Обыкновенная история

Гии нахмурился: в последние несколько дней Такуми был явно чем-то обеспокоен, хотя никаких видимых причин у него не было и быть не могло. Они не ссорились, проблем с учебой у Хаямы никогда не было, да и никто не смел даже близко подойти к нему с каким-либо неприятными словами или, тем более, делами. Гии ясно дал понять, что если кто хоть косо взглянет на Такуми, будет иметь дело лично с ним, Сакки Гиичи, комендантом общежития и одним из лучших старшеклассников. Причем, дела эти будут совершенно неприятными. Гиичи прошелся по комнате, задумчиво покусывая нижнюю губу: вроде бы, от всех он Такуми оградил, а вот поди ж ты – что-то не так. А Такуми молчит как самурай, ничем его беспокоить не хочет. Только и слышишь от него: «Все в порядке, Гии, у меня все хорошо!», а сам глаза прячет. И улыбка вымученная. Неужели кто-то посмел?.. Гии сжал кулаки. Нет, надо срочно узнать, в чем дело, иначе он сам себе не простит, если за всеми своими делами он пропустит что-то важное в жизни Такуми. В их жизни. Чего лукавить, он слишком любит Хаяму, иногда даже самому неловко за свое поведение. Вот, несколько дней назад не смог сдержать своей ревности, когда увидел Шингёджи и Такуми весело что-то обсуждавших в дальней беседке. И ведь понятно, что они просто друзья, да и Мису не даст Шингёджи расслабиться, но вот, не смог себя пересилить, весь вечер дулся, хотя они так редко бывают вместе. И, вместо того, чтобы провести эти редкие часы с возлюбленным как положено, он сидел и разговаривал с Такуми довольно сухо, сам себя ненавидя и жутко злясь. Правда, потом оттаял, когда Хаяма неловко его поцеловал. Сам, что было большой редкостью. Все-таки, Такуми в этом плане был весьма застенчив, разве что, когда они оставались наедине, превращался из робкого паренька в довольно страстного любовника, позволяя себе такие слова и жесты, от которых потом долго краснел и даже как-то пробовал извиняться. Правда, Гии пресёк эти бессмысленные извинения моментально: лично у него просто сносило башню от такого доверчивого, все позволяющего Такуми, который полностью и всецело принадлежал ему и никому больше. И получается, что только он, Гии, способен довести его до такого состояния… в общем, башню от этого факта срывало сильно и расставаться с этим чудесным ощущением, связанным с Хаямой, Гиичи не собирался. Все-таки он эгоист и собственник, поэтому, каждое подобное изменение в Такуми он замечает, а потом хранит все эти мелочи, которые для него превращаются в самые значимые моменты жизни. Значит, он действительно чего-то стоит, если Хаяма так теряет голову от его, Гии, прикосновений, слов и объятий. Но вот то, что с ним что-то происходит, а он не может выяснить что именно – это огромный минус в их отношениях. И вина его, Сакки Гиичи. Раз уж взял на себя ответственность за их отношения, то и оберегать Такуми должен постоянно. По праву любви. Они и так только совсем недавно помирились после этой ужасной недели, когда Гии чувствовал себя последним негодяем, дав понять Такуми, что больше его не любит и видеть не хочет. Сам как в бреду жил все эти дни без любимого человека, да еще и Такуми чуть не потерял. Глупо он поступил и жестоко… правильно Мису потом ему выговор сделал. За глупость, эгоизм и ограниченность. Гии поморщился: он не любил Мису, хотя всегда признавал в нем достойного соперника. Правда, в последнее время он, хоть и со скрипом, но соглашался про себя, что в некоторых вещах Арата все-таки соображает лучше него. Хитрый интриган, да и мозг у него работает блестяще, что ни говори, и в людском поведении он разбирается не хуже какого-нибудь профессора. Поэтому, в принципе, следует к нему прислушиваться… иногда. А раз Такуми молчит, как рыба, может, хоть этот сноб Арата ему что-нибудь расскажет? Он – председатель Школьного Совета Шидо, всё про всех всегда знает, да и Шингёджи своему любимому семпаю постоянно все рассказывает, что узнаёт нового. И Гии поспешно выскочил за дверь, пока решение было еще твердо, и он не успел передумать. Такуми сейчас в библиотеке, готовит доклад по истории, значит, часа полтора у него еще есть, чтобы попытаться все выяснить. Ну, или хотя бы нащупать направление, в какой стороне искать. Неприятно, что придется прибегнуть к помощи Мису, но… покой Хаямы и их отношения дороже всего. Мису – так Мису. Лишь бы Такуми никто не расстраивал. *** Конечно же, Мису Арата сидел в кабинете Школьного Совета и самозабвенно занимался канцелярщиной, что-то вдохновенно выписывая, высчитывая, перенося из одного документа в другой, и совершенно не обращая внимания на прикорнувшего, как всегда, в уголке Шингёджи, который торчал здесь каждый день после уроков. Впрочем, увидев Гии, Шингёджи сразу же вспомнил о неотложных делах и быстренько ретировался, не преминув напомнить любимому Мису, что зайдет попозже и принесет семпаю что-нибудь вкусненькое. Мису равнодушно пожал плечами, заявив, что ему абсолютно все равно, зайдет Канемицу позже или сгинет где-нибудь в недрах школы, но Гии заметил довольный блеск в глубине темно-карих глаз председателя. Все-таки, даже сухарю Мису ничто человеческое не чуждо, что делает не такой неудобной тему разговора, с которым Гии пришел к нему. Дико неприятно, конечно, расписываться в своем собственном бессилии, обращаясь за помощью к постоянному врагу и сопернику, но он, действительно, единственный персонаж школы Шидо, который может помочь. Не считая Такуми, который молчит и молчать будет, как бы Гии из него правду вытянуть не пытался. Значит, не стоит беспокоить Хаяму. Выяснит сам, что случилось, и почему Такуми в последнее время такой нервный и глаза прячет, а потом уже попробует что-то предпринять. К тому же, с Такуми дружит Шингёджи, а значит, может что-то знать и Мису обмолвиться. В общем… - Сакки, учебное время не резиновое и тратить его бессмысленно у меня нет никакого желания, - холодный голос Мису вывел Гиичи из задумчивого состояния. – К тому же, более бесполезной траты времени, чем смотреть на тебя я вообще не могу придумать. Странно, что у Хаямы еще нет аллергии… Если у тебя какое-то дело – говори побыстрее, я занят. «Зануда!» – чуть не ляпнул Гии, но прикусил язык, памятуя о том, что он пришел за советом, а не за старой доброй ссорой, которых у них с Мису не случалось уже с год. С тех пор, как у Арата появился Канемицу, и Мису нашел, на ком применить весь свой педагогический талант, постоянно воспитывая младшего, председатель стал человечнее, да и влюбленность в Шингёджи, которую Мису тщательно скрывал, сделала его более терпимым в плане общения. Ну, вот такой вот он человек, что поделать! Поэтому, пропустив мимо ушей оскорбительные слова про Такуми и аллергию, Гии глубоко вздохнув, коротко и ясно, без излишней эмоциональности попытался изложить проблему и выспросить верного врага, не в курсе ли он, отчего Такуми в последнее время грустный и не знает ли он, Арата, причин такого странного поведения Хаямы? - А что, Хаяма тебе уже о своих проблемах не говорит? – язвительный тон Мису бил по нервам, однако Гии умел «держать лицо» не хуже председателя и ответил тому не менее скептическим взглядом. - Ты сам знаешь, как трудно иногда бывает добиться искренности от самых близких людей, - Гии пожал плечами, скрывая беспокойство и бешеное желание треснуть собеседника по шее, чтобы сбить с него спесь и высокомерие. – Не хочу мучить Такуми расспросами, просто потому, что ему может быть от этого больно. - Альтруист, - ехидство в тоне Арата зашкаливало: он откровенно развлекался разговором. – Я помню, как ты не хотел делать ему больно, когда заявил, что бросаешь его. Конечно же, это была вершина самопожертвования и любви! - Ты сам знаешь, что я был вынужден так поступить, - Гии начинал злиться все сильнее, особенно если учесть то, что проклятый Мису прав от первого и до последнего слова. Он, Гии, тогда чуть не потерял Такуми из-за своей толстокожести. - Сама идея, в общем, ничего, а вот исполнение было крайне убогим, о чем я тебе уже говорил, - ледяная любезность Мису сочилась змеиным ядом прямо в уши, делая нестерпимым желание придушить скуластую заразу как можно быстрее. – Но теперь, как я понимаю, блистательный и крутой Сакки Гиичи испытывает обратную проблему? Сейчас твой Хаяма закрылся и не желает сообщать своему возлюбленному, - здесь Мису саркастически хмыкнул, - почему он переживает и что его беспокоит? Гии в упор посмотрел на председателя, даже не утруждая себя кивком: Мису все понял очень даже прекрасно, дополнительные объяснения были ни к чему. - И, конечно же, - так же язвительно продолжал Мису, - великолепному Сакки Гиичи и в голову не пришло, что причина упадка духа его робкого возлюбленного – он сам? - Я? – выражение полного недоверия на лице Гии рассмешило Арата. Да, все-таки Сакки болван в некоторых вещах… конечно же, со стороны виднее, да и Шингеджи кое о чем проболтался, но нельзя же быть таким слепым и вообще ничего не соображать! - Представь себе, - Мису усмехнулся, довольно глядя на соперника. – Я случайно понял из болтовни Шингёджи, что так нервирует твоего Такуми в последнее время. Собственно, мне странно, что ты сам этого не понимаешь. - Да что я не понимаю? – прошипел разозленный и обеспокоенный Гии. – Что я такого сделал, что Такуми ходит как пришибленный и явно отчего-то грустит? Говори уже! - Ну, если ты такой ненаблюдательный снулый карп, то так и быть, помогу, - Мису довольно потянулся. – Но не ради тебя, не воображай. Хаяму жалко. Он такой доверчивый, что просто ужас. В общем, пару дней назад Шингеджи тут сболтнул, что Такуми твой думает, что ты больше его не любишь, но жалеешь и не знаешь, как ему об этом сказать. - Что за чушь? – Гии растерянно снял очки и тут же автоматически нацепил обратно. – Да с чего ему такая дичь вообще в голову пришла? Люблю же… то есть… черт, Мису, прекрати скалить зубы и говори, что еще знаешь! - Ну, подробностей Хаяма не сообщил, но он что-то пробормотал, что ему об этом любезно сообщил тот, кто постоянно проводит вечера в твоей комнате, причем, заметь, это не Хаяма. - Что? Ты имеешь в виду Такабаяши? – недоумение в глазах Сакки стало сильнее. – Да он вообще последний, о ком я подумал бы… в этом плане. - Зато Такабаяши так не думает, судя по тому, как активно он пытается вызвать у Такуми впечатление о том, что между ним и тобой что-то есть. - Но ведь это же бред! – Гии недоверчиво уставился на Мису. – Чушь какая-то. Да Такабаяши привык торчать у меня в комнате постоянно в последнее время… я на него особо и внимания не обращаю, когда он ко мне заходит. Он своими делами занимается, я – своими. - А ты не думал, зачем он приходит так часто? – Мису мельком глянул на Сакки таким фальшиво-сочувствующим взглядом, словно перед ним ограниченный первокурсник у которого мозгов не наблюдается в принципе. – Только ты, Сакки, можешь быть таким наивным идиотом. Да Такабаяши еще с первого курса по тебе сох… думаешь, его чувства совсем исчезли, особенно, после того, как ты выбрал не его, блестящего «принца», а скромника Хаяму, на которого никто никогда особо и внимания не обращал? - Но ведь… два года прошло! – Гии, не мигая, уставился в стенку, не желая признавать правоту Мису. – У него есть Ёшизава… у них же все нормально, насколько я знаю. - Нормально, - кивнул председатель школьного совета. – Но то, что Такабаяши любит острые ощущения и никогда не смиряется в тех ситуациях, когда не получает желаемого, тоже все в школе знают. А тебя он не получил. И, как мне говорили, даже с ножом на Такуми пытался наброситься. Я, конечно, не присутствовал, но думаю, что Такабаяши вполне на это способен, особенно под влиянием эмоций. - Способен. Я там был, - с неохотой признался Гии. Он помнил, как испугался за Такуми, когда влюбленный в него Изуми кинулся на Хаяму с ножом. Правда, его реакция спасла Хаяму, а потом и Ёшизава подоспел и забрал Такабаяши успокаивать и в чувство приводить. - Ну, вот тебе и причина, - Мису удовлетворенно кивнул и снова зашуршал какими-то бумажками на столе. – А уж со следствием сам мог бы давно разобраться. В конце концов, если ты встречаешься с одним парнем, то каждый вечер запираться в своей комнате с другим как-то странно, тебе не кажется? - Да не запираюсь я! – Гии нервно прошелся по комнате. - Ерунда какая-то… Такуми знает, что я его… что мне только он нужен! И Такабаяши меня совершенно в этом плане не интересует! - Зато ты интересуешь его, - припечатал Мису, слегка прищуриваясь: ему нравилось выводить спокойного Гиичи из себя. – Кроме того, Такуми, конечно, парень мнительный, но просто так не стал бы рефлексировать и страдать. Значит, случилось что-то, что заставило его сомневаться в тебе. И, если ты ничего такого не делал, как ты говоришь, значит, сделал или сказал кто-то другой. Надеюсь, объяснять, кто это мог быть не нужно? Или все-таки придется? - Изуми, гад, - прошипел Сакки, приходя в ярость. – Ты точно знаешь? - Шингёджи сказал, что Хаяма обмолвился о разговоре с Такабаяши, - кивнул Арата. – Вряд ли они говорили об учебе или игре на скрипке. Так что… - Я должен тебя покинуть, - Гии быстрым шагом двинулся к двери. – Мне срочно надо кое с кем поговорить. И, да, спасибо за информацию. - Не за что, - Мису снова опустил глаза к своим документам. – Надеюсь, ты правильно выберешь, с кем тебе поговорить в первую очередь. - С Изуми, конечно, - Гиичи приостановился, глядя на едва заметный одобрительный кивок председателя. – Потому что мне очень интересно, что этот интриган наговорил Такуми и чем испортил ему настроение. Просто он, наверное, забыл, что испорченное настроение Хаямы – это и мое испорченное настроение. С этими словами злой Сакки стремительно покинул кабинет. Мису покачал головой, еще раз ухмыльнувшись: все-таки Гии не так уж крут, когда дело касается его Хаямы. Нервничает, переживает, боится ошибиться… да еще и к нему пришел совета просить, вообще уму непостижимо! Довольный тем, что уел соперника, Арата снова что-то застрочил в очередном документе, непроизвольно думая о том, куда запропастился Шингёджи и где он вообще шатается. Сказал же, что принесет чего-то там… да пусть уже сам притащится, а то ходит где-то, пока хозяин тут работает не покладая рук, да еще и советы всяким потерпевшим раздает. Причем, совершенно бесплатно. И вообще… когда этот беспокойный мелкий рядом, то как-то… спокойнее. А то Сакки вот проморгал хитрого Такабаяши, выпустил из поля зрения Хаяму, и, пожалуйста – проблема. Нет уж, он, Мису, глаз с Шингёджи не спустит, пусть не воображает, что он без присмотра по школе шляться будет, и болтать, и гулять с кем хочет. Пусть только попробует… - Арата-сан! – знакомый радостный вопль раздался у двери, и Мису довольно улыбнулся, хотя тут же его лицо стало строгим и недовольным. - Где ты ходишь? Я что, должен тут ждать, пока ты придешь и заберешь свою сумку? – Арата едва заметно кивнул на сумку Канемицу, которую тот оставил на столе. – Еще минута – и я бы уже запер кабинет, а ты сидел бы без учебников до завтра. - Прости, Арата-сан, - Шингёджи виновато потупился. – Я случайно. - А за «случайно» надо платить, - и Мису, мельком глянув на дверь, впился в губы возлюбленного жарким поцелуем. Шингёджи привычно ответил, крепко обнимая любимого председателя. Дела говорят о человеке и его отношении, а не слова и признания. Мису никогда не признается прямо, но вот такие моменты, когда они вдвоем, в сто раз ценнее и дороже. И поцелуи урывками, и крепко сжимающиеся пальцы на предплечьях, и затуманенный взгляд Мису – это все и есть то, что люди называют красивым словом «любовь». И пусть она у них такая странная, но она своя, только для них двоих, и другой им не нужно. Оба любили свои маленькие ритуалы, зная, насколько они дороги обоим. Пусть даже они никогда об этом прямо не говорят. *** После недолгого, но очень неприятного разговора с Такабаяши, Гии бросился разыскивать Такуми. Если Хаяма действительно поверил в ту ложь, что ему наплел Изуми, следует как можно быстрее найти его и успокоить. Зная, насколько Такуми чувствителен к всякого рода инсинуациям, Гии с все большим беспокойством выискивал возлюбленного, заглядывая во все уголки школы, в которых тот мог бы быть. В библиотеке Такуми уже не было, в классах и в спортзале тоже. Задумавшись на мгновение, Гии быстрым шагом отправился в беседку, которая была на отшибе от административных зданий, и в ней редко кто бывал. Гии еще издалека увидел Хаяму, грустно сидящего на краю широкой деревянной скамьи, полускрытой зеленеющими деревьями и его сердце радостно подпрыгнуло. Нашел, наконец-то! Но тут же на душе стало тяжело от сознания, что его беспечность и легкомыслие дали повод Такуми думать про него плохо. Такуми, почему ты так не веришь в меня? Сакки ускорил шаг, желая поскорее развеять грусть Хаямы, обнять его, увидеть ответную улыбку, убедить в том, что все сказанное вруном Изуми чушь собачья и бред. И доказать ему это, утащив к себе в комнату. Или в их с Мису комнату, без разницы. Мису, небось, до самого вечера в комнату не зайдет: либо будет опять всякими делами заниматься, либо Канемицу воспитывать. А, скорее всего, совмещать, у него это очень неплохо получается. И дела сделаны, и Шингёджи под надежным присмотром. Мису же ревнивый, как демон, хотя об этом никто даже не догадывается, кроме Сакки. Потому что сам такой. Гии вздохнул: дай ему кто-нибудь волю, он бы Такуми от себя ни на минуту не отпустил дальше, чем на шаг, ни на кого больше бы взглянуть не дал. Хотя, с Такуми это не сработает, да и самому не хочется чувствовать себя тираном. У них не такие отношения. Да, в их паре главные решения всегда принимает он, Гиичи, но мнение Такуми имеет не менее важное значение. Гии решительно шагнул в беседку. - Такуми! Хаяма едва заметно вздрогнул и, увидев возлюбленного, радостно улыбнулся, но через мгновение улыбка увяла, а лицо Хаямы вновь стало грустным, хотя сам обладатель тщетно пытался выдать грусть за спокойствие, в чем совершенно не преуспел. Гии, не желая ждать, обнял Такуми, крепко прижав к себе. - Хаяма, ну почему ты такой… - Гии промолчал, пытаясь подобрать нужный эпитет. - Какой? – глухо спросил Такуми, уткнувшийся носом в плечо Сакки. – Что во мне не так? - Глупый, в тебе все идеально, - Гии понял, что неправильно начал разговор. Мнительный Хаяма, скорее всего, уже в мыслях похоронил их отношения и думает, что он пришел сейчас сказать ему о том, что они расстаются. Черт, ну нельзя же быть таким доверчивым! – Для меня ты – мой Такуми, который верит мне и доверяет моим словам, так? Хаяма продолжал прятать лицо, ничего не отвечая. Сакки захотелось убить Изуми, или, как минимум, треснуть его пару раз вдобавок к той весьма болезненной плюхе, что Такабаяши только что от него получил. - Не надо меня успокаивать, - Такуми решительно поднял глаза на Гиичи. – Просто скажи мне в лицо, что ты больше не хочешь быть со мной и любишь кого-то еще. Не унижай жалостью ни себя, ни меня, Гии… - Даже не собирался! – Гии резко притянул к себе слегка испуганного таким пылом Хаяму, стискивая его обеими руками. – Не дождешься! Я никуда и никогда тебя не отпущу, понял? И как вообще ты мог поверить Такабаяши? Почему веришь посторонним, а у меня спросить не можешь? - Откуда ты… то есть, я хотел сказать… разве ты и Такабаяши не… - Такуми смешался, вопросительно глядя в лицо возлюбленного, но в его черных глазах Гии заметил такую отчаянную надежду, что перехватило горло от любви и сумасшедшей нежности. Такуми… как вообще можно причинить ему боль? Да он на части разорвет любого, кто просто не так на него взглянуть осмелится… - Мне плевать на Такабаяши, понял? – Гии слегка встряхнул Хаяму за плечи, тут же горячо целуя прямо в губы. – Неужели я как-то не так выражал свои чувства, что ты засомневался, Такуми? Скажи, что заставило тебя поверить в такую глупую сплетню? Разве злые слова Такабаяши стоят для тебя больше, чем наши ночи, прогулки и поцелуи? Ты поверил ему просто так, забыв все то, что связывает нас двоих? - Я так хотел бы тебе верить, Гии, - еле слышно прошептал Такуми, до боли сжимая в руках лацканы школьного пиджака Сакки. – Я сначала не верил… не хотел верить… если бы сам не видел… - Что именно? – теперь пришла очередь Гии изумляться. Он быстро перебрал в голове все те минуты, когда Такабаяши оказывался рядом с ним и, не найдя решительно ни одного компрометирующего момента, требовательно нахмурился, еще ближе притиснув Хаяму к себе, чтоб не сбежал. Сейчас самым страшным казалось отпустить его хоть на миг. – Ну, говори же, Такуми, не молчи! Что такое ты мог видеть, что заставило тебя так разочароваться во мне? - Вот это! - Хаяма внезапно решился, смело отодвигая воротник белой рубашки Гии в сторону, и обвиняюще указывая пальцем на большой лиловый засос на шее Гии, успевший уже слегка побледнеть. – Откуда это, может, скажешь? - Что? – ошарашенный Гии смотрел на пылающего от смущения и негодования Хаяму в полном изумлении. И в то же время, облегчение нахлынуло теплой волной, заставляя сердце радостно забиться: это всего лишь ревность, всего лишь рассеянность и ревность его парня. – Ты чего, Такуми? Ты же мне его позавчера ночью поставил! Сам! Вот этими вот губами! – Гии медленно провел большим пальцем по нижней губе вытаращившего глаза пораженного возлюбленного. - Я? – пролепетал Хаяма, в полном недоверии уставившись на такого же растерянного Гиичи. – Не может быть… я бы помнил… ох! Внезапно залившиеся густым румянцем смуглые скулы Хаямы в полной мере показали, что он как раз и вспомнил. Только что. Хаяма стоял, как громом пораженный и ругал себя и свою глупость на чем свет стоит: уже несколько раз так было, что после их совместных ночей некоторые особо страстные и пикантные моменты полностью выпадали из памяти, восстанавливаясь только через несколько дней. Гии часто подшучивал над этой особенностью разума Хаямы, который имел особенность самопроизвольно отключаться, давая телу верх над собой и полностью погружаясь в удовольствие от их физической близости. Однако, забавляясь над Такуми, Гии, тем не менее, ощущал колоссальное чувство гордости и счастья от одной только мысли о том, насколько Такуми теряет здравый смысл, когда он, Сакки Гиичи, прикасается к нему и любит его. И вот сейчас его память снова сыграла с ним такую злую шутку. Хаяма закусил губу от досады. Если бы не было всех остальных неприятных факторов (разговора с Такабаяши, когда тот заявил ему, что Гии позволяет быть у него в комнате все вечера и проводит с ним, Изуми, в сто раз больше времени, чем с самим Такуми), может, он все вспомнил бы сразу. Но увидев след укуса на шее Сакки, почему-то сразу подумал о том, что его тревожило и не давало покоя, связав синяк и его появление со сплетней о Такабаяши и Гии, которую пустил, как оказалось, сам Изуми, просто желавший отомстить за свое поражение двухлетней давности. Хаяме никогда и в голову не могло бы прийти, что Изуми такой злопамятный. Гии, как оказалось, тоже. - Гии! – пробормотал Хаяма и бросился на шею к рассмеявшемуся возлюбленному. – Я… какая глупость… прости меня! - Тогда и я тоже хочу попросить у тебя прощения, - Гии нежно дотронулся губами до виска и полуопущенных век Такуми, покрывая его лицо мелкими неспешными поцелуями: куда теперь спешить, можно и расслабиться, раз проблема решена. - За что? – еле проговорил разомлевший Хаяма, получая удовольствие от прикосновений и поцелуев и подставляя лицо губам Гии. - За то, что сразу не сообразил, что тебе это может быть неприятно, - вздохнул Сакки, виновато думая уже в который раз за день о своем эгоизме и нечуткости. – Я как-то совсем не подумал, какого демона Изуми у меня в комнате стал постоянно ошиваться. Даже в голову не могло прийти что-то не то… Я хочу быть только с Такуми, целовать Такуми, любить Такуми. Просто я в этом плане только о тебе думаю, а насчет других и мысли такой не допускаю, даже представлять себя с кем-то еще противно. Я и Такабаяши вместе… дикость какая. И Гии передернул плечами от неприятного ощущения. - Я тебя люблю! – вдруг звонко выговорил Такуми, улыбаясь своей мягкой искренней улыбкой, которую так любил Гиичи. – И, знаешь, Гии, я, наверное, больше не буду так стесняться. Буду приходить к тебе в комнату почаще, - объяснил он, заметив недоумение во взгляде Сакки. – И стараться делать так, чтобы как можно реже там были какие-нибудь посторонние люди, кроме меня. - Ого, моя личная свобода под угрозой, - шутливо ужаснулся Гии, не в силах перестать целовать Такуми, в то время как его руки уже забрались под школьный пиджак и требовательно гладили Хаяму по спине по гладкой ткани рубашки. Сакки чувствовал, что ему этого мало, поэтому уже раздумывал, как бы побыстрее оказаться в каком-нибудь закрытом от посторонних глаз помещении, где можно разом стянуть с Такуми дурацкие тряпки и окончательно предать забвению всю эту нелепую историю. А еще просто хотелось Такуми. До одури, до красных пятен в глазах. – Такуми, может, сходим, проверим, чтобы никого лишнего в моей комнате не было, а? - И прямо сейчас, - осмелевший, судя по словам, Такуми, тоже был не прочь оказаться с возлюбленным наедине. – Надеюсь, ты уже сказал Такабаяши, чтобы он появлялся в твоей комнате как можно реже? Потому что, прости, конечно, но, если нет, я ему сам скажу. - Не беспокойся, - Гии с трудом отстранился от Хаямы, сжимая его ладонь в своей и лихорадочно вспоминая самую короткую дорогу до их общежития. – Изуми больше там не появится, я позаботился об этом. А ты… пожалуйста, Такуми, если тебя что-то беспокоит, приходи сразу ко мне, ладно? Мы же вместе, мы встречаемся и любим друг друга. Доверяй мне, прошу тебя. - И ты тоже, - еле слышно шепнул Хаяма. – А теперь… идем к тебе, я хочу, чтобы мы… в общем, скорее, Гии. - Конечно, - Сакки с улыбкой поднес пальцы Такуми к губам, быстро проведя языком по ложбинке между большим и указательным и с удовлетворением слушая тихий стон в ответ на свои провокационные действия. – Только, пожалуйста, завтра, когда будешь рассматривать мою шею, не забывай, что кроме тебя к ней никто не прикасался, лады? - Ну, если что, ты же мне напомнишь? – смуглый Хаяма вновь покраснел, чувствуя себя cлегка неловко от собственной смелости. – Ты же знаешь, что я иногда рядом с тобой немного… шалею. - И я постараюсь, чтобы это случалось и дальше, - торжественно пообещал Сакки, но, не выдержав настроения, нетерпеливо потянул Такуми в сторону общежития. – Идем быстрее, уже сил нет терпеть… Я хочу дотронуться до тебя… везде. Довольная полуулыбка Такуми и его едва заметный кивок заставили Гии поторопиться. Ночь была впереди, но её, как всегда, было возмутительно мало. «Спи, - прошептал счастливый и усталый Гии в лохматую макушку отключившегося после бурной ночи Хаямы, который заснул, оплетя его руками и ногами, будто боясь отпустить хоть на мгновение. – Спи и больше никогда не смей во мне сомневаться». Такуми словно в ответ прижался к нему еще сильнее, улыбнувшись во сне. На горизонте всходил ослепительно-оранжевый диск, приветствуя новый день, который, конечно же, обещал только радость и счастье, стирая недопонимание и старые обиды, которые с наступлением рассвета исчезли без следа.