Твой запах

- Да чтоб тебя черти пожрали! – заголосил я охрипшим от возмущения голосом, сверля ненавидящим взглядом мужчину, чьи наглые руки охотно щупали моё тело, и чья увесистая тушка придавливала моё щуплое тельце к покрытой росинками траве. - А по-моему, тебе очень даже нравится, - с неискоренимой уверенностью заявил рыжеволосый наглец, дёрнув на себя застёжку моего плаща, отчего та довольно легко оторвалась от ткани и осталась в чужой ладони, но вскоре неизбежно была отброшена в кусты. - Если ты, Реджиналь, сейчас же не уберёшь свои грязные лапы от меня – я превращу тебя в таракана, - едва сдерживая ярость, пригрозил я, мысленно приготовив заученное наизусть, как молитву, заклинание обращения. Мужчина остался непреклонен. Всё такой же надменный и самоуверенный, Ред склонялся надо мной, опаляя своим ровным и горячим дыханием мою кожу, а руками проворно расправляясь с оставшейся на мне одеждой. Это был не первый случай, когда мне светила перспектива оказаться под собственным близким другом и, ко всему прочему, под собственным, пусть и сводным, но всё же братом. Это рыжее существо с горящими в царящей предрассветной полутьме глазами цвета свежей весенней зелени до безумия любило домогаться до меня. У него, словно бы стоял только на меня и ни на кого больше. Я никогда не видел его возле девушек, никогда не заставал его даже за мастурбацией. Поэтому эта сущность с вечным недотрахом влеклась ко мне, как мотылёк на яркий свет. Каким-то чудом не ткнувшись носом в землю, когда меня наглым образом перевернули на четвереньки, начинаю загнанно рычать и скалиться. Все мышцы на весьма стройном теле напрягаются, касания горячих рук брата заставляют непреднамеренно вздрагивать. - Слушай, тебе так сложно найти себе какую-нибудь милую дамочку? Или парня? Чёрт… Ред! Да чтоб тебя гусеницы покусали… - застонал я, неестественно прогнувшись от внезапного ощущения сильной ладони на собственном совсем невозбуждённом члене. Он с силой сжал мою плоть, навалившись на меня сзади. Его колом стоящий член притирался к моим ягодицам, скользил между них, а сам рыцарь довольно порыкивал у меня над самым ушком, что раздражало вдвойне. - Сложно, - лаконично, но запоздало ответил братец, властно устроив вторую ладонь у меня на бедре и потянув на себя, отчего головка его ствола ткнулась в моё плотно сжатое отверстие. Я сразу же задрожал, невольно выпустив из кончиков пальцев огненную искру, довольно быстро растаявшую в капельках утренней росы. В голове вмиг пожаром вспыхнули только-только позабытые болезненные воспоминания о той ночи, проведённой в одной постели с ним, отчего слёзы невольно навернулись на сверкающие топазами лазурные глаза. Чувства были более чем противоречивыми. Ред почувствовал эту недвусмысленную дрожь, услышал тихий всхлип и сразу же, со свойственной ему заботливостью (что весьма странно) погладил меня по боку, коснулся губами моего виска, по которому стекала капелька пота, и прошептал вполголоса, зарывшись носом в мои тёмные волосы: - Тише, сладость моя… Щёки мои вмиг вспыхнули нежелательным румянцем, а доселе совершенно невозбуждённый член стал наливаться кровью и подавать признаки активности. Я зарычал, предпринял безуспешную попытку вырваться, но длинные пальцы рыцаря довольно ловко скользнули между моих ягодиц и толкнулись в самый анус. Я заскулил, стал упрашивать его остановиться, но тщетно. Я бросал проклятия в его адрес, я пытался наспех сотворить хоть какое-нибудь действенное заклинание, но мысли и символы в голове путались, отказываясь собираться в единую схему, поэтому мне оставалось только жалобно выть и повиливать бёдрами, что только больше возбуждало брата. Мужчина криво ухмыльнулся, устроив голову у меня на плече, и припал губами к похолодевшей шейке. Этот его неизменный жест вызывал во всём моём теле новую волну сладкой дрожи возбуждения, которое я отрицал, презирал и ненавидел. И я ненавидел себя за свою слабость перед этим монстром, который даже сейчас, найдя меня в лесу за сбором лекарственных трав, решил воспользоваться моментом нашего уединения от остального мира, ведь на людях ему приходилось делать вид, что со мной его связывают лишь братские нежные чувства. Когда пальцев, неустанно толкающихся в напряжённое колечко мышц, стало уже четыре, я зажмурился и прижался лбом ко влажной зелени. Стыд, страх и одновременное желание терзали разум, а жар охватывал физическую оболочку, жаждущую плотского насыщения. Его голос в хрупкой тишине казался слишком громким. Он шептал различные комплименты и нежности, оставляя алые метки-засосы на моей бледной от природы коже. Одним мощным толчком он ворвался в столь доступное для него сейчас тело, крепче сжал меня за бёдра и потянул на себя, чему я не смог воспротивиться. Его член болезненно распирал стенки кишечника, причиняя, мягко говоря, неприятные ощущения, ничуть не способствующие получению удовольствия, но когда, изучивший меня вдоль и поперёк, любовник задел внутри чуткий бугорок простаты, я выгнулся дугой и насадился до упора, закричав на весь лес. Послышались отголоски моего эха, разнёсшегося по местности, шелест молодой листвы и пересвист пробудившихся и напугавшихся птиц. - Азария, ты такой красивый… - внезапно заговорил брат, обняв одной рукой меня за грудную клетку и положив подбородок на мою макушку. – И пахнешь чем-то сладким. - Это не повод трахать меня. Мы же братья, - шиплю, надеясь на благоразумность этого монстра, но он никогда не останавливался и сейчас не собирался. Он промолчал в ответ, продолжив совершать осторожные, но настойчивые толчки в мой напряжённый, словно струна лютни, стан. Его ладонь в такт скользила по всей длине моей разгорячённой твёрдой плоти, большой палец иногда давил на сочащуюся смазкой головку, заставляя стонать громче. Я не мог сдерживаться. Я терял рассудок от ощущения горячего тела, прижимающегося со спины, от немного грубого и хриплого голоса, вещающего на ушко, от одного, чёрт подери, осознания того, что я занимаюсь ЭТИМ с собственным сводным братом. Я подавался ему навстречу, желая прекратить эту пытку, хотя где-то в глубине моей грешной души мне становилось приятно, я желал продолжения. Он чувствовал это нутром. Фрикции со временем становятся грубее и жёстче, мои частые стоны обрываются громкими криками, а с его стороны доносится довольное рычание свирепого, но удовлетворённого зверя. Я, уже позабыв про гордость, прошу его брать глубже, сжимаю его внутри сильнее, мешая двигаться, и в ответ ощущаю, как его пальцы туже смыкаются вокруг моего члена, а сам он вторгается чаще и глубже. Оргазм приходит неожиданно. Сперма мощной струёй выплёскивается на влажную землю, всё тело напрягается, а руки слабеют и перестают держать, но я остаюсь в прежней позе лишь благодаря сильной руке, предусмотрительно поддерживающей меня за живот. Он тоже продержался недолго и, резко выскользнув из растянутого отверстия, схватил меня за волосы и насильно притянул ближе к своему стояку. Я поморщился, откровенно демонстрируя нежелание брать в рот то, что только что побывало у меня в заднице, на что Ред впился пальцами в моё запястье и принудил накрыть ладонью его ствол. Я стал поглаживать его, теребить пальцами кончик, стараясь не глядеть на рычащего от наслаждения рыцаря. Когда его семя брызнуло мне в лицо, я успел сразу же, незаметно для него, как мне показалось, слизать несколько белёсых капель со своих губ, но, по хитрой и в то же время блаженной полуулыбке брата можно было догадаться, что он всё равно просчитал мою слабость. Брезгливо стерев с лица его рубашкой остатки спермы, я каким-то чудом добрался до своей одежды. Только успев натянуть на истерзанное и ещё не отошедшее от оргазма тело штаны, я почувствовал его приближение спиной. Его властные руки обвились вокруг моего пояса, он прижал меня к широкой груди и обыденно зарылся носом в мои всклоченные, пропахшие травами волосы. Я вздрогнул. - И всё-таки ты так приятно пахнешь, Азария… - прошептал он почти беззвучно, жадно вдохнув сладковатый аромат моих волос. Я в ответ на это смог лишь в очередной раз пообещать себе, что этого больше не повторится, но в действительности же, я вновь соберу этот столь обожаемый Редом сбор из душистых трав и, как делал это тысячу раз до этого дня, пропитаю отваром волосы, чтобы он вновь и вновь вдыхал этот запах и думал лишь обо мне.