Водою пахнет резеда, И яблоком - любовь. Но мы узнали навсегда, Что кровью пахнет только кровь...
А.Ахматова
Запахи – это то, что наполняет мою жизнь с самого детства, что разбавляет ее монохромное одноцветие, придает индивидуальность вещам и событиям. Все в моей памяти связано с запахами. Я знаю, как пахнут уныние и безысходность – сырой штукатуркой, пылью, землей и дешевым воском. Наш дом был пропитан этим запахом насквозь, мне казалось, что я сам пропитался им до каждой клеточки, и ничем не выгнать его из себя – ни водой, ни дымом, ни духами. Я помню, как пахнут безопасность и уют – молоком, солнцем, солью и - легко, едва ощутимо – полевыми цветами. Робкими, тонкими, но сильными. А радость… моя радость пахнет летом, травой, терпкими цветами, чем-то неуловимым, цитрусовым, легкой горечью шалфея. Я помню все так, будто это было вчера – неподдельное удивление, искреннюю радость, смех – и аромат. Тонкий, едва уловимый, но отчетливый и завораживающе-яркий. Тогда я впервые встретил человека, который говорил со мной, слушал меня. Человека, который радовался мне. Человека, который чувствовал. После нее я не встречал никого, способного на это. Тогда, в юности, я был абсолютно счастлив, открыв для себя зелья – это был способ объяснить, показать, поделиться тем, что ощущаешь и как ощущаешь. И не важно, что все это предназначалось одному человеку, и так понимавшему все, что я пытался сказать. Была злость. Острая, как кайенский перец, с привкусом горького шафрана, нотами металла и огня. Огромная, всепоглощающая - и разрушительная. Смесь, рожденная страхом, и позже приправленная знакомым с детства ароматом сырости и затхлости. «Коль будучи живым кошмаром, решишь противиться сему и, возмечтая вдруг о благе, рискнешь нарушить тот уклад – то ввергнут будешь снова в ад…» Боль. Я даже не уверен, что могу подобрать слова, чтобы описать ее. Это соль, морская и холодная, это острый, колющий, как тонкие иглы, запах холода и льда, это жгучая пряность галганта и холодящий дурман полыни. Это запах, который ощущается каждой клеткой, как открытая рана, в которую попала соль. Это запах, преследовавший меня всю жизнь после нее. Боль и отчаяние, отчаяние и боль, разбавленные злостью. Затхлость и сырость, пламя и лед, воск и перец – все эти ароматы смешивались, заставляя меня сжимать зубы и жить. Жить ради данного слова, ради памяти и суррогата-зелья. А надежда… она пахнет мятой. Мятой, шоколадом, и лимоном. Сладостью и свежестью. Ее аромат смог вытеснить ставшие не просто привычкой, а частью меня смеси. Я снова ощущал запах счастья. Он изменился – но был таким же светлым и теплым. Он стал ярче, глубже, но иначе и быть не могло, ведь он был связан с тобой – нерушимо, неотделимо, неразрывно. Запах лета, терпких цветов, цитруса – и табака, горького и крепкого. А сейчас… сейчас я сижу, сжимая в руках эту чертову пачку «Кэпитан Блэк», и зажмуриваю глаза, словно стараясь оградить себя от очередного аромата. Аромата, который не пахнет ничем, кроме крови. Знаешь, как пахнет смерть? Она не пахнет. Она – это мир без ароматов. Мир без чувств. Мир, которого нет для тех, кто остался. И я судорожно вдыхаю запах табака из сжатой в ладонях пачки. Это – якорь, маяк. Я даже закуриваю, и, закашлявшись, подавившись с непривычки дымом, кладу тлеющую сигарету на стол – чтобы дым заполнил комнату, не дал запахам исчезнуть… Я редко говорю об этом - нелегко объяснить словами подобное. Но знаешь, я сварю тебе зелье, чтобы поделиться, я сделаю все, чтобы ты смог ощутить это, понять… - Не мни… пачку. Лучше… дай… закурить, - ты ухмыляешься, кривясь от боли и чуть шевелишь пальцами. Я поднимаюсь, поднося прикуренную сигарету к твоим губам. - Еще раз сунешься под проклятия без прикрытия, Поттер – и я сам тебя убью,– говорю равнодушно, в то же время поправляя сбившуюся простынь и накладывая диагностические чары. Ты ухмыляешься, едва ощутимо сжимаешь мои пальцы – еще слишком слаб – и затягиваешься, прикрывая глаза. - Заметано, Сев. Я хмыкаю и отворачиваюсь, радостно делая глубокий вдох, впитывая с воздухом заполнившие палату ароматы – табака, солнца и лимона.