Часть 1
21 апреля 2015 г. в 03:34
Радостное утреннее солнце заливало своим золотистым светом королевскую опочивальню. Леди Пандора, раскинув руки, лежала на ворохе подушек. Тёмные пряди её волос растеклись поверх атласной постели, небольшими водопадами спускаясь к краю кровати. Тонкая ткань ночной рубашки сползла с одного плеча, открывая щекотливым лучам бледную кожу — и, откровенно говоря, мало бы кто устоял перед желанием повторить их дерзость.
Леди Пандора с томлением и страстью смотрела на того, с кем с недавних пор и до самого конца жизни должна была идти рука об руку.
— Ваше Величество, ну, может, хотя бы сегодня?..
Его Величество Аид — хотя в замке он просил себя называть Алоном — ответил ей бесконечно печальным взглядом. На его юном лице, отнюдь не соответствующем его настоящему возрасту, отражались скорбь и тоска.
— Но... Сегодня же такой замечательный день... — он невинно захлопал ресницами и совсем по-детски жалобно нахмурился. — При настолько ясном солнце так удобно рисовать. Пандора, давай в другой раз, хорошо?
«Чёрт бы тебя побрал, Твоё Величество, — устало подумала Пандора, едва сдерживаясь, чтобы не произнести это вслух. — Такое впечатление, что я за пожизненного девственника замуж вышла». Ей хотелось выругаться, хотелось запустить в своего муженька одной из тех подушек, на которых она лежала — но при взгляде в эти огромные невинные голубые глаза злость как-то сразу гасла. Тяжело вздохнув, Пандора закрыла глаза и перевернулась на бок, отворачиваясь. Вера в то, что ей хоть когда-нибудь удастся исполнить брачный долг с мужем, похоже, окончательно умерла.
— Ну, я пойду?.. — полувопросительно выдал Его Величество, однако ждать ответа не стал: через несколько секунд Пандора услышала тихий стук закрытой двери. Ещё раз тяжело вздохнув, она обречённо помахала вслед рукой и зарылась лицом в подушки.
А тем временем в совершенно другом крыле дворца, в небольшом внутреннем саду, любовался розами юный принц Альбафика. Здесь стоит сделать небольшое лирическое отступление и объяснить, что Его Величество Алон хоть и выглядел почти ребёнком, но успел от первого брака заиметь наследника. Когда маленький принц только родился, его кожа была настолько белоснежной, что поразила всех, от Его Величества и до придворного врача Лугониса, видевшего в своей жизни немало. Поэтому принца и решили назвать Альбафикой.
Было это много лет назад, а сейчас наш уже совсем взрослый и всё ещё очень красивый принц сидел в саду, задумчиво рассматривая розы. И виделось Альбафике сходство, почти родственность между ним и этими цветами: ведь как их лепестков нельзя было коснуться из-за острых шипов, так и его отделял от остальных жителей замка статус наследника, и от этого Альбафике было очень одиноко. Даже отец, который мог бы общаться с ним, не боясь нарушить этикет, обычно пропадал в своей мастерской, рисуя картину за картиной, и даже думать не собирался о собственном сыне. А всё, чего хотелось Альбафике — немного человеческого тепла...
Альбафика тяжело вздохнул и опустил голову. Задумавшись над собственной невесёлой судьбой, он совсем не заметил, что в тени колоннады, наблюдая за ним, притаилась тень ещё темнее.
Однако вернёмся пока в королевские покои. Провалявшись в постели до полудня, Пандора всё-таки решила, что стоит встать хотя бы ради того, чтобы нормально поесть. Правда, несмотря на то, что главный придворный повар Радамантис приготовил (как и всегда, собственно) роскошный обед, кусок в горло не лез. Мысль о том, что ей так и придётся наблюдать, как собственный муж днями и ночами пропадает в художественной мастерской, не давала покоя.
«Конечно, — думала Пандора, покачивая в руке бокал с вином, — если бы ему нужно было беспокоиться о наследнике, Его Величество проявил бы хотя бы минимальный интерес в мою сторону — а дальше я бы уже ему показала, что именно он теряет. Однако наследник у него есть, так что и смысла ему задумываться об этом нет...»
Пандора замерла. Ей показалось, что даже ветер за окном стих, впечатлившись тем, насколько простым и гениальным оказалось решение. Ведь действительно: всё в порядке только до тех пор, пока жив Его Высочество Альбафика. А вот если с Его Высочеством что-то случится — с лошади там упадёт или в лесу потеряется... И король с горя из-за потери единственного сына может начать искать утешение в её объятиях...
Пандора победно улыбнулась: похоже, шанс у неё всё ещё был. Но такое деликатное дело можно было поручить только доверенным людям.
Пандора подала знак одному из слуг, терпеливо ждавших у стола:
— Позовите ко мне главного лесника Миноса.
Над головой шумели бесконечные кроны деревьев. Альбафика в очередной раз оглянулся и незаметно вздохнул. Лесной полумрак он не очень любил, ему гораздо больше по душе был внутренний сад с розами во дворце — но если отец сказал, что хотел бы, чтобы его сын больше времени уделял прогулкам, Альбафика был готов подчиниться.
Лесник Минос, который, собственно, и передал приказ отца, шёл сейчас рядом. Его серебристые волосы, казалось, едва видимо сияли в бесконечной тени леса, завораживая, гипнотизируя взгляд. Засмотревшись на него, Альбафика не заметил, как споткнулся и чуть не запорол носом в землю.
От падения его удержала только сильная рука, почти сразу подхватившая под локоть. Альбафика выпрямился — и надо же было так задуматься! — и благодарно улыбнулся Миносу:
— Спасибо вам.
— Не за что, — как-то странно ответил тот, однако руку не отпустил. Альбафика немного недоумённо посмотрел на свой локоть, затем снова на Миноса.
— Простите, вы не могли бы меня отпусти..?
И тут случилось нечто странное: вместо того, чтобы отпустить, Минос вдруг толкнул его к ближайшему дереву, вдавливая спиной в толстый узловатый ствол. Его лицо оказалось совсем близко, глаза как-то безумно блеснули.
— Знаете, Ваше Высочество, я долго наблюдал за вами, — горячо зашептал он, продолжая выкручивать руку. — Изо дня в день, прячась в тени. Вы такой красивый, что даже трудно поверить, что такие люди могут быть на свете. Когда вы поднимаете голову и смотрите на небо, кажется, что это небесный дух спустился на землю. Когда вы замираете в своём саду роз, вы — лучшая из них.
Альбафика застыл, не в состоянии пошевелиться, внутри, по всему телу, покалывая в подушечках пальцев, начал растекаться страх.
— Вам не место в замке, Ваше Высочество, — тем временем продолжал Минос, а его свободная рука начала подозрительно нащупывать пояс под потрёпанным лесничим камзолом. — Вы там никому не нужны. Другое дело — я: я готов подарить вам вечность. Давайте жить вместе, здесь, в этом лесу: я построю для нас небольшую сторожку в самой глубокой чаще, где никто нас не побеспокоит. Я буду заботиться о вас, мы посадим вместе множество роз и будем днями напролёт ими любоваться. Я сделаю вашу жизнь счастливой — только пообещайте быть моим...
Широкий пояс тяжело упал на траву. Альбафика смерил его испуганным взглядом, затем взглянул на Миноса.
— Спасите!!! — взвизгнул он, изо всех сил оттолкнул Миноса и помчался в гущу леса.
За окном не умолкал траурный звон. Вся столица была убрана чёрными флагами: принца Альбафику любили подданные от мала до велика. Пандора окинула взглядом процессию с цветами за окном — поток желающих отдать последнюю честь Его Высочеству всё не стихал, — затем обернулась.
Его Величество Алон сидел на краю кровати, уставившись бездумным взглядом в пол. Его плечи бессильно ссутулились, руки безвольно лежали на коленях. Казалось, весь мир перестал для него существовать, исчезнув за непроницаемой завесой горя.
Пандора вздохнула и тихо подошла. Присела рядом, ласково взяла его ладонь в свои, заглянула в лицо.
В ясных глазах стояли слёзы.
— Я его так любил, — Его Величество жалобно шмыгнул носом. — Так любил. Что мне теперь делать?..
— Его Высочество Альбафика также всем сердцем любил вас, — Пандора погладила его по руке и улыбнулась уголками губ. — И именно поэтому он хотел бы, чтобы вы пережили это горе и шли дальше.
Алон зажмурился и только молча покачал головой из стороны в сторону. По его щекам покатились слёзы.
За окном продолжал голосить траурный звон.
Тем временем где-то глубоко в лесу, в густых зарослях, пытался отдышаться после долгого бега Его Высочество Альбафика. От Миноса ему удалось оторваться уже давно, но страх гнал и гнал дальше, мимо деревьев, поперёк едва видимых лесных троп, обдирая плащ о кустарники, пока Альбафика, оглянувшись, не понял, что окончательно заблудился. Вокруг были сплошные заросли, в кустах кто-то подозрительно шуршал, в кронах деревьев перекликались птицы. Альбафика оглянулся ещё раз и тяжело вздохнул.
После того, что случилось, домой возвращаться было страшно: неизвестно, когда Минос попытается подстеречь его в следующий раз. Однако и оставаться среди леса тоже не хотелось. Оглянувшись в третий раз, Альбафика двинулся в ту сторону, где, как ему казалось, деревья были немного реже.
Как ни странно, его догадка оказалась верной, и очень скоро Альбафика вышел на небольшую поляну. По её краю, словно обнимая справа, бежал ручеёк, а прямо впереди — тут Альбафика не сразу поверил своим глазам — стоял небольшой дом. Стены кое-где поросли ползучим виноградом, рамы окон были выкрашены в белый, крыша выложена красной черепицей. За домом виднелись нарубленные дрова с воткнутым рядом в землю топором, ещё дальше кудахтали в загоне куры.
От дома веяло опрятностью и уютом, а из приоткрытой двери пахло горячей едой, и Альбафика только сейчас понял, насколько он устал и проголодался. Проглотив слюну, он нерешительно двинулся к дому.
— Эй! Есть здесь кто-нибудь? — есть хотелось очень и очень сильно, но вот так запросто влезать в чужой дом было все же нехорошо. — Можно войти?
Однако лес отвечал ему лишь щебетом птиц и шелестом листьев, да ещё ручеёк пел свою песню, огибая деревья.
Альбафика тяжело вздохнул, затем взвесил на воображаемых весах совесть и голод. Голод явно побеждал, причём с большим отрывом. Вздохнув ещё раз, Альбафика решительно взялся за ручку двери и зашёл внутрь.
Печь он нашёл почти сразу. Осторожно отодвинул в сторону заслонку — в лицо ударили жар и запах шкварок. Не помня себя, Альбафика вытащил здоровенный горшок, схватил первую попавшуюся ложку и принялся жадно есть. Каша со шкварками — а в горшке была именно она — казалась ему сейчас в сто раз вкуснее, чем все яства, которые подавали когда-либо при королевском дворе, и остановился Альбафика только тогда, когда понял, что ложка начала скрести дно. Смущённо остановился: горшок, конечно, и до того был полным только наполовину, но вот так бессовестно грабить неизвестного хозяина... это было недостойно принца.
Альбафика виновато посмотрел на ложку в руке, затем решительно снял золотую брошь, которой был заколот плащ, и положил рядом: потом неизвестный хозяин сможет её продать и накупить себе мяса на двадцать, а то и больше таких горшков.
Плащ, который больше ничего не держало, тяжело сполз с плеч, и вместе с этим как будто одновременно навалилась усталость. Альбафика бессильно осел на скамейку у печки, затем лёг на неё, подложив руку под голову, и почти сразу задремал.
Разбудил его гул голосов над головой. Альбафика недовольно скривился — в голове невольно всплыло, что слуги сегодня слишком шумные — и попытался перевернуться на другую сторону. Однако кровать почему-то оказалось слишком узкой, и он загремел на пол. Ошеломлённо сел, потирая ушибленное плечо.
Вокруг него столпились какие-то люди — присмотревшись, Альбафика увидел, что они в большинстве своём ещё совсем дети. Меньшие прятались за спинами старших, старшие же выставили в его сторону кто что мог — ложки, вилки, кулаки. Один парень решительно держал явно слишком большую для него сковородку, а над всеми ними возвышалась девушка с ухватом наперевес.
— Дайте, дайте я ему вмажу! — кипятился парень со сковородкой. — Будет знать, как нашу кашу есть!
— Нет, я ему первый вмажу! — безуспешно пытался вылезти впереди него другой парень, с половником в руках.
— Ято, Тенма, а ну тихо! — рявкнула девушка с ухватом — похоже, самая старшая из всех — и повернулась к Альбафике. — Ты кто такой? Как ты оказался у нас дома?
— Я Альбафика, — честно ответил Альбафика, хлопая ресницами. — Я заблудился.
— Врёт он! — немедленно воскликнул мальчишка со сковородкой. — Точно врёт!
— Чего бы такому богачу теряться в лесу?! — вторил ему тот, что с половником. — Ещё и ужин наш сожрал!
— Но я правда заблудился, — растерянно отозвался Альбафика, не рискуя подниматься: хоть пол и был холодным, но выставленные в его сторону кухонные принадлежности явно не добавляли уверенности.
Парни снова загалдели, старшая девушка опять гаркнула на них, пытаясь успокоить.
— А может... Может, он правду говорит? — подала вдруг голос прятавшаяся позади старших девочка. — То есть, сами посмотрите: да, он съел наш ужин — но оставил брошь в благодарность...
Все обернулись к ней, двое воинственных парнишек немного притихли.
Самая старшая девушка немного помолчала, словно всё обдумывая, затем опустила ухват.
— Меня зовут Юдзуриха, — сказала она. — Эти двое гавриков, готовые тебя здесь на кусочки порвать за ужин — Тенма и Ято, — она поочерёдно показала на парня со сковородкой и с половником. — Это — Тенео, Серинса и Саро. А девочка, которая за тебя заступилась — Агаша.
— Приятно познакомиться, — робко улыбнулся Альбафика, поднимаясь на ноги.
— Значит, ты, Альбафика, заблудился, — Юдзуриха поставила ухват возле печи и обернулась, скрестив руки на груди. — И что же ты дальше собираешься делать?
Альбафика подумал о доме. О дворце, в котором он даже родному отцу не был нужен, о Миносе, который наверняка с нетерпением ждал его возвращения...
— Если бы можно было, — робко сказал он, — я бы хотел пока остаться с вами.
Мастерская была заставлена гигантскими полотнами — законченными, наполовину готовыми, ещё только начатыми. На них развевались красочные флаги, трепетали белые на фоне глубокого голубого неба крылья, поднимались здесь и там стройные фигуры.
Казалось, что каждая картина — это дверь в другое измерение, и Его Величество Алон с кисточкой вместо скипетра в руке был повелителем всех этих измерений.
Пандора тоскливо замерла у двери, наблюдая, как на очередной картине медленно проясняется силуэт Альбафики. Морской бриз развевал тяжёлый белый плащ и трепал волосы, солнечные лучи блестели на парадном золотом доспехе. Альбафика замер на краю какого-то мыса, а вдали, от горизонта, приближался корабль.
Пандора тяжело вздохнула: после исчезновения сына Алон стал всё больше и больше проводить времени в мастерской.
— Ваше Величество, хватит вам сидеть здесь, — попробовала — уже в который раз за сегодня — достучаться до него она. — Сходили бы на свежий воздух, а то так красками скоро надышитесь, что отравитесь.
Его Величество повернулся к ней, и по тоскливому взгляду ясных глаз Пандора поняла, что все её попытки тщетны.
— Я его так любил, — меланхолично протянул Его Величество. — Так надеялся, что он женится на Саше, принцессе соседнего королевства, и мы наконец-то сможем установить между нашими странами мир. Но теперь мой сын погиб, и ничего этого не будет.
«Не дал бы Его Величество Сейдж своей Саше выйти за твоего Альбафику, вот ни разу не дал бы: не после того, как наше королевство с его столько собачились. У него скорее уж планы на того его главного полководца будут — Сизиф или как там его», — ехидно подумала Пандора, но вслух этого не сказала. Вместо этого она подошла ближе, мягко коснулась рукой плеча Алона.
— Но Ваше Величество, подумайте: разве был бы рад Его Высочество Альбафика увидеть вас в таком состоянии? — попыталась использовать последний довод она. Её пальцы ласково гладили плечо Алона, голос мягко звучал под высоким сводом мастерской. — Разве не хотел бы он, чтобы вы смогли пережить эту потерю и двигаться вперёд?
Алон улыбнулся ей в ответ — всё так же меланхолично.
— Я и двигаюсь вперёд, — сказал он, обмакивая кисточку в небесно-голубую краску. — Я собираюсь нарисовать много-много картин и воплотить на них то будущее, которому уже не суждено случиться.
Пандора не сдержалась и тяжело вздохнула. Похоже, это был окончательный провал.
— Ну, мы пошли! — дружно крикнули Ято, Тенма и Саро, вылетая из дома. Альбафика едва успел разогнуться, чтобы помахать им рукой.
— Только не давайте Саро, как в прошлый раз, собирать поганки! А то мы все здесь отравимся насмерть! — крикнула им вслед Серинса, тоже отвлекаясь от стирки. Ребята лишь ответили ей нестройным «Хорошо-о-о!» и исчезли в зарослях.
Юдзурихи с Тенео не было с самого утра: они отправились в город на ярмарку. Альбафика не успел ещё проснуться, а их уже и след простыл. Тенма с Ято утром сначала нарубили дров (Саро пытался им помогать, но пользы от него было немного), затем убрали дом и теперь пошли по ягоды и грибы в лес. Серинса с самого утра занялась стиркой и Альбафику к этому подключила: с первого же дня ему заявили, что жить он здесь, конечно, может, но обслуживать его никто не будет. Альбафика, собственно, был не прочь: всё то, что делали дети, было ему в новинку и поэтому казалось весьма увлекательным и интересным.
Стирать было утомительно, но Альбафика сдаваться не собирался. Он как раз замочил новую простыню, как кто-то осторожно дёрнул его за рукав. Альбафика обернулся.
Агаша, самая маленькая из всех здешних детей, стояла за его спиной и смущённо на него смотрела, пряча что-то за спиной. Её щеки пылали от румянца, глаза горели каким-то почти отчаянным упорством.
— Альбафика, я... я... Вот! — она выставила руки вперёд, протягивая толстую охапку разноцветных полевых цветов. — Это для вас!
Альбафика так опешил, что даже не сразу понял, что нужно ответить. Только когда Серинса за его спиной многозначительно хихикнула, он наконец догадался оставить в покое простыню, которую до сих пор держал в руках, и взять букет.
— Спасибо, — он тепло улыбнулся, затем погладил Агашу по голове. — Мне очень приятно.
Агаша покраснела ещё больше и счастливо улыбнулась в ответ.
Чем дальше шли дни, тем дольше Его Величество запирался в своей мастерской. Полотна с изображением Его Высочества Альбафики множились и множились, под них уже решили отвести отдельное хранилище, настолько много их набралось — а Его Величество всё рисовал и рисовал. Взрослого, подростка, совсем ребёнка, то в парадном доспехе, то в домашней одежде. С врачом Лугонисом, с которым так любил в детстве сидеть Альбафика, с главой охраны дворца Аяксом, который учил принца фехтованию, с принцессой Сашей, на которой так мечтал женить своего сына Его Величество.
День за днём он проводил время в своей мастерской, забывая о еде и сне, и Пандоре горько было смотреть на то, как он похудел и осунулся. Ясные когда-то глаза сейчас потускнели и запали, черты лица заострились. И не было ничего, что могло бы вытянуть Его Величество хоть немного на свет божий.
«Ну, точнее, не ничего», — тяжело думала Пандора, рассматривая из окна своей комнаты для музицирования сад роз внизу. Была одна вещь, которая могла бы вернуть Его Величеству желание жить.
Пандора вздохнула, затем встала, оставив арфу. Подошла к небольшой нише в стене, в которой была спрятана инкрустированная камнями ваза. В вазе той стояла небольшая веточка с ярко-красными цветами, и имели те цветы волшебную силу.
Здесь стоит сделать небольшое отступление и сказать, что вообще Пандора была немного колдуньей — вот только любовных чар, к сожалению, не знала, поэтому и страдала так из-за отсутствия внимания со стороны своего дорогого мужа. Зато найти с помощью чар нужного человека она была способна — и этим как раз и собиралась сейчас заняться. Потому что брачный долг или его отсутствие, а всё-таки смотреть, как день за днём чахнет Его Величество Алон, ей было горько и больно.
Когда Альбафика услышал за окном топот копыт, первой мыслью был «Минос меня наконец нашёл, надо бежать!!!» Однако уже в следующее мгновение Альбафика понял, что нежданный гость отнюдь не был Миносом — и вообще кем бы то ни было, кого Альбафика мог бы знать: голос, громогласно потребовавший воды, не был похож ни на чей голос из замка. Пораздумывав минутку, Альбафика сначала выглянул в окно, затем осторожно открыл дверь.
Возле дома на лошади в полном облачении сидел молодой рыцарь. На его щите красовался герб с крабом, сам рыцарь выглядел весьма недовольно.
— Эй, есть тут кто?! — снова крикнул он, оглядываясь — и только затем заметил Альбафику. Уставился на него, подозрительно рассматривая (Альбафика в свою очередь попытался вспомнить, кому мог принадлежать смутно знакомый герб с крабом, но нужное воспоминание никак не удавалось ухватить).
— Это ты здесь живёшь? — рыцарь подозрительно смерил хоть и потрёпанный, но явно недешёвый камзол и необычные для крестьян длинные волосы Альбафики. Тот кивнул, не зная, стоит ли уточнять о детях. Юдзуриха с самого утра повела всех в ближайший посёлок: туда приехали бродячие артисты, и Тенма с Ято таки уговорили её разрешить всем сходить на их выступление. Крабовый рыцарь, как мысленно окрестил его Альбафика, не был похож на головореза, однако среди детей были две юные девушки, а Альбафика слышал достаточно рассказов о том, чем заканчиваются встречи юных девушек с такими вот странствующими рыцарями, и допускать такого не хотел. И как принц, и просто как достойный мужчина. «Поэтому, — решил Альбафика — стоит отвадить этого рыцаря как можно быстрее, пока дети не вернулись».
Однако рыцарь, похоже, был другого мнения. Оглядевшись по сторонам, он спешился и открыл одну из седельных сумок.
— А ты мне нравишься, — с радостной улыбкой заявил он. — Я и так хотел отдохнуть и немного расслабиться, а тут такая компания. Задолбало меня на лошади мотаться, сил просто нет. Давай лучше выпьем! — и достал на свет божий несколько бутылок с подозрительной янтарной жидкостью. Альбафика опомниться не успел, как ему уже всучили в руки металлическую походную кружку и плеснули туда этой самой жидкости.
После первого глотка стало тепло. После ещё нескольких мир окрасился в какие-то пронзительные и одновременно приглушённые краски и зазвучал очень непривычно. Альбафика присел на лавочке у входа в дом и меланхолично слушал, как крабовый рыцарь, назвавшийся Маниголдо, жаловался, что его достало работать посыльным между Его Величеством Сейджем и братом Его Величества Хакуреем. И что Джамир, в который его гоняют, весьма далеко, а ещё там жарко и красивых девушек мало, и если Его Величество так хочет выдать свою дочь замуж за полководца Сизифа, а не принца из дальних земель Кардию, неделю назад как раз нагрянувшего со сватовством и никак не желающего отступиться, грозясь чуть ли не войной, то пусть разбирается с ним сам, а не гоняет его, Маниголдо, с бессмысленными поручениями. Альбафика слушал, кивал и ничего не запоминал. От питья в кружке — кажется, оно подозрительно поменяло цвет, но точно Альбафика сказать не мог — мир окончательно расползся на клочья, и Альбафика сполз в гулкую пустоту.
Маниголдо несколько раз моргнул, рассматривая бесчувственное тело, затем медленно встал и попятился к своему коню.
— Это не я, я не виноват, я ничего не делал, — неизвестно кому сказал он, затем с трудом взобрался в седло и хлестнул вожжами.
Первым, что услышала Пандора, подходя к домику, увиденному с помощью магии, был плач детей. Детей она видела в своём видении вместе с домом, поэтому не удивилась — зато крайне поразилась, когда увидела, что ревут они над Его Высочеством Альбафикой, лежащим прямо на траве у входа. Руки принца были безвольно раскинуты, волосы рассыпались и скрылись среди травы. Не на шутку испугавшись, Пандора подбежала, подобрав юбку, и опустилась рядом на колени: вот только ещё не хватало, чтобы Альбафика в самом деле умер!
Однако весь страх сразу же сошёл на нет: над Его Высочеством витал плотный, почти осязаемый запах перегара.
— Вы что натворили, изверги?! — взорвалась Пандора, окидывая свирепым взглядом детей вокруг. — Принц же никогда и капли алкоголя в рот не брал, а вы его словно абсентом напоили!
— Это не мы-ы-ы! — зарыдала навзрыд младшая девчушка, размазывая слёзы по лицу. — Мы его таким нашли-и-и!..
Пандора выругалась сквозь зубы, затем наклонилась и несколько раз похлопала Его Величество по щеке. Никакой реакции. Замахнулась чуть сильнее — Альбафика еле открыл глаза.
— Па... пе... дор?.. — заплетающимся языком попытался произнести он — и сразу же поморщился, явно от боли в голове. Пандора тяжело вздохнула, затем положила его голову себе на колени, ласково гладя по волосам, чтобы хоть немного унять боль.
— Тащите сюда рассол и побольше, — шикнула она детям вокруг. — И прекращайте реветь: у него от этого только голова трещит.
Дети ещё несколько раз всхлипнули, однако почти сразу успокоились, а одна из старших девушек метнулась в дом, явно за рассолом.
Альбафика, продолжая лежать на коленях, пьяно-счастливо улыбнулся, а затем обнял Пандору за талию и закрыл глаза, уткнувшись ей носом в живот.
Радостное утреннее солнце заливало своим золотистым светом королевскую опочивальню. Томно щурясь, Пандора лежала на ворохе подушек. Тонкая ночная рубашка валялась внизу у кровати, и солнечные лучи бесстыдно щекотали бледную обнажённую кожу. Пандоре было всё равно.
Рядом дремал, обняв одну из подушек, такой же голый Альбафика. Пандора осторожно, чтобы ненароком не разбудить, погладила кончиками пальцев его спину: похоже, следы сегодняшней ночи должны были остаться на его коже как минимум на неделю.
Солнце радостно разливало свои лучи за окном, и Пандора подумала, что, наверное, пусть всё пошло и не по плану, но в конце концов сложилось как нельзя лучше.
Его Величество Алон, уже в такую рань готовясь рисовать в своей мастерской, тоже думал, что лучше и не могло случиться: его сын вернулся к нему, а его вторая жена перестала надоедать ему с брачным долгом. Радовались новому дню дети в лесном домике, ожидая в скором времени Альбафику с визитом в гости. Радовался Маниголдо, крабовый рыцарь: до того времени, когда Его Величество Хакурей мог его принять, была ещё половина дня, а значит, можно было поискать внимания прекрасного пола. И только главный лесник Минос тихо кусал локти в своём доме — но когда кого интересовала судьба злодеев?
Так и заканчивается наша с вами история. Здесь и сказочке конец, а кто слушал — молодец!