In Your Room

Мегатрон – образец бесстрастности, хладнокровный лидер - был не лишен сентиментальности. Конечно, об этом никто не знал. Он тщательно скрывал все свои слабые стороны. Повелителю всея десептиконов непозволительны слабости. Ни в каком виде. Именно поэтому эту маленькую комнату, попасть в которую можно было только через личный отсек Мегатрона, он держал тщательно спрятанной от посторонних глаз. Впрочем, если бы кто-нибудь, вроде вездесущего Саундвейва, случайно (что маловероятно, но все же) и наткнулся на нее, то не заметил бы ничего необычного. Вещи, находившиеся в ней, могли принадлежать самому Лорду. На них не было табличек: «Это принадлежало Ориону Паксу» или, Праймус упаси, автографа библиотекаря. Они были предельно обезличены. Но не в архивах памяти Мегатрона. Там любой предмет из этой коллекции был связан с воспоминаниями. Вещей было немного. Только то, что Мегатрон сумел или посчитал нужным сохранить. Зачем он, готовясь покидать Кибертрон, прихватил все это барахло с собой на борт Немезиса, ему тогда было непонятно самому. Как не было понятно до сих пор. Отчасти. Вот полироль с легким ароматом. Мегатрон осторожно взял когтями тусклый флакон и приблизил к фейсплету. Обонятельные сенсоры засекли слабый запах. Запах Ориона… Вот масло для ванн. Они любили принимать масляные ванны вдвоем. Флакон был почти полный, так как после начала войны не было возможности шиковать, принимая ванны, когда захочется. Вот рекламный флаер клуба, где они впервые провели время в неформальной обстановке. Тогда он автоматически положил флаер себе в субкарман. Как смеясь, держась друг за друга, на неустойчивых от сверхзаряженного серво, они выползли из заведения. Первый неуклюжий поцелуй; на губных пластинах вкус терпкого энергона. Энергоновые леденцы. Кому скажи, что легендарный Лидер автоботов в своей прошлой ипостаси баловался угощениями для спарклингов. Несколько датападов, принадлежавших Ориону, с историей Кибертрона и Праймов. Мегатрона немного раздражало, что Орион так интересовался этими, как тогда казалось десептикону, россказнями про Матрицу и прочую ерунду. И к чему все это в итоге привело… Он завидовал Оптимусу – тот не помнил ничего. А раз не помнил - значит, ему не было больно. Вот бы вернуть память Прайму, да посмотреть, каково ему будет! Почему Мегатрон должен страдать в одиночку? Можно было бы отформатировать себе блоки памяти, но, почему-то, делать этого десептикон не хотел. Возможно, он не мог признаться даже самому себе в том, что испытывал какое-то извращенное удовольствие от воспоминаний, причинявших боль. И он продолжал приходить в эту комнату, наполненную отголосками прошлого. Но его коллекция была неполной. В ней не хватало последнего, самого важного предмета. Он обязательно украсит им свою коллекцию. Это был только вопрос времени. Мегатрон мечтательно прикрыл оптику. На эффектной подставке. Отполированная до блеска. Камера искры Оптимуса Прайма.