Ревность – лучшая политика

Арата Мису аккуратно положил карандаш на край стола. Бросив косой взгляд на дверь, он убедился, что та плотно закрыта, и только тогда дал волю чувствам. Правда, даже если бы кто-то увидел его сейчас, ни за что не понял бы, что легкий хлопок ладонью по столу и слегка прищуренные глаза означают, что один за самых блестящих старшекурсников школы Шидо в бешенстве. Что себе вообще позволяет этот мелкий тупица? Мало того, что таскался за ним постоянно, приходил в комнату Школьного Совета, мешал своим присутствием, раздражал влюбленными взглядами, вертелся под ногами, хотя, надо признать, весьма искусно: если бы сам Арата специально не наблюдал, ни за что бы не заметил назойливого новичка два года назад. А вот теперь надо бы спросить самого себя, какого черта ему самому понадобилось наблюдать? Зачем он вообще об этом думает? В конце концов, он – старшекурсник, один из самых перспективных выпускников, гордость школы и своей семьи. Да полшколы мечтает, чтобы он хоть мельком обратил на них свое внимание! Не считая второй половины, которая уныло и безнадежно вздыхает по Гиичи… Еще одна головная боль. Этот болван Гии решил защитить своего непутевого возлюбленного самым идиотским способом – расставшись с ним. А о том, каково этому малохольному, и не подумал. Мало того, что Хаяма и так ходил букой и от всех шарахался, так сейчас вообще на него смотреть жалко. Сидит бледный, глаза в пол, дергается от каждого шороха, и чуть ли не ревёт постоянно. Как же, любовничек, неземной и лучший на свете Гии его бросил! Смотреть противно. Мису слегка пошевелил пальцами, что показывало высшую степень раздражения. Нет, ну вот какого черта ему вообще в это вмешиваться? Ему что, больше всех надо? Хотя, жалко даже этого дурака Такуми, неплохой ведь парень, только ведет себя как тряпка. Уке из него идеальный. Ну, в этом даже никаких сомнений, так оно и есть. И что только Гии в нем нашел? Впрочем, каждому свое. Несмотря на то, что узнав в прошлом году новость о том, кто же стал избранником Гии, Мису очень удивился, это удивление продлилось недолго, стоило ему увидеть их вдвоем. Казалось, более разных людей труднее было и представить, но вместе они, к всеобщему удивлению, смотрелись крайне гармонично, и выглядели абсолютно умиротворенными. И еще, Мису сразу же понял, что это надолго, хотя многие и прочили паре очень быстрое расставание, уверяя друг друга в том, что такому красавчику как Сакки Гиичи быстро надоест этот бесцветный с виду юноша. Однако Мису, которого с Гии связывали отношения неприязни-соперничества-и-снова-неприязни-в-квадрате, палец готов был дать на отсечение, что это более чем серьезно. Несколько лет пристального наблюдения за всеми однокурсниками, в первую очередь за Гиичи, не прошли даром. Арата очень хорошо разбирался в людях и в их психологии. И увидев на обычно невозмутимом лице Гиичи выражение сдержанного спокойного и абсолютно полного счастья, Мису почувствовал что-то вроде легкой зависти, впрочем, буквально на долю секунды, сразу же подавив постыдное чувство в зародыше, как и полагается верному врагу и лучшему оппоненту. Еще чего, ну чего тут завидовать? Можно подумать он, Арата Мису, не найдет своего любимого человека! А раз пока нет – значит, никто его не достоин. Чувство само придет… вот, даже к такому кретину, как Гии пришло, значит, к нему и подавно. К тому же, у него есть Сагара-семпай… Вот тут Мису всегда вступал на зыбкую почву сомнений. Вроде бы, Сагара-семпай прекрасно подходил ему, они замечательно ладили, в нем было все, чем можно восхищаться: острый ум, блестящие способности, импозантная внешность. Да и сам семпай относился к нему более чем тепло, весьма прямо давая ему понять, что испытывает к нему вполне определенные чувства романтического характера. Но… было что-то, или, вернее, не было чего-то, что заставило бы Арата Мису безоговорочно принять чувства Сагара-семпая и ответить ему взаимностью. Это тревожило, раздражало и беспокоило, как соринка, попавшая в глаз. А с появлением мелкого абитуриента номер сто тридцать пять все вообще изменилось, причем, резко и неожиданно для самого Мису. Арата, который привык держать всё и вся под контролем, злился и психовал, правда, настолько глубоко в душе, что вряд ли бы кому-нибудь и в голову пришло, что Арата-сан занят чем-то подобным. Честно говоря, он сам от себя не ожидал таких глупых ощущений. Мало того, что Хаяма с ним сейчас в одной комнате живет и по полночи тихо плачет под одеялом, так, что совершенно невозможно заснуть. Так еще и этот… Мису резко встал и прошелся от стола к двери. Шингёджи-кун. Неужели, его действительно так задевает, что этот мелкий придурок перестал за ним бегать и в последние несколько дней он раз пять встречал их вместе с Такуми в разных уголках школы? Какого черта они сдружились? И куда вообще смотрит чертов Гии? Сделал вид, что порвал с Такуми, а тот теперь совсем мозгами двинулся – с Шингёджи ходить вздумал? Ну, уж нет! Мелкий – только его собственность, он уже два года за ним, Мису, бегает… и будет бегать. Пусть не воображает, что может творить все, что вздумается. И вообще… Мису решительно закрыл папку с очередными школьными документами. Если Гии стал таким безмозглым кретином, то придется преодолеть свою неприязнь к нему и снизойти до объяснений. В том, что он, Арата, способен преподнести эти объяснения так, чтобы до Гиичи дошло, насколько все запущено, он не сомневался. Он же Арата Мису, лучший выпускник школы Шидо. *** - Наконец-то он понял, - Арата ухмыльнулся, глядя в окно на стрелой вылетевшего из дверей корпуса Гиичи. Тот стремглав бежал куда-то в сторону парка, кажется, туда, где был расположен старый концертный зал. И Мису снова готов был палец на отсечение дать, что через пару часов, вернувшись вечером в комнату, он увидит сияющую физиономию Хаямы. Если тот вообще вернется ночевать, а не будет утащен Гии к себе... на пару суток, как минимум. Арата усмехнулся, вспоминая перекосившееся лицо Гии, когда он заявил, что, если Гиичи не возьмется за ум, то лечить Хаяму от человекофобии будет он, Мису. Да еще и так удачно ввернул про приятную улыбку Такуми… у Гии чуть очки от ревности не треснули. Сразу побежал искать свою анемичную зазнобу. Да и, если честно, нельзя же так относиться к любимому человеку, что у него опять всякие фобии появляются. Ну, Гии всегда был толстокожим эгоистом, даже удивительно, что своего Хаяму он все-таки любит, и сильно. - Арата-сан! – Мису слегка вздрогнул, делая каменное лицо и поворачиваясь к двери. Надоедливый мелкий негодяй, ну погоди, будет тебе сейчас нагоняй! О, почти стихи. Надо ему сказать, чтобы запомнил хорошенько, прямо вот так, в стихотворной форме. – Так, значит, Гии-семпай и Хаяма-сан… - Помолчи, - оборвал его Арата, собираясь с мыслями. В конце концов, почему это Шингёджи интересуют взаимоотношения этой парочки? - Не стоит влезать в отношения этих двоих… «...потому что я уже сам по уши туда влез!» - мысленно добавил он, слегка усмехнувшись. Уел он Гии, заставил того побегать и поволноваться. Хотя, делал-то он все это для себя. Нечего Хаяме постоянно проводить время с его… с этим глупым Шингёджи, у него Гии есть – вот с ним пусть и обнимается. - Арата-семпай, скоро Танабата, - Шингёджи с обожанием смотрел на Мису. Тот почувствовал вдруг странное спокойствие, словно, действительно, отобрал у всего мира что-то очень нужное и дорогое сердцу. - Ты лучше об экзаменах думай, - бесцеремонно оборвал он младшекурсника. Злость, накопившаяся за время ревнивого наблюдения за прогулками Такуми и Шингёджи, выходила наружу рывками, как холод из промерзших костей. И очень хотелось, чтобы Шингёджи понял, как ему, Мису, было неприятно. – А на Танабату… у меня есть другие дела, извини. Арата сам не знал, что заставило его так поспешно и категорично ответить. Но желание наказать того, кто заставил его так нервничать, уже было не остановить. Улыбка на лице Шингёджи сразу увяла, но юноша быстро справился с неприятным известием. - Ничего страшного, семпай, - он поклонился Мису, - я же знаю, что ты очень занят. Прости. Шингёджи быстро вышел из комнаты, стараясь не смотреть на Арата. А зря. Если бы он увидел изумленное лицо Мису, это могло бы его порадовать. По крайней мере, заставило бы задуматься, почему это надменный и вечно отстраненный глава Школьного Совета так впечатлён. Если честно, Мису был больше шокирован собой и своим поведением. Не в его правилах было делать больно людям вокруг, особенно тем, кто имел несчастье испытывать к нему чувства определенного характера. Обычно он просто старался их не замечать, принимая как можно более надменный вид. Чем быстрее разочаруются и оскорбятся, тем быстрее излечатся от своего ненужного и болезненного чувства. И ему самому становилось легче, когда он видел спину оскорбленного, исчезающую где-то вдали. Он знал, что нанесенная обида заставит очередного парня с головою окунуться в учебу, спорт, поиски новых эмоций… заняться любым делом, которое, в конце концов, поможет отвергнутому забыть его, Мису, и жить нормальной жизнью, не обремененной обидами и болью неразделенной любви. И самому становилось спокойнее на душе. А вот сейчас… не сработало. Просто совсем – и все тут. И разве он хотел такого окончания разговора? Да, наглеца, посмевшего гулять с Хаямой, следовало примерно наказать, заставить его поныть, выпрашивая прощение и уговаривая Арата сменить гнев на милость. А этот… просто взял и ушел. Мису нахмурился, а на его высоких, четко очерченных скулах заиграли желваки. Как Шингёджи посмел вот так вот уйти? Он не давал ему разрешения!.. Мису сделал шаг к полуоткрытой двери, и замер на пороге, не в силах оторвать взгляда от открывшейся картины. Эти двое… они, кажется, вообще не замечали абсолютно ничего и никого. Болваны. Ладно Хаяма, он известный мальчик-колокольчик, а сейчас, кажется, вообще ошалел от счастья, но вот Гии мог бы быть и поосмотрительнее. Хорошо, что в коридоре было пусто, и лицезреть, как Сакки исступленно целует Хаяму, прижав его всем телом к стене, было некому. Кроме недовольного и растерянного председателя Школьного Совета. Мису прислушался к себе, продолжая жадно наблюдать из-за двери за поцелуями помирившейся парочки. Впрочем, Гии, кажется, не совсем потерял голову, судя по тому, как быстро он, очнувшись и оторвавшись от губ возлюбленного, втащил Хаяму в свою комнату, защелкнув дверь на два оборота ключа. Щелчок прозвучал так громко и решительно, что никаких сомнений в том, что в ближайшую ночь дверь не откроется ни под каким предлогом, пусть даже школу затопит до самого третьего этажа, не возникало. Гии уж точно решит оторваться за все время, что они с Такуми провели порознь. Мису усмехнулся, тряхнув головой и сбрасывая с себя странную магию чужой страсти. Действительно странно… завидно, да. И немного не по себе. Грустно. И чуть-чуть тревожно. А еще… черт бы побрал этого Гии! И почему у него все так хорошо? Хоть бы спасибо сказал! Ведь это он, Мису, невзирая на их взаимную неприязнь (которая, честно говоря, была во многом надуманной), открыл ему глаза на их нелепую ссору с Такуми, заставив Гии ревновать! И теперь все у них наладилось вроде бы. А умный и красивый председатель Совета Шидо стоит сейчас один в коридоре, где только что перед его глазами промелькнула настоящая жизнь с её вечными ссорами, примирениями и поцелуями. Ну и всем остальным, что на людях не показывают. Мису сглотнул. Перед глазами отчетливо проявились трепещущие губы Хаямы, отвечающие на поцелуй Сакки. А потом, внезапно, Мису понял, что видит в своих мыслях совсем другое лицо, которое целует сам. Чертов Шингёджи! Мису коротко выругался про себя, думая, что же ему делать дальше. До Танабаты оставалось несколько дней. *** Все закрутилось быстро и внезапно. Музыкальный фестиваль, из-за подготовки к которому Арата почти не спал двое суток, звонки с просьбами о помощи Сагара-семпаю, учеба, подготовка к экзаменам, проблемы Ёшизавы, который приходил просить у него совета. И мелкий. Которого он ни разу не видел за все эти дни. Хотя, Мису так загрузил себя работой, что у него почти не было времени думать о чем-то, кроме дел, которые надо было выполнить как можно лучше. Только вот постоянно какое-то смутное ощущение боли… нет, тени, отголоска боли, мешало и не давало спокойно засыпать, даже в те несколько часов, что Арата мог позволить себе выделить для сна. Однако его мозг каждый вечер машинально отмечал, что Такуми в комнате не ночует. Уже вторую ночь. Гии точно совсем с цепи сорвался. А если кто-то из учителей их застукает или просто решит проверить, все ли ученики на месте после отбоя? Опять ему придется этих потерпевших выгораживать. Мису презрительно хмыкнул. Он-то, возможно, и выгородит, только потом Гии будет ему должен. По-крупному. И хотя Мису прекрасно понимал, что ничего он с болвана Сакки не стребует, мысль приятно грела душу. Все-таки он, Мису, так глупо никогда не стал бы подставляться. Нет, раз такое дело, можно слегка нарушить правила, но не так вопиюще. Словно в ответ на его мысленные упреки дверь комнаты тихо скрипнула, и в комнату на цыпочках пробрался второй обитатель. Мису слегка приподнял голову с подушки. Такуми, увидев, что его сосед по комнате не спит, включил настольную лампу и виновато улыбнулся. - Я не разбудил тебя, Мису-кун? – Арата поморщился при виде счастливой физиономии соседа. Сдержанный обычно Такуми сиял как начищенный серебряный поднос. - Я только что лег, - Мису строго сдвинул брови, загоняя зависть поглубже. – Вижу, Гии хорошо тебя утешил, Такуми-кун? - Да, - смуглый Хаяма так покраснел, что это было заметно даже в слабом свете ночника, но отпираться от очевидного не стал. – Прости, Мису-кун, мы вели себя эгоистично. Я не подумал о том, что из-за меня могут быть неприятности. - Дошло, наконец, - пробормотал Арата. – А я уже думал, когда вы остановитесь и перестанете нарушать правила. - Извини, Арата-сан, - Хаяма опустил глаза, однако кончики губ юноши все время норовили сложиться в сияющую улыбку. – Мы… я все понимаю и не хочу доставлять неприятности Гии. Мы решили… в общем, не будем афишировать наши отношения, постараемся для всех остаться просто одноклассниками и школьными товарищами. - Что, опять? – Мису почувствовал беспокойство. Это что, Хаяма снова будет по углам с Шингёджи прятаться? – Вы же уже расставались. И что, из этого вышло что-нибудь хорошее? А, Хаяма-кун? - Сейчас все не так, - Такуми взял пижаму со спинки кровати, собираясь идти в душ. – Мы долго об этом говорили, и сошлись на том, что это хороший вариант. И, кроме того, когда будет совсем трудно, - Хаяма потупился, - я всегда могу прийти к Гии. У него же есть своя комната. «О чем я сразу и сказал твоему тормозу!» - Мису усмехнулся, вспомнив, как удивил Гии такой простой и самый верный аргумент. Слишком Сакки прямолинеен, никакой гибкости в мыслях. А вообще, ну как можно об этом не подумать? Ведь можно встречаться у него, где никто не помешает, да и вообще, их комнаты почти рядом находятся – идеальные условия для свиданий. А в остальное время совсем нетрудно сделать вид, что вы просто дружите. Мису внезапно вспомнил отчаянные черные глаза Шингёджи. Вот зараза… опять заснуть не получится. - Прости, Арата-сан, - повторил Хаяма, подхватывая пижаму и скрываясь в ванной. Слушая краем уха шум воды в душевой, Арата лежал и думал о младшекурснике, который так непредсказуем и так нуждается в защите и воспитании. И, конечно же, его, Арата Мису, наставлениях и поцелуях. Совсем некстати в голове всплыла мысль об их единственном поцелуе с Шингёджи в комнате Школьного совета, случившегося почти полгода назад. Честно говоря, тогда просто от скуки он позволил себе эту вольность, да и забавно было смотреть на влюбленного по уши мальчишку. Почему же теперь он думает об этом не просто как о шутке, когда он с поцелуем вернул мелкому конфету? Почему не смеется над восторженными глазами Шингёджи, а с волнением думает о том, как дрожали горячие губы первокурсника, неумело отвечая на его поцелуй? И как теперь ему следует поступить? Ведь он старший и решать ему. И решение ни в коем случае не должно навредить Шингёджи, о котором он должен заботиться по праву старшего товарища. Но и принимать решение не в свою пользу тоже невозможно, просто потому, что в таких вопросах человек всегда будет действовать эгоистично, какой бы хорошей личностью он не был. Мису лег на бок, задумчиво укладывая руку под голову, и погрузился в глубокие раздумья. Впрочем, ни к каким определенным выводам он так и не пришел, зациклившись на мысли о том, как приятно было целоваться с Шингёджи и какие у него гладкие и нежные губы. А через четверть часа, когда Такуми вернулся, наблюдательный Мису заметил в расстегнутом воротнике пижамы Такуми красные пятна засосов, усыпавшие ключицы и шею. И это только то, что видно! «Гии совсем без мозгов! - вздохнул он про себя. – И что будет говорить это трепетное создание, если кто-то увидит и спросит, что это и откуда? Закроет глаза и сделает лицо мученика, который даже под пытками не выдаст тайну… о которой давно вся школа знает?» - Хаяма, - негромко позвал он улегшегося под одеяло и погасившего свет соседа. - Мису-кун? - Надень завтра джемпер под горло, чтобы он воротник рубашки придерживал повыше, будь добр, - недовольным голосом попросил Арата. – И старайся никому не показывать свое тело на физкультуре… во избежание ненужных вопросов. - О... а, я понял, Мису-кун, - с соседней кровати послышался виноватый вздох. – Спасибо за заботу… я бы мог забыть. «Еще бы, забыл бы обязательно!» – Мису хмыкнул и перевернулся на другой бок. Усталость, наконец, взяла свое, и председатель Школьного Совета Шидо заснул, успев только подумать о том, что надо будет обязательно поговорить с Шингёджи об этом его дурацком желании сходить с ним за одеждой в местный магазин. И почему ему приспичило именно на Танабату идти? Они же с Сагара-семпаем уже договорились встретиться… А, может быть, все-таки стоит… Не успев додумать, Мису уже крепко спал, не слыша как на соседней кровати вертится счастливый Хаяма, не в силах успокоиться и заснуть после такого бурного и продолжительного примирения с Гии. *** До Ханабаты оставалось три дня, которые были забиты делами под завязку так, что у Мису не было ни одной свободной минуты. Сагара-семпай был, как всегда, предупредителен и любезен, а его помощь – неоценимой. Но Миса смутно чувствовал, что Сагара ждет от него каких-то действий. Он понимал, что должен дать понять Сагара-семпаю, что не против с ним встречаться, но делать этого почему-то не хотелось. Кроме глубокого уважения и горячей благодарности Арата к нему ничего не испытывал. По крайней мере, чего-то такого, из-за чего сердце билось бы чаще, а кровь приливала к щекам… и кое-куда еще. В общем, не было это тем чувством, что заставило бы потерять голову, как это было у Гии и Хаямы. Мису недовольно скривился. И с каких пор эта бессмысленная парочка стала для него примером идеальной любви? Чушь какая-то… Председатель потер лоб - уже второй день болела голова, а перед глазами то и дело вспыхивали красные пятна. Витамины пить надо, а то что-то совсем и аппетит пропал, и слабость в теле. Нельзя ни в коем случае показывать свои слабости. Вот закончится этот фестиваль, он немного разгребется с делами, выспится и станет легче. А потом уже можно и мелкого звать и воспитывать, как следует общаться со своим хозяином. В конце концов, он, Арата, за него отвечает. Значит, прежде чем учить его чему-то, сам должен быть идеален и душой и телом. Арата прислонился лбом к прохладному оконному стеклу, чувствуя, как сильно бьется жилка на виске. Да, надо побыстрее приводить себя в приличное состояние. И разбираться с Шингёджи. *** Закончился музыкальный фестиваль, и школьники высыпали на улицу и разбрелись по зданию, бурно обсуждая событие, которое, и впрямь, по масштабу проведения и уровню приглашенных музыкантов было беспрецедентным. Гии вместе с Акайке и Такуми вышли в боковой коридор и поднялись по лестнице на второй этаж. Гии поглядывал на Такуми и ловил ответные взгляды и чуть виноватую и смущенную улыбку. Хорошо, когда идешь рядом, едва касаясь его плечом. Вокруг – никого, а Акайке в курсе дела и сочувствует им, значит, можно слегка ослабить контроль: улыбнуться, быстро дотронуться до руки Хаямы, увидеть его счастливый взгляд в ответ. Обсуждая, сколько сил пришлось приложить Арата-куну для организации, и какие связи задействовать, юноши подошли к широкому окну, выходящему во двор напротив центрального входа. - Вспомни дьявола – вот и он! – пошутил Акайке, кивая на открывшуюся картину. Юноши увидели беседующих возле выхода Сагара-семпая и Мису, а глазастый Хаяма заметил еще и Шингёджи, прятавшегося за колонной неподалеку. Парень выглядел не слишком счастливым, даже издалека Такуми видел, как огорченно следил он за разговором старших. Хаяма, с которым Шингёджи поделился историей своей влюбленности, сочувствовал парню, на своем опыте зная, как больно бывает, когда на тебя не обращают внимания. Хорошо, что их с Гии ссора вышла ненастоящей, и Гии попросил прощения и снова сказал, что любит его. Иначе… Хаяма непроизвольно вздрогнул, подумав, что было бы с ним, если бы Сакки на самом деле бросил его. Даже подумать страшно. Такуми набрался храбрости и тихонько протянул руку за спину, нащупывая ладонь Гиичи. Пока никто не видит, можно себе позволить побыть чуть смелее. Гии удивленно взглянул на возлюбленного и сжал тонкие пальцы в ответ, слегка улыбаясь. - Что такое? - обеспокоенный голос сокурсника отвлек парней друг от друга. Хаяма, как более эмоциональный, вздрогнул и всем телом подался вперед к окну, в ужасе наблюдая, как Арата падает без сознания прямо на руки Сагара-семпая. Правда, из медицинского крыла быстро прибежал доктор, вызванный кем-то из старшекурсников, и Мису унесли на носилках в школьную больницу. Такуми заметил, что Шингёджи, собиравшийся броситься на помощь Мису, вдруг остановился и, с силой сжав в руках концертную программку, отступил в тень колонны, подальше от места, где Сагара-семпай бережно держал на руках бесчувственное тело председателя Школьного совета Шидо. *** В дверь негромко постучали, и Хаяма, оторвавшись от книги и удивленно подумав, кто бы это мог быть, поднялся из кресла и пошел открывать. - Гии, - только и успел радостно выдохнуть он, увидев возлюбленного. – Ты пришел? - А что, не видишь? – Сакки молча закрыл за собой дверь и, уже не сдерживаясь, жадно поцеловал Такуми, крепко прижимая к себе. – Ты сегодня один, Арата в больнице ночует, я вот решил зайти, сказать спокойной ночи. - Мне нравятся твои пожелания, - Такуми обнял его в ответ, закинув руки на шею Сакки. – Останешься со мной сейчас? - Нет, - Гии покачал головой и с удовольствием наблюдал, как грустнеет Хаяма, однако долго подшучивать не стал.– Но я хотел бы сделать тебе встречное предложение и пригласить к себе. Не возражаешь? Видя, как расцветает счастливой улыбкой лицо Такуми, Гии тихонько рассмеялся, в очередной раз притягивая к себе юношу для поцелуя. Хотелось побыстрее оказаться к нему ближе, огладить тонкое горячее тело, поцеловать все те места, которые нельзя трогать никому, только ему, Гии. И любить Хаяму всю ночь, слушая его несдержанные стоны и горячечный шепот. Тихоня Такуми в те минуты, когда они оставались наедине, оказался страстным и нетерпеливым человеком, чрезвычайно чутко реагирующим на любое прикосновение, что каждый раз приводило влюбленного Гии в восторг и трепет, заставляя его полностью терять голову. Такого Такуми не видел и не увидит никто и никогда, кроме него. И от этого он, Сакки Гиичи, счастлив, как ни один человек во всем мире. Хаяма молча кивнул, сияющими глазами глядя на Гии. А к чему слова, если и так все понятно? - Приходи через полчаса, я тебя жду, - прошептал Гиичи, касаясь губами уха возлюбленного и едва ощутимо проведя по краю кончиком языка. Он знал, как прикосновения такого рода заводят Такуми. – Я пожелаю тебе спокойной ночи… чуть позже. Слегка прикусив мочку уха вздрогнувшего и уже тяжело дышащего от возбуждения Хаямы, Гии ухмыльнулся и быстро вышел из комнаты, зная, что теперь эти полчаса ожидания до отбоя будут испытанием не только для него. - Гии! – жалобно простонал Такуми вслед, с тихим всхлипом оседая на стул. – Ты самый настоящий инквизитор! Я скоро буду… Теперь тридцать жалких минут казались взвинченному юноше вечностью. Хаяма облизал губы, глубоко дыша и пытаясь успокоиться. Ну, Гии… пришел, возбудил и ушел. А ты сиди и мучайся. Даже самому себе помочь не получится, потому что вот он, Гии, тут, совсем рядом… и его руки, и тело, и шепот… и прикосновения, которые приносят счастье и сумасшедший восторг... Нет, надо подождать немного. Такуми поерзал, усаживаясь поудобнее и стараясь не смотреть на свидетельство своего взбудораженного состояния, гордо выпиравшее из домашних штанов. В конце концов, через полчаса он уже будет в объятиях Гии… *** Мису долго лежал с открытыми глазами, как всегда, мучаясь от бессонницы. Хоть ему сделали капельницу, вкололи несколько уколов и заставили выпить какой-то комплекс витаминов, заснуть все равно не получалось. Доктор, проверив пульс и давление, ушел, посоветовав Мису не перенапрягаться и поскорее постараться уснуть. Анемия, конечно, не смертельная болезнь, но и шутить с нею не следует. Надо нормально питаться, больше проводить времени на свежем воздухе и высыпаться, как следует. Мису выслушал рекомендации и, пообещав доктору следовать его советам, остался в палате один. Но заснуть опять не смог, обуреваемый целым роем мыслей. Неловко так получилось. Прямо при Сагара-семпае отключился, стыдно. Показал свою слабость. Хорошо хоть Шингёджи не видел, а то бы уже давно торчал тут под дверями… кстати, почему его до сих пор нет? Небось, вся школа уже в курсе, что случилось с председателем Школьного Совета, так почему же он не пришел? Мысли были тревожные и неприятные. Неужели мальчишка больше не… нет-нет, быть этого не может, он по уши влюблен в него и вообще… Но сколько себя Мису не уговаривал, сон его был прерывистый и неспокойный. *** - Гии, - Хаяма устроил голову на груди Сакки, устраиваясь поудобнее на узкой для двоих постели. - Что? - Ничего. Просто – Гии, - Такуми улыбнулся, чувствуя, как пальцы Гиичи чуть сильнее смыкаются на его обнаженном плече. – Я люблю произносить твое имя. - Только имя? А меня? – Сакки засмеялся, прижимая к себе Такуми. Такуми молча кивнул, взволнованно глядя на Сакки. В такие вот моменты Гии казалось, что лучшего с ним произойти больше не может. Хаяма так счастливо смотрел прямо в глаза, что сразу становилось понятно: искреннее сказать о своей любви без слов просто невозможно. - Останешься до утра? – Сакки приподнялся на локте, глядя на юношу. Хаяма задумался и, вздохнув, с сожалением помотал головой. - Лучше вернуться в свою комнату, все равно, уже скоро рассветет, а у нас - никого. Вдруг кому-то что-то понадобится, а дверь никто не откроет. Сразу станет понятно, что я у себя не ночую. Мису-кун сейчас в больничном крыле, так что, и прикрыть меня некому. - Ты так уверен, что Мису стал бы нас прикрывать? - Гии нахмурился, и тут же рассердился на самого себя: ведь понятно же, что Арата просто им манипулировал и очень удачно сыграл на его ревности, когда говорил, что ему нравится Хаяма… но, а вдруг? Кто знает, что этому интригану еще в голову может прийти? - Он хороший, - возразил Такуми, чуть улыбаясь. – Просто у него нет такого человека рядом, с которым он мог бы позволить себе расслабиться, вот он всегда и находится в постоянном напряжении. - Ну и ладно, - Гии рывком подмял Такуми под себя, горячо целуя. – И, вообще, я не собираюсь сейчас говорить о Мису… иди ко мне… И, в который раз за эту ночь привычно растворяясь в объятиях Сакки, Такуми еще успел подумать о том, что надо будет обязательно выспросить у Гии насчет отношений Арата-сан и Сагара-семпая. Может, удастся как-нибудь помочь Шингёджи. Только не сейчас… не сейчас… *** Мису шел по школьным коридорам, кивая приветствующим его ученикам и отвечая на вопросы о самочувствии. В принципе, выспавшись и подлечившись, он почти выздоровел, хотя еще немного кружилась голова. Однако глаза председателя внимательно смотрели по сторонам, высматривая в толпе учеников одно лицо. Которого, к вящему возмущению Мису, нигде не наблюдалось. Арата начал беспокоиться, не случилось ли чего. Выйдя на улицу, Арата отправился к другому крылу здания, раздумывая, где может быть Шингёджи и почему все-таки он не пришел его навестить в больнице. Вокруг было удивительно тихо, где-то вдалеке слышались веселые крики гоняющих мяч учеников, а Арата шел под пригревающим дневным солнцем и думал, почему у него такое унылое состояние духа. Внезапно, из-за угла выскочила знакомая фигурка. А, вот и он. Шингеджи вел себя необычно… не так, как всегда. Не улыбался, не кричал «Арата-сан, подожди!», не задавал дурацких вопросов, с обожанием глядя в глаза. Поравнявшись с ним, младший слегка поклонился и, не замедляя шага, прошел мимо. Это еще что такое? - Шингёджи! – негромко окликнул его Мису, испытывая странную смесь беспокойства, тревоги и злости. Парень остановился, но не обернулся, почтительно ожидая, когда семпай спросит, что ему нужно. И он этого почтительного равнодушия Мису хотелось подойти и как следует потрясти мелкого за плечи. Чтобы не был таким замороженным болваном. Но надо держать лицо. - Насчет моего обещания, - нарочито спокойно произнес Арата. – На следующей неделе у меня будет время, можем сходить… Шингеджи медленно повернулся, но Мису не обнаружил на его лице никакой радости. - Нет, - Канемицу покачал головой. – Арата-сан, тебе не следует так много думать обо мне. Прости, что причинил столько беспокойства. Быстро поклонившись, юноша поспешно ушел, оставив ошеломленного Мису думать, что же за ерунда тут происходит. И, казалось бы, не произошло абсолютно ничего страшного, но состояние духа председателя Школьного Совета Шидо стало еще более унылым. *** - Гии! – Такуми шел за Сакки, опустив глаза. Наверное, Гии обиделся, когда он пригласил Шингёджи на Танабату. И надо ж ему было войти в комнату именно в этот момент! Слышал же только последние слова, а начало разговора – нет. Конечно, Гии вряд ли подумал что-то не то, он слишком умный, чтобы придумывать то, чего не было и быть не может, но… а вдруг, и в самом деле, обиделся? Но тут Сакки, повернувшись к Такуми, улыбнулся, и Хаяма с облегчением улыбнулся в ответ. Как хорошо, что Гии все понимает. Конечно же, он пригласил Канемицу, потому что остаться одному на Танабату, да еще и зная, что твой любимый человек проводит этот праздник с другим, это уж слишком грустно. И, кроме того, положа руку на сердце, Хаяма был совсем не уверен в том, что у него с Гии в этот день получится встретиться. Они же для всех – просто одноклассники, так что, наверняка Сакки получил массу других приглашений. Вряд ли Гии пожертвует своей репутацией и откажется от всех в пользу него, Такуми. Вот они вдвоем с Шингёджи и посидели бы где-нибудь, раз те, с кем хочется быть, находятся вне зоны доступа. - Значит, хотел бросить меня на праздник и пойти с другим? – Гии укоризненно покачал головой. – А как же то, что ты мне говорил ночью? - Что? – покрасневший Такуми растерял все слова, которые собирался произнести. – А… я что-то говорил? - Еще бы! И «Гии, обними меня крепче!», и «Еще, Гии, еще!», и «Не могу без тебя!». А еще… - Перестань! – перебил его Такуми, отвернувшись и покраснев еще сильнее. – Я же не виноват, что так на тебя реагирую, что совсем перестаю соображать, когда ты рядом! - И это просто замечательно! – Сакки, смеясь, легко поцеловал Такуми в щеку, благо, было уже темно, а вокруг не было никого, кто мог бы удивиться настолько близким отношениям блистательного Гии и незаметного обычно Хаямы. – Но вот то, что ты вздумал так обойтись со мной на Танабату!.. - Гии, ты же понимаешь, почему я пригласил Шингёджи, - Хаяма слегка успокоился после поцелуя. – Как ты думаешь, Мису-кун и Сагара-семпай, и вправду, встречаются? - Кто знает? – Гиичи пожал плечами. – Такуми, я не хочу вмешиваться в чужие любовные дела. «Тут бы со своими разобраться!», - мысленно добавил он. - Но ведь… - попробовал возразить Такуми, и тут же замолчал, увидев, как Гии останавливается прямо напротив него. - Послушай, Такуми, - Гии засунул руки в карманы и смотрел в упор на юношу. – Тебе не кажется, что Мису сам выбирает, кого ему любить? И если я вмешаюсь во всё это, то настанет момент, когда Мису возненавидит меня и это будет только твоя вина! Хаяма низко опустил голову. Опять он сморозил глупость. Гии прав, это личное дело Мису-куна, не стоит в это все вмешиваться. Но Шингёджи… Гии наклонил голову, заглядывая в грустное лицо возлюбленного и, усмехнувшись, неожиданно закончил: - Но если это случится, то я возьму вину на себя. - Гии! – Такуми подумал, что ему послышалось, но успокаивающая улыбка Сакки в полной мере доказывала, что это не так. Хаяма бросился к своему парню и крепко его обнял. - Такуми, ты такой смешной… - довольный Гии обнял юношу в ответ. – Но мне так приятно, что я смог тебя порадовать. Они еще постояли так некоторое время, обнявшись, пока Гиичи не спохватился, что не стоит так подставляться, несмотря на ночь и отсутствие незваных зрителей. - Идем, присядем, - он взял Хаяму за руку и провел к садовой скамейке, скрытой в кустах от посторонних глаз. – Сейчас пока не время отбоя, значит, можно посидеть еще немного. Или ты куда-то спешишь? Такуми помотал головой, с удовольствием склоняя голову на плечо Гии. - Ты что, думаешь, я захочу делать еще что-то, вместо того, чтобы сидеть здесь с тобой? - Ну, на Танабату же ты собирался не со мной! - Гии! – Хаяма фыркнул и слегка толкнул плечом смеющегося Сакки. – Я просто хотел утешить Шингёджи. А еще… я был уверен в том, что ты не сможешь побыть со мной на Танабату. Голос Хаямы предательски дрогнул, показывая, сколько огорчения приносит эта мысль юноше. Рука Гии властно легла на плечо Такуми, притягивая к себе. - Такуми, мы уже говорили об этом, - он негромко вздохнул. – Да, мы делаем вид, что между нами ничего нет, просто чтобы у нужных людей не возникало ненужных вопросов, но, поверь, я много думал об этом. Не всегда будет так. Мы окончим школу и станем совсем взрослыми. Я готов взять на себя ответственность в полной мере и за тебя, и за наши чувства, просто чуть позже у меня будет гораздо больше способов защитить тебя и сделать так, чтобы никто, ни один человек в мире не смел причинить тебе боль словом или, тем более, делом. К сожалению, сейчас мне приходится считаться с мнениями чужих людей, но так будет не всегда. И мы будем вместе… если ты, конечно, этого тоже хочешь. - Ты же знаешь, Гии, что я очень хочу быть с тобой, - пробормотал Хаяма, впечатленный серьезным тоном разговора. Честно говоря, он старался как можно реже думать о том, что будет с ними и их чувствами, когда они закончат школу. Отец Гии – глава крупнейшей корпорации, чрезвычайно влиятельный человек, одно слово которого может мгновенно выбросить его, Такуми, из жизни Сакки Гиичи. И это еще самый безобидный вариант… - Такуми, не надо сейчас думать об этом, - Гии ласково провел рукой по волосам Хаямы. – Давай решать проблемы по мере их поступления. Я знаю, я сильно обидел тебя, когда попытался защитить, не спросив твоего мнения. И я не устану просить прощения, потому что сознаю, какую боль тебе причинил. Но, поверь, мне так же было плохо, когда тебя не было рядом, а я даже не знал, что с тобой происходит. - Все в порядке, Гии, - Такуми уткнулся носом в плечо Сакки, но тут же повернул голову, пытливым взглядом глядя в лицо своего парня. – Все ведь сейчас в порядке, да? - Да, - твердо произнес Гии, склоняясь к губам Хаямы. – И на Танабату мы с тобой тоже будем вместе. И Такуми привычно закрыл глаза, принимая и с готовностью отвечая на горячий и одновременно нежный поцелуй. *** Мису провел расческой по волосам, задумчиво глядя на себя в зеркало. Идеально. Все, как он привык. Даже школьный пиджак он носит с шиком и блеском. Хотя, надо признать, также хорошо он и Гиичи идет. Арата по привычке скривился, но тут же отмахнулся от мыслей о Сакки, вернувшись к своим личным делам. Вот и день Танабаты настал, и он встречается с Сагара-семпаем в баре недалеко от школы. Сегодня, в день праздника, ученикам сделано послабление и его разрешается провести вне школьного здания. Вот Сагара-семпай и пригласил его в этот бар, о котором младшие ученики не знают. А даже если и знают, то не придут туда из вежливости – просто потому что так не принято. Значит, дурацкого мелкого он там точно не встретит. Арата нервно одернул пиджак. Глупо получилось… кажется, Канемицу вбил себе в голову какой-то бред и решил прекратить с ним все общение. Наивный. Он еще не знает, что Арата Мису своё не отдает никому. Пусть хоть весь мир будет против него. Не стоит миру связываться с Мису. А Сагара-семпай… а что он? Просто сегодня Мису ему совершенно точно и четко даст понять, что ничего у них не выйдет, кроме дружбы, потому что… А вот почему – это можно опустить. Просто не получится – и все. Но это он сможет сказать совершенно точно. И Мису, бросив в зеркало последний придирчивый взгляд, стремительно вышел из комнаты. Все представители семьи Арата Мису всегда были пунктуальны и шли к своей цели, никуда и никогда не сворачивая. *** - Такуми-кун, вы с Гии в час договорились встретиться? – Шингёджи с любопытством оглядел невысокое здание ресторанчика, о котором он до этого даже и не слышал. Впрочем, Такуми, хоть и знал об этом месте, тоже тут ни разу не был. Как-то так получалось, что почти за полтора года их встреч, «выходных» свиданий у них не случалось. Летом Гии уезжал в Америку, по поводу грустных прошлогодних событий с Судзуки-куном, а в остальное время им хватало и их школы, чтобы проводить время вместе. Тем более что жили они в прошлом учебном году в одной комнате и устраивали свидания там, благо никто не мешал, что было наиболее ценно. Но на свидания куда-то за пределы школы они еще не выходили, это вот первый раз. Такуми чувствовал радость и предвкушение чего-то волшебного. Праздник, веселье, выходной, Гии будет с ним сегодня и всю ночь они будут вместе – что еще нужно, чтобы чувствовать себя счастливым? Разве что… Хаяма сочувственно покосился на Шингёджи, который старательно улыбался. Слишком старательно для того, чтобы улыбка была искренней. Хаяма кивнул на вопрос Канемицу. - Идем, - юноши прошли вовнутрь, где в холле их уже ждали Акайке-кун и Гии, которые поднялись навстречу вошедшим. Хаяма несмело улыбнулся Гии, и тут же посмотрел на остальных: вроде, все здесь в курсе, а вдруг Гии это не понравится? Но Гии, укоризненно качнув головой в ответ на испуг Хаямы, провел их всех на залитую солнцем террасу, где уже был заказан столик. И тут Шингеджи остановился как вкопанный: за соседним столом о чем-то тихо беседовали Арата-сан и Сагара-семпай. - Добрый день! – поздоровался с ними Гии. – Надеюсь, мы вам не помешаем! Хаяма и Акайке сели за стол, в то время как бледный Шингёджи продолжал стоять у своего места, от волнения сжимая кулаки. Впрочем. Мису тоже был растерян и явно не знал, что ему делать. Сагара-семпай в это время вскочил из-за стола и, отведя Сакки в сторону, о чем-то негромко и взволнованно говорил. Гии, пожав плечами, также негромко ответил и вернулся за свой столик, где его уже ждали друзья. Сагара-семпай, вернувшийся в компанию Мису, с недоумением смотрел на младшекурсника, нелепо застывшего рядом с их столиком. Внезапно прищурившись, он позвал парня: - Эй, а ты случайно не абитуриент номер сто тридцать пять, Канемицу Шингёджи-кун? Шингёджи поклонился, здороваясь. - Мису тебя тогда хорошо утешил? – продолжал семпай, не обращая внимания, как изменились лица и Мису, и стоящего собеседника. - Да, - Шингёджи склонил голову, и, внезапно повернувшись к молча наблюдающим за разворачивающейся сценой Гии, Хаямы и Акайке, выпалил: - Прошу меня простить, мне нужно срочно покинуть вас. Он стремглав бросился прочь, уже не видя, как обеспокоенно вскочил из-за стола Хаяма, собираясь броситься за ним вслед. Но Гии успел перехватить Такуми за руку, молча, одними глазами показывая, что за Шингёджи есть кому бежать. Уже бегущего к выходу Канемицу вдруг кто-то схватил за запястье, резко разворачивая к себе. - Арата-сан? – только и смог вымолвить изумленный юноша, увидев рядом взволнованное лицо своего любимого семпая. - Почему ты не слушаешь, Шингёджи? – Мису явно был зол и взбудоражен, а его негромкий голос звучал очень строго и в то же время возбуждающе. – Ты принадлежишь мне! Почему не делаешь, что я говорю? Жди, когда говорят ждать. И если я тебе говорю остаться - останься. С каждым словом Мису все сильнее сжимал запястье юноши, словно боялся, что тот все-таки вырвется и убежит. Однако Шингёджи и не думал убегать, во все глаза глядя на того, кого вообще отчаялся увидеть рядом с собой. Но Мису, после своих нечаянно вырвавшихся слов сам, кажется, не знал, что сказать. Он просто схватил Шингёджи за руку и потащил его назад, на террасу, откуда они только что выбежали. - Прости, Сагара-семпай, - Арата встал перед удивленным столь быстрой сменой событий семпаем, не выпуская руки Шингеджи. – Я должен тебя покинуть. Мне нужно выбрать ему кое-какую одежду. С этими словами Мису, не слушая больше никого и ничего, утащил за собой потрясенного и покорного Канемицу, оставив своих знакомых удивляться его поведению, совсем не свойственному рациональному и трезвомыслящему председателю Школьного Совета Шидо. Впрочем, был один человек, который совершенно не удивился только что произошедшим событиям, потому что в людях он разбирался не хуже самого Мису Арата. Сакки Гиичи слегка усмехнулся, но тут же вновь стал серьезен, когда Сагара-семпай попытался выяснить, что же все-таки творится с Мису и почему ему никто не сказал, что он с кем-то встречается. Однако подавив разочарование, Сагара-семпай ушел, оставив Гии, Акайке и Хаяму наслаждаться праздничным обедом. - Неужели Сагара-семпай и вправду неравнодушен к Мису-куну? – потягивая яблочный сок, спросил Такуми. Гии неопределенно пожал плечами, а Акайке ухмыльнулся: - Интересно, когда это он успел переключиться? В школе ему все время Гии нравился… - Что? – вскрикнул Такуми, чуть не подавившись соком. – Гии, это правда? Однако Сакки весело смеялся в ответ на ревнивое изумление и упрек, плескавшийся в черных глазах своего возлюбленного, никак не подтверждая, но и не опровергая сказанного. Ему просто нравилось, когда Такуми проявлял свои чувства, что случалось не так уж часто у замкнутого юноши. *** Всю недолгую дорогу до местного магазинчика Мису шел предельно быстрым шагом, не говоря ни слова. Шингёджи так же быстро шагал за ним следом, как обычно, что немного успокаивало. Стремительно зайдя в магазин, Арата весьма придирчиво отобрал несколько рубашек и пару джинсов и, сунув вещи в руки ошеломленному такой скоростью Канемицу, впихнул его в примерочную кабинку, войдя следом и задернув занавеску. - Примерь вот это! – тоном, не терпящим возражений потребовал он, глядя на Шингёджи таким взглядом, что у того в горле пересохло. Медленно натягивая светлую, в нежных мелких цветках сакуры рубашку, Шингёджи старался не поднимать взгляда к зеркалу, боясь увидеть в нем лицо Мису. Тот стоял вплотную к нему и осторожно поправлял завернувшийся внутрь воротник, а его горячее дыхание опаляло не хуже солнца в летний день. - Хотел бросить меня, Шингёджи, плохой питомец, - тихий чувственный голос вдруг раздался у самого уха Канемицу, пока длинные пальцы Мису застегивали на юноше новую рубашку. - Пригласил меня, а сам встречаешься с Хаямой и Гии. Что это значит, Шингёджи? Канемицу стало так жарко и сладко, что ему казалось, что он вообще без одежды. Не верится в такое счастье: они вдвоем, Арата-сан его обнимает, а его губы почти касаются кожи не его шее, еле дотрагиваются и исчезают, чтобы тут же опалить кожу чуть ниже или выше. Шингёджи, не выдержав, развернулся в кольце рук Мису, чтобы видеть его лицо: - Нет… это не… Арата-сан! А Мису продолжал шептать, глядя прямо в глаза, горячо, жарко, чувственно: - Сначала не поддерживаешь хозяина, когда он болеет, плохой питомец. Почему ни разу не пришел меня навестить? - Прости, - прошептал Шингёджи, низко опустив голову. - Думал, что можешь вот так просто меня бросить? Но ты не можешь… ты же сам видишь. Понимаешь? Канемицу больше не смог сдерживаться. Он порывисто обнял Мису, боясь снова расплакаться как тогда, в их первую встречу два года назад. - Люблю тебя… - прошептал Шингёджи, и радостно почувствовал, как Мису отвечает на его объятия, оглаживая его по спине и взволнованно касаясь губами шеи. - Эта рубашка смотрится хорошо, - неожиданно произнес Арата, прикрыв глаза и продолжая проводить губами по нежной коже шеи и предплечья юноши. - Шингёджи, давай оставим её. Наденешь её на летних каникулах… на свидание со мной. Канемицу вздрогнул от неожиданных слов, замерев в кольце сильных рук Мису. - Не хочешь? – продолжал Арата, беспокойно глядя в полные слез черные глаза. - Нет, очень хочу! – с жаром воскликнул Канемицу. Мису слегка улыбнулся своей чудесной улыбкой, которую Шингёджи так хотел видеть на губах вечно серьезного председателя. - Я очень люблю тебя! – Шингёджи готов был повторять эти слова снова и снова, лишь бы Мису вот так улыбался ему, обнимая. – Арата-сан… Мису бережно обхватил лицо юноши ладонями, осторожно притягивая к себе и… не выдержал, сорвался сразу на глубокий поцелуй, чуть ли не кусая губы Канемицу до крови. Но юноша совсем не испугался этой страсти, так как сам уже не мог терпеть больше. Они целовались как безумные, яростно впиваясь в губы друг другу, словно, оторвись они один от другого хоть на миг – и тут же умрут от недостатка воздуха, от недостатка прикосновений, от недостатка любви, которая так долго была разделена без надежды на воссоединение. *** - Гии, а что, Сагара-семпай правда вернулся к себе, не дожидаясь окончания музыкального фестиваля из-за сегодняшней Танабаты? – Сакки и Такуми сидели в парке недалеко от ресторанчика, где они сегодня обедали. Акайке спустя какое-то время извинился и ушел по своим делам, понимая, что эти двое хотят побыть вдвоем, что удается им в нынешних жестких условиях конспирации весьма редко. Они провели вместе всю вторую половину дня, гуляя по самым глухим уголкам густого старого парка, больше напоминавшего лес. Здесь можно было не опасаться, что их увидит кто-то из нежелательных свидетелей, поэтому Хаяма почти не боялся выражать свои чувства, держа Гии за руку или счастливо улыбаясь ему, когда тот целовал его. - Почему ты так думаешь? – удивился Гии, вопросу Такуми. - Ну, он же хотел провести сегодняшнюю Танабату с Мису-куном, а получилось… - Хаяма виновато пожал плечами. – Но его любовь уже не вернуть. Они помолчали немного, наслаждаясь теплом и покоем звездного вечера, и компанией друг друга. - Знаешь, - внезапно заговорил Такуми, – я очень счастлив тем, что в эту Танабату я рядом с тобой. - Наконец-то у тебя получилось поблагодарить как следует, - иронично пробурчал Гии, и оба юноши рассмеялись. Такуми склонил голову на плечо Сакки, в то время как тот бережно обнял его. - Посмотри, какие звезды, - Такуми неотрывно смотрел в ночное небо. – Наверное, только над Шидо они такие яркие и красивые. Как ты думаешь, остальные тоже сейчас смотрят на них? - Наверняка, - согласился Гии довольно безучастно. Честно говоря, Сакки сейчас интересовал только Такуми и тот факт, что они вместе. Гиичи иногда сам удивлялся, как много для него значит Хаяма, как сильно он к нему привязан и как больно будет любому, кто хоть взглядом заденет его Такуми. Да, он сам, порой, причинял Такуми боль, но всегда старался сразу же сгладить её, зная, как чувствителен и беззащитен Хаяма в подобных ситуациях. И, если от других людей, задевающих его, Такуми мог просто отстраниться, то перед Гии был совершенно незащищен, потому что любил его и воспринимал слишком близко каждое слово или ссору. Впрочем, сильно они ссорились только один раз, когда Гии решил прекратить общение с Такуми, ничего не объяснив, в чем потом сам долго раскаивался. Ну, в самом деле, что стоило сказать Такуми, что расставание показное, и он его по-прежнему любит? А получилось так, что Такуми опять чуть не заболел своей «человекофобией», а Гии не спал ночами, уткнувшись лицом в подушку, и сходил с ума, думая, что сейчас делает и думает Хаяма. Спасибо Мису, что он вынудил его поскорее разобраться с этой невыносимой для них двоих ситуацией, хотя, теперь-то понятно, что он для себя старался. Шингёджи-кун… никогда им с Мису не быть равными, но, кажется, младший вполне доволен сложившейся ситуацией, а Арата уже давно нуждается в ком-то, кому можно отдать свою любовь и заботу. Ну и пусть себе… а Такуми принадлежит только ему и он ни с кем не собирается его делить: ни с Мису, ни с Шингёджи. Его Хаяма… Гии крепче прижал Такуми к себе. - Гии, а что ты загадал на Танабату? – раздался тихий голос Хаямы, который просто получал удовольствие от того, что любимый человек рядом. - Ничего, - Сакки улыбнулся, глядя на растерянное лицо возлюбленного. - Ничего? – удивленно переспросил Такуми. Гии кивнул, и продолжил, чувствуя недоумение юноши. - Танабата означает, что раз в году Орихимэ и Хикобоши могут встретиться, так? – напомнил он Такуми древнюю легенду праздника. – Но я так не хочу, Такуми. Раз в год – слишком мало для меня. Ты – здесь, - он показал на левую сторону груди, прижав руку к сердцу. – И я хочу, чтобы ты был со мной не только на Танабату. Каждый день, каждую минуту я желаю быть рядом с тобой. Вот это мое самое заветное желание. Ты навсегда в моем сердце, Такуми. - Ты в моем тоже, - потупился Хаяма, счастливо улыбаясь Гии. Сакки притянул к себе Такуми, нетерпеливо целуя в губы. Поцелуй был глубоким и многообещающим. - Такуми, останешься сегодня со мной до утра? – шепот возлюбленного опалил кожу.- Хочу, чтобы ты был рядом… хочу любить тебя так, чтобы ты запомнил эту Танабату навсегда. И, когда мы будем стариками, хочу, чтобы твоя кровь каждый раз становилась горячее от наших воспоминаний об этой ночи. Останешься? - Останусь, - дрожащий голос Хаямы звучал так тихо, что Гии только лишь одним инстинктом влюбленного различал его. – Я останусь с тобой и в эту ночь, и на всю жизнь, если ты этого хочешь, Гии. - Тогда давай еще немного посидим и пойдем, - Гии помог Хаяме поудобнее устроиться в кольце его рук, обнимая. Хаяма согласно кивнул. - Звезды сегодня, и вправду, необычайно красивы, - произнес он вполголоса. – Почему-то никогда таких не видел. - Потому что ты – со мной, - тихо поддразнил его Гии. – А когда ты со мной, у тебя в глазах звезды вспыхивают… ну, или как там говорится… - Гии! – воскликнул Такуми, смущаясь. – Ну что ты такое говоришь! Ничего у меня не вспыхивает… - А вот это следует немедленно исправить, - и губы Сакки прижались к губам Хаямы, размыкая их в нежном и, одновременно, чувственном поцелуе. - А знаешь, все-таки вспыхивает, - задумчиво прошептал Такуми через какое-то время, выравнивая дыхание. – Даже наверняка… - Я же говорил, - Гии усмехнулся, пытаясь скрыть волнение. – Я обещаю, что звезды сегодня будут яркими, как никогда, Такуми. Идем, скоро выпадет роса… И два темных силуэта медленно двинулись в сторону выхода, соприкасаясь плечами. Их ладони были сплетены, на лицах виднелись легкие улыбки, а звезды всё продолжали сиять в небе, словно подтверждая старую легенду о том, что те, кто любят, обязательно будут вместе.