Храбрость в бокале

Тсузуки икнул и, покачнувшись, вышел из бара на шумную ночную улицу. Огляделся. О, а что он делает в Токио? А, точно! Он же сбежал из Мейфу! В самоволку. Это показалось не слишком трезвому шинигами достаточно забавным, и он захихикал, когда ноги понесли его в темную подворотню. Там поджидали четверо парней, польстившихся на его полупустой… ик, теперь уже пустой бумажник. - А я сейчас Тоду вызову! – пригрозил Тсузуки обступившим его грабителям. Эта мысль была невероятно веселой, и шинигами расхохотался, складывая пальцы в мантру вызова. Языки огня разогнали тьму переулка. И вдруг, прерывая затянувшуюся шутку, белый ураган смел его, ледяной ветер потушил пламя, врассыпную бросились напуганные подростки. А Тсузуки оказался прижат спиной к кирпичной стене. Он распахнул глаза и встретил ледяной взгляд. Вся напускная веселость испарилась от холода, которым веяло от Мураки. - Вызывать шикигами при людях! Ты в своем уме? – выдохнул доктор ему в лицо. Тсузуки, словно завороженный, покачал головой и протянул руку, вплетая пальцы в платиновые пряди. Он притянул Мураки к себе и, не закрывая настороженных глаз, прикоснулся губами к его губам. Мураки ответил на поцелуй так, словно это было естественным продолжением встречи. Доктор целовал его, и с каждым похищенным вздохом словно высасывал из Тсузуки алкоголь. Шинигами понял, что стремительно трезвеет. Но опьянение замещала оглушительная эйфория, и он не хотел, не мог оторваться, не спешил прерывать поцелуй… Он впервые нашел в себе силы, чтобы не рвануть за Мураки, когда полы белого плаща мелькнули на перекрестке. Первый раз вместо того, чтобы погнаться за доктором, шагнул в другую сторону – к первому же бару, залить чувства алкоголем, избавиться от демона своих снов знакомым способом… для чего? Для того, чтобы через несколько часов сорвать этот поцелуй? О, да! Храбрость и безрассудство смешались в бокале, и Тсузуки наконец-то признался себе в самых сокровенных желаниях. А Мураки оказался рядом в тот момент, когда он был готов… - Если ты так и будешь напиваться каждый раз, перед тем, как меня поцеловать, - промурлыкал доктор, - на нашу вечность не хватит алкоголя! Тсузуки хотел возмутиться, но заметил, что Мураки и сам опьянен – близостью их тел, жадными прикосновениями, тем, что руки его беспрепятственно забрались под рубашку шинигами, и Тсузуки не возражает против такого произвола. - Ты что, шпионил за мной? – спросил Тсузуки, возвращаясь к происходящему. Доктор утвердительно хмыкнул. - Мне нравится присматривать за одним симпатичным шинигами. Тсузуки смутился. Он снова попался в мастерски сплетенные сети, хотя и уверял себя изо всех сил, что ведущим в этой партии был он. - Почему ты остановил меня? - Мне не хотелось, чтобы за вызов шикигами тебя заперли в Мейфу навсегда. Тсузуки фыркнул. - Это был вовсе не Тода! Я всего лишь изучал пирокинез.