Это только начало

      Казалось бы, что тут еще можно придумать? Но фантазия Князя Насилия безгранична, если дело касается боли. И унижения – стократ.       Хладная Гавань похожа на лед, ставший пеплом – и снова льдом, который снова сгорает в холодном огне, а на небо невозможно смотреть, оно прожигает глаза...       Гранрэй уже перестал смеяться. Перестал спрашивать, какую еще бездарную глупость придумал Молаг Бал для него, перестал делать вид, что его лишь забавляет то, что Князь делает с его телом. Самое ужасное, он не может привыкнуть. Он до крови кусает пальцы, чтобы хотя бы не просить перестать, когда тот наваливается на него, вжимает в холодную землю, наматывает на кулак волосы, дергает...       – Нравится? – шипит Молаг Бал, грубо входя в него. Почему-то каждый раз больно и жутко. Как отрешиться? Как потерять сознание? Как уйти во Тьму по собственной воле, даже Тьма лучше... – Нравится, ты, ничтожество? Кем ты себя возомнил?..       Тело Грана, совершенное тело бессмертного даэдрота, стало оковами его духа. Его же дух, получающий живительную силу от ласк и неги, флирта и поцелуев, от насилия словно надламывается, искажается, осыпается. Гран чувствует себя голодающим, которого кормят камнями... нет, битым стеклом...       Он знает, что рано или поздно он будет просить перестать. Будет умолять, ползать в ногах, даже зная, что бесполезно, что его лишь с еще большим удовольствием изнасилуют, когда натешатся вдоволь... Это такая игра, как кости – рано или поздно ты выбросишь двойку. Но ненависть позволяет ему выдержать еще раз. И еще раз.       – Упрямый, – почти с нежностью тянет Молаг Бал, когтями проходясь по его спине – с издевательской лаской. – Упрямый... так лучше. Дольше ломать. Слаще результат.       Гран дрожит мелкой дрожью – ничего не может с собой поделать. Князь Насилия переворачивает его на спину, вцепляется в лицо пятерней. Заставляет посмотреть себе в глаза – спокойные, пытливые, с легкой искрой где-то в глубине. Самое жуткое, в них нет ни капли безумия. И ненависти тоже нет. Просто уверенность. Власть. Удовольствие.       – Ну что ты молчишь? Был так разговорчив...       Все усилия уходят на то, чтобы не завыть.       – Пожалуй, пора переходить к боли. А то... пресновато, – бормочет Князь Насилия. – Начнем с простого.       Обсидиановое лезвие возникает в его руке. Покачивается над лицом Грана, опускается к стиснутым губам.       – Оближи, – он словно не приказывает, а предлагает.       Гран закрывает глаза.       – Открой глаза, тварь, или я отрежу тебе веки. И пока не позволю, так и будешь... видеть все, что я тебе захочу показать. Открой глаза и оближи нож. Или ты предпочтешь полизать что-то другое?       Гран на миг теряет самоконтроль, губы его вздрагивают.       – Что? Хочешь что-то сказать? Попросить? Ну, Гранрэй! Клянусь, стоит попросить – и я оставлю тебя в покое. На сегодня.       Нож вдруг резко опускается и разрезает рот Грана от левого края почти до уха. Темная кровь выплескивается и тут же впитывается в мертвую почву Хладной Гавани. Тот вскрикивает.       Молаг Бал склоняется к нему и целует окровавленный вскрытый рот, проникая длинным холодным языком едва ли не до глотки жертвы.       Гранрэй знает, что это только начало.       Если бы он был смертным, он мог бы хотя бы молиться. Он мог бы хотя бы надеяться, что рано или поздно сойдет с ума. Но он бессмертен.