Я ведь не знаю точно, что с ней случилось, может, она вообще просто подвернула ногу, или там, например, получила пару синяков… Может, мне и правда пришла какая-то рассылка рекламы, на которую я подписалась и забыла, и это вообще с ней не связано?» Но, хоть Рэйко и пыталась себя уговорить, она нутром чуяла – все так, как она и боится. Слишком много совпадений, слишком все сходится. Опустившись прямо на кафель, американка обхватила колени и уперлась в них лбом. «Да, я когда-то хотела найти слабое место Ханамии и отомстить, но, черт… - она сжала кулаки. – Правильно люди говорят… Бойся своих желаний - они исполняются. Лучше бы это желание никогда не исполнилось!» Чем дольше она сидела, тем сильнее пол холодил полуобнаженные ягодицы, совсем неприкрытые тонким кружевом белья. Пожалуй, вместо того чтобы казнить себя и сожалеть, ей стоит начинать репетировать извинительную речь и мольбы. Окинув задумчивым взором помещение, Рэйко увидела на сушилке рубашку. Наверное, именно ее имел ввиду Ханамия, когда говорил, что тут есть одежда, так как кроме сваленного в кучу дизайнерского платья и этой рубашки, в ванной больше ничего не было. Стоило ей выпрямиться, как ноги закололо – она успела отсидеть их, предаваясь своим скорбным размышлениям. Встряхнув конечностями пару раз, Ёшивара, морщась от неприятных ощущений, стянула рубашку и накинула на себя – исповедоваться обнаженной было выше ее сил. Решив оставить ее расстегнутой, – в сочетании с кружевным бельем, чулками с подвязками и сияющей на шее подвеской, так много значащей для Макото, был шанс провернуть трюк с соблазнением, - американка распустила и взбила волосы, придавая себе максимально привлекательный вид. Предчувствие приближающей катастрофы сворачивало внутренности узлом. Окончив прихорашиваться, девушка тихонько отворила дверь. В квартире стояла тишина. Освещение широким потоком лилось из гостиной, которую она оставила, охватывая почти весь коридор, кроме дальней стены, на которой танцевала лишь узенькая полоска света. Там находилась спальня Ханамии. «Пожалуйста, пожалуйста… Пусть он ничего не узнает!» - скрестив пальцы, американка зажмурилась и от всей души помолилась всем божествам, что знала. Крадясь бесшумно, будто кошка, она двинулась вперед, вслушиваясь в малейшие шорохи. Из спальни Макото не доносилось ничего - ни скрипа, ни вздоха. К Рэйко закралась мысль, что, вполне возможно, сам хозяин квартиры… уснул? Сжав ткань рубашки, она остановилась у входа в гостиную – в ней ничего не изменилось с момента ее ухода: подушки также валялись на полу рядом с туфлями, стакан стоял на подлокотнике, а убранство стола оставалось нетронутым. Повернув голову вправо, девушка увидела входную дверь и на мгновение ее решимость дрогнула – вот он, выход, просто проберись к нему… Даже клатч аккуратно лежит на тумбочке, никто и не заметит твоего ухода… Но брюнетка лишь прикусила губу и прошла дальше. Всего каких-то пару часов назад она поклялась себе, что больше не откажется от Макото, и должна хотя бы попытаться все решить. Знает он, или не знает – неважно; Ёши упадет ему в ноги и будет молить о прощении. Даже если она ошиблась, и он до сих пор не раскрыл никакую ее причастность ни к слежке, ни к «заказу», даже если проблемы хреновой Судзуки не связаны с самой Рэйко – она просто должна все рассказать Макото и облегчить свою совесть. И после будь, что будет. Створка матовой раздвижной двери в спальню была приоткрыта – через нее и падал тусклый свет на противоположную стену. Вопреки принятому решению, чем ближе подходила Ёшивара, тем сильнее дрожали ее руки и билось сердце. - Ма… Макото, ты здесь? – как можно более беззаботным голосом протянула она и раздвинула двери полностью. Тяжелый взгляд исподлобья, на который Рэйко напоролась, мгновенно остудил похлеще любого ледяного потока. Ханамия без единого движения сидел на нетронутой кровати, опершись локтями о колени и склонив подбородок к сцепленным в замок рукам. - Явилась, наконец. Хриплый голос разрезал воздух подобно карканью ворона. Кровь заледенела в жилах Ёши, и она пошатнулась, схватившись за косяк. - Ты. – яд и ненависть в голосе мужчины сотней раскаленных иголок впились в американку, и внутри Рэйко все застыло от ужаса. Цепляясь ослабшими пальцами за дверное стекло, она сползла вдоль стены. Жгучий взгляд сверкающих, как у бешеного пса, глаз пригвоздил ее к полу. – Это была ты. И Макото рассмеялся незнакомым, пугающим смехом. Свет ночника бил ему в спину, наполовину скрывая лицо и удлиняя тень, что почти касалась колен Рэйко. Возле ног мужчины валялся с десяток мелких картинок, и стоило американке разглядеть одну – ее затрясло, как в лихорадке. Фотографии. Везде на полу валялись фотографии избитой блондинки в луже собственной крови. У Рэйко зазвенело в ушах. - Я не… Макото, послушай… - Хорошо же ты подгадала время. – его механический, безэмоциональный голов ввинчивался прямо в мозг. - Я расслабился, поверил, что между нами что-то есть; что все привело, в конце концов, к тому, чего я хотел... Хорошо повеселилась? Чувствуешь себя отомщенной? Смешно было, когда я, как идиот, трепался о любви? - Нет! – Рэйко в молящем жесте вскинула руку и попыталась подняться. – Все не так!.. - А с подарком пришла ко мне тоже специально? Чтобы отвести подозрения? Сделать вид, что я тебе не безразличен, а потом всадить нож в спину?.. Умно, умно. – даже полумрак комнаты не смог скрыть, как потемнело лицо брюнета. – Поздравляю, ученица превзошла своего учителя! Действительно – рыбак рыбака видит издалека... Блядь, я должен был догадаться раньше! Все не мог понять, чего ты задергалась в машине, когда имя Судзуки услышала. Ни на секунду не заподозрил, хотя, конечно же, у тебя был мотив. Сето был прав. Вопреки тому, что голос Ханамии звучал холодно, Рэйко чувствовала за ним рвущуюся наружу ярость, и ярость безжалостную, как удар хлыста. Она больше не могла сдержать слез отчаяния, но Макото было плевать. Он молча наблюдал за ней, и какое-то время его лицо оставалось застывшим; затем он усмехнулся, опуская голову, и от этого звука девушку затрясло. - Ты… ты обещал больше не делать мне больно… - прошептала Ёшивара, всхлипывая и все еще цепляясь за призрачную надежду. – А сейчас ты… - Заткнись! - он вскинулся и рот его исказился в судорожной гримасе. Вцепившись в край кровати, словно это было последнее, что его удерживает, Ханамия прорычал: - Пошла отсюда, сука! Пошла, блядь, лживая ты тварь! Или клянусь, я сломаю твою шею! Жар плеснул Рэйко в голову, в то время как спину продрало морозом. Она попятилась, не сводя с японца глаз, и опрометью бросилась вон из комнаты. Тут же раздался грохот удара в месте, где она стояла. Вслед донеслось: - Лживая сука! – и в стену коридора, где она была мгновение назад, что-то врезалось. Послышался тонкий звон осыпающегося стекла – Ханамия швырнул телефон. – Чтоб ты сдохла, тварь! Рэйко выскочила из квартиры, захлебываясь слезами.***
Она не помнила, как добралась до дома, сколько стояла под дверью. Все плыло, как в тумане. Пришла в себя от того, что ее трясла за плечо соседка. Оттолкнув женщину и еле как убедив, что все в порядке, Рэйко перевела взгляд на вцепившиеся мертвой хваткой во что-то руки – оказывается, выбегая, она машинально схватила клатч. Если бы после пережитого мозг настолько не отупел, она бы, вероятно, рассмеялась. С трудом нашарив ключ, американка кое-как отворила замок и мигом влетела внутрь – стоило оказаться в безопасности, как ее стало безбожно рвать. Едва успев упасть возле унитаза, Ёши содрогнулась от спазмов, исторгая из себя все, что было съедено за день. Ее полоскало минут двадцать, выворачивая наизнанку и пронзая виски болью. Голова кружилась, но она нашла в себе силы кое-как умыться и упасть на кровать. Внутри была пустота - не осталось ни еды, ни мыслей, ни слез. Рэйко закрыла глаза и провалилась в блаженное забытье.