Теплый и мягкий

Отец был прав. Отец всегда был прав, но… Бран не помнил прошлой зимы. Он просто не застал ее. Не представлял, каково это – когда дуют холодные ветра, когда падает снег, когда деревья стоят без листьев. Он видел рисунки, и не раз – но разве это на правду похоже? Рисуют же страшных чудищ в книгах, рисуют же девчонки на земле. Эти рисунки вовсе не являются истиной. Глупо им доверять. Теперь зима была близко. Стало холоднее, стало темнее, стало чуть сырее – или дело было в том, что Бран и Ходор с Ошей и Риконом шли на север? Джон теперь был на Стене, и Бран не представлял, каково ему. Он всегда хотел попасть на Стену; что же, теперь его мечта понемногу сбывалась. Жойен сказал, что нужно идти на север, что за стеной его ждет Ворон. А Жойену Бран верил. Иначе увидел бы он Жойена в своих снах до того, как впервые в жизни встретил? Жойен был чуть другим. Бран в этом не сомневался, и дело было вовсе не в возрасте, цвете волос и одежде; Жойен был другим… По-другому. Бран чувствовал это, но не мог объяснить. Сам Жойен как-то обмолвился, что он не так важен, как Бран; ну, Бран не думал об этом. Его вовсе не пугало то, что Жойен был другим, но маленький Старк как-то и не задумывался, что Ридов и воспитывали иначе, и жили они не в Винтерфелле. И это так и не стало бы важным, если бы не имело прямое отношение к Брану. Он слышал, что на юге к мужеложству относятся с большим презрением, а вот брат короля, судя по сплетням, вовсе и не обращал на это внимания. Может, дело тут было в свободном духе северян, не скованных лишними предрассудками; да, конечно, северяне наверняка не считали пристойным что-то иное – и это иное вертелось в голове Брана, все не обретая форму с того злополучного дня, – но вот мужеложство не было страшным грехом. Это объясняло, почему Брану нравилась не только Мира. Это объясняло, почему Жойен его целовал. А то, что Жойен целовал его тайком, объясняло другое: Жойен был сыном вассала, в то время как Бран – сыном лорда, пусть и почившего. Жойен, наверное, боялся гнева Старка. Это был идеальный момент. Пусть холодно, пусть немного голодно – зато Мира ушла на охоту, Бран… Бран покинул их всех ненадолго, а с Ходора что взять? Прекрасно. Жойен, наверное, просто решил воспользоваться моментом. А Бран-Лето стоял за заснеженным кустом, переминаясь с лапы на лапу, и морозно дышал. Старался не двигаться; не получалось, ведь нельзя, нельзя было просто… Смотреть, что делает с его телом Жойен. Ничего страшного, в общем-то, но… Бран чувствовал тоску на сердце. Под лапой хрустнула ветка, спрятанная глубоко под снегом, и лютоволк вздрогнул, задевая кончиком носа куст. С него посыпался снег; не полностью, но хрустнула еще пара веток, и Жойен вздрогнул, оглядываясь. Сначала он ничего не заметил, и Бран решил замереть; но, как назло, в жесткую подушечку лапы впился тонкий сук, и он снова дернулся. И, когда такие странные глаза Жойена замерли, видя лютоволка, Бран медленно вышел из-за куста, мягко по снегу ступая. Лютоволки были сильными, величественными созданиями, так что испуг, промелькнувший на лице Жойена, был так прост и понятен. Он глянул на тело Брана, на Лето – и, ни слова не сказав, замер, стараясь не будоражить животный ум понапрасну. Бран моргнул, открыл глаза – Жойен отпрянул тут же, как исчезла бель с глаз Старка. – Стой, – пробормотал Бран, протягивая к Риду руку, – Жойен, стой! Тот быстро отходил все дальше от костра, пятясь отчего-то, и тогда Бран, как никогда сильно ощутив тяжесть своих же ног, снова стал Лето – догнал Жойена в миг. Чуть оскалившись, толкнул широкой грудью Жойена обратно; тот чуть дрожащей рукой стряхнул снег с плеча, но не двинулся. – Вернись, Жойен! – произнес Бран вновь, сменив тело, и приподнялся на руках. Голос его был громок и, вполне возможно, чуть страшен. По крайней мере, Рид решил не отступать больше, но медленно подошел к костру только тогда, когда Бран пробормотал: – Прошу. Он остановился неподалеку; Бран недовольно глянул на него. – Почему ты стоишь там? Я не могу достать до тебя. – Разве здесь мне не безопасней? – ответил Жойен. Сзади него закашлял лютоволк, и он все-таки, чуть побледнев, подошел ближе. Он видел непонимание в глазах Брана. Видел интерес; видел даже облегчение, но совсем не видел гнева. Быть может, именно поэтому он сел рядом с Браном – все-таки немного поодаль, но сел, и внимательно посмотрел на своего маленького лорда. – Почему? – спросил Бран. – Просто… Почему? – Ты не злишься? – немного удивленно проигнорировал его вопрос Жойен. – Ты не испуган? – Нет и нет, – повел плечами Бран. – Я просто не понимаю. Почему? – А это нужно объяснять? Бран склонил голову. Конечно, тут все было предельно просто, прямо как в тех книжках Сансы, на которые Бран с Арьей смотрели разве что снисходительно. Можно было многое сказать теперь; но то, что изначально кажется простым, становится сложным в один миг, и потому Бран только сказал: – Это бесчестно, ты так не думаешь? Жойен вздохнул. – Это же не я, верно? Несколько лицемерно, – ухмыльнулся Старк слабо. – И как же оно? Он снова повернулся к Жойену, пытаясь своим взглядом поймать его; в какой-то момент получилось, но Жойен моргнул – и наваждение спало. – Я холодный, наверное. Бесчувственный. – Вовсе нет, – ответил ему Рид. Коротко, ясно, понятно; но Бран хотел услышать иное. Вздохнул. – Теплый и мягкий. Жойен поднял взгляд, до того так старательно отводимый, на Брана, и всмотрелся внимательно в его лицо. Бран был вовсе не таким, каким Жойен боялся его увидеть. На одной его щеке плясали отсветы костра; другая же была чуть темнее, но все-таки не потянутой в широкой ухмылке или злой улыбке, а глаза Брана блестели. Они не были белыми, но искры в них только добавляли им красоты, и Жойен сглотнул, сильнее пальцами сжимая штанину. Бран не был писаным красавцем, но он был прекрасен. Хотя бы для Жойена. Бран не изменился в лице, услышав его слова. Просто вздохнул вновь – и пробормотал: – Давно ты?.. – Нет, – покачал головой Жойен. Бран вновь повел плечами, чуть удобнее усаживаясь, и протянул одну руку в Жойену, на бок заваливаясь. Взял за руку; сжал горячими пальцами ледяные Жойена. – Пока я еще здесь, поцелуй меня снова. – Нет, – с тихим горьким смешком мотнул головой Жойен. – Жойен, – чуть понизился голос Брана. – Я – твой лорд, Старк. У тебя нет выбора. Он попытался казаться строгим и суровым, и Жойен подсел чуть поближе. – Выбор есть всегда, – не согласился Рид. Почувствовал, как потеплела его ладонь, что держал в своей Бран, но тот этой же рукой вцепился в ворот Жойена, отпуская его руку. Не сказал ничего, просто потянулся вперед, как только мог, и Жойену пришлось его подхватить, иначе Бран бы упал. Старк же решил воспользоваться моментом, видимо, и обнял Жойена крепко, лбом ко лбу Рида приникая, а грудью к груди. – Ты такой упрямый, Бран, – выдохнул Жойен ему в губы, прикрывая глаза, и поцеловал его – нежно, осторожно, но долго, чтобы не позволить вырваться. Если уж это был их единственный такой поцелуй, уступать Жойен не собирался. А Бран только задышал сильнее, громче, и рука его соскользнула с плеча Жойена на миг, тут же, правда, на него возвращаясь. Он был беспокоен и целоваться не умел – что же, Жойен тоже, по сути. Но он боялся, что этот поцелуй – все, что у него будет когда-либо, а потому просто не смел Брана отпустить. Когда же все-таки заставил себя оторваться, Бран чуть дрожащими пальцами коснулся уголка губ Жойена. Взгляд его неловко забегал, но Старк на то и был Старком, что смог заставить себя заглянуть в глаза Жойену. И, совсем не улыбаясь, произнести: – Я не буду против, если ты будешь целовать меня почаще. Но, – тут же уточнил он, – только когда я здесь. Весь. И телом, и разумом. А Жойен осторожно положил его на мягкую шкуру, рядом садясь, и накрыл уже теплой ладонью лоб Брана, глаза которого вновь закатились.