Wine

Питер оставил ей бутылку воды. В этой комнате у Лидии места больше, чем в багажнике, где она под рогипнолом проводит большую часть путешествия. Здесь, рядом с окном на безликие бесконечные скалы, стоит белый рояль с облупившейся краской на ножках. Здесь у Лидии есть скамья и бутылка с водой из автомата на первом этаже. А еще – сжигающее изнутри чувство безысходности положения. Питеру так часто приходится брать Лидию в путешествия и приковывать, что у банши на лодыжках и запястьях образовалась своя коллекция шрамов. - Думаю, тебе захочется пить после такого долгого сна, - почти заботливо говорит он перед уходом. Лидия делает маленький глоток минералки, хладнокровно закручивает крышку и бросает бутылку в дверь, как только та закрывается. По темному дереву, как дождь, на маленькие стеклянные скалы-осколки стекает, шипя и пенясь, газированная вода. *** К возвращению Питера жажда совсем изводит ее. Лидии даже кажется, что можно протащить за собой рояль до двери, наклониться к полу и слизать с него прохладную воду. Хейл замечает этот голодный блеск в ее глазах и, перешагивая через стекло, иронично цокает языком. - Ох, Лидия. Хорошо, что в этот раз я решил захватить с собой немного вина. Из-за спины он достает бутылку красного полусухого. Лидия не любит вино, но солнце так причудливо играет бликами на изумрудном стекле, что она невольно облизывает потрескавшиеся губы и прижимает руки к груди. Питера умиляет это зрелище. Он манерно перехватывает бутылку за горлышко и отламывает его, тихо рыча. А после – подходит к ней на расстояние двух шагов, делает глоток, игнорируя битую кромку бутылки, больно врезающуюся в губы. Вино медленно стекает по подбородку на шею волка. - Свинья, - презрительно констатирует Лидия и отворачивается. В ответ Хейл хватает свободной рукой девушку за локоть и насильно привлекает к себе. Влага на его губах слишком маняща, слишком желанна, чтобы контролировать себя. Чтобы продолжать ненавидеть своего мучителя. Лидия закрывает глаза и напористо целует его, стараясь получить хоть немного этой влаги. - Так-то лучше, - шепчет он, когда девушка отстраняется. - Скажи, Лидия, ты любишь музыку? – Питер разливает вино по бокалам, все это время смиренно ждавшим его на подоконнике, и ставит один на крышку рояля. - Ты приковал меня к роялю. - Какая ирония! И все же. – Он делает своим бокалом жест, будто пьет за нее, и наклоняется к Лидии, опираясь коленом на скамью, где она сидит. От близости тела альфы у девушки перехватывает дыхание. Она никогда не знает, будет ли он ласков или груб, и это похоже на то, что люди называют бабочками в животе. Только ей всегда казалось, что стальная рука, холодная как лед и острая как кинжал, сжимает в тиски желудок – страшно даже пошевелиться, но она делает это, предвкушая его реакцию. Лидия Мартин нарочно наклоняется и кончиками пальцев проводит от первого шрама на голени до бедра. Питер ловит себя на том, что все это время неотрывно следит за ее движениями и не дышит. - Сыграй для меня, - просит он. – Или со мной. Вместо ответа Лидия быстро отворачивается, локтем задевая бокал. Звук бьющегося стекла сливается с жалобным писком рояля. Без сомнения, он недоволен. Питер не принимает отказы ни в одной форме. Невыносимое, хаотичное сочетание звуков тут же обрушивается на Лидию. Питер поднимает ее за бедра и бесцеремонно усаживает на клавиши. - Смотри на меня! – почти рычит он, фиксируя рукой подбородок банши. Но Мартин лишь опускает взгляд, наблюдая, как разливается вино на клавиши цвета слоновой кости, словно кровью проходит в проемы между бежевыми айсбергами из елового дерева. Лидия одной рукой пытается оттолкнуть Питера, другой же нечаянно опирается на стекло. Под ее ладонью глухо трескается бокал, и стекло впивается во влажную горячую кожу. Питер прижимает ладонь к губам прежде, чем банши закричит. Ее зубы больно вонзаются в его кожу, оставляя на кости запястья глубокие белеющие следы. Это в той же степени отвратительно, сколь и приятно. Лидия всегда хотела отомстить ему. Ноющая боль в руке вырывает Лидию из забвения, вызванного снотворным. Она смотрит на альфу снизу-вверх, молчаливо приказывая остановиться. И он впервые слушается. Питер отнимает руку от губ девушки и протягивает пальцы к ее ладони. Он подносит дрожащую руку ко рту и зубами достает первый осколок. Губы его окрашиваются к багрово-алый от крови, и Питер наслаждается этим, целует каждую рану. Слышится глухой стук стекла, упавшего на деревянный пол, – Лидия опирается на крышку рояля и смыкает веки. Она почти с тем же наслаждением слушает, как частички бывшего бокала падают на пол, оставляя после себя лишь волну дрожи по телу, короткий спазм. - Моя смелая королева мертвых. – Питер вытаскивает последний осколок, и лишь тогда она кричит. Слишком громко, чтобы стерпеть. – Тебе стоит быть потише. Рука Лидии безвольно падает на клавиши, и в комнате раздается еще один «всхлип» рояля. Питер на самом деле слишком любит целовать свою банши, чтобы затыкать ее. Но иногда ее крик, право же, так невыносим, что только платок у нее во рту позволяет ему наслаждаться тишиной и покорностью. И он делает это снова: комкает льняную ткань кремового цвета и, разжав челюсти Лидии, заталкивает его в рот. У этого платка привкус спирта и шоколада. Лидия узнает в нем ликер, которым два дня назад облила Питера в баре. Она попытается сдвинуть его языком за щеку, но Питер предупреждающе щелкает зубами: - Я прикушу тебе язык. Часто дыша, Лидия прижимает руку к груди и зло смотрит на Питера. Ей хочется ударить его в пах с такой силой, чтобы можно было получить фору секунд в тридцать. Снять ключ с его шеи и убежать. Но все, что она может, - сжимать зубы, когда слышит, как расстегивается его ширинка. Забывать о боли, когда он разводит ее ноги и правую лодыжку царапает наручник. Но этого ей также хочется больше всего: чувствовать, как он отрывает пуговицы на хлопковом платье, обнажая ее тело. Прижимать к груди его ладони и легко сжимать их. Кусать губы, когда Питер отодвигает в сторону ее трусы, пропитавшиеся влагой, и входит. Сейчас Лидия хочет слышать только то, как под ее ягодицами клавиши рояля исполняют музыку хаоса, когда член Питера снова и снова полностью оказывается в ней. Лидии Мартин кажется, что она лежит на горячем песке в пустыне. Она верит, что жар тела Питера способен свести ее с ума. Его прикосновения такие же губительные, как касания раскаленного железа, и могли бы оставить ожог. Забывая о контроле, Хейл снимает с себя цепочку с ключом от наручников и надевает его на шею Лидии. Здоровой рукой она тянется к свободе и тут же получает по пальцам. Питер зажимает между указательным и безымянным цепочку и тянет ее на себя. С каждым его движением горячие звенья стягиваются в петле все сильнее. В глазах от недостатка кислорода пляшут черные точки, и Лидия находит это забавным: смотреть, как Питер по-настоящему поглощается тьмой, слушать, как с каждым движением члена в ней, расстроенный рояль издает все больше тяжелых, режущих слух звуков, эхом отдающихся в стенах этой комнаты. Его руки слишком сильные, его тела слишком много. Лидия уже не помнит, когда он в последний раз так грубо сжимал ее грудь и так медленно целовал ее от мочки уха до плеча. Лидия совсем забыла, как это – когда Питер Хейл еле заметно проводит пальцами по внутренней стороне бедра и входит в нее средним и указательным. Как его большой палец обводит кожу вокруг клитора, оттягивает ее в сторону и нажимает в середину, отчего Лидия вдыхает во всю мощь легких и не выдыхает до тех пор, пока Питер не разрешит ей сделать это. С каждым новым толчком альфа не становится ближе. Он властно перехватывает израненную руку Лидии и прикусывает ее указательный палец. Банши открывает глаза и сталкивается с его выжидающим взглядом. Она сильнее прижимается бедрами к нему, проводит свободной рукой у него по спине, ощущая пальцами лишь влагу и хлопок. Питер делает еще один толчок, прижимая Лидию к себе так тесно, чтобы почувствовать кожей, как она дышит, как вздымается и падает ее грудная клетка. Как сквозь разорванное платье проступают капельки пота, обрисовывая соски. Он шумно выдыхает в ее изломанные рыжие волосы и кончает. Лидия откидывается на крышку рояля, выгибает спину и тянется свободной рукой к вагине, чтобы закончить то, что он начал. Питер никогда не дает ей шанса дойти до пика. Она чувствует, как на тыльную сторону ее руки ложится рука Питера. Лидия раздвигает половые губы и позволяет пальцам Хейла проникнуть внутрь снова, провести еще один круг вокруг клитора и надавить на него быстро и сильно. - Теперь ты можешь кричать. И она кричит до звона в ушах, зажав между ногами их ладони. Ребро рояля больно упирается ей в позвоночник, по бедру на клавиши стекает капля вина. Крик Лидии заглушает стук ее сердца и рык Питера, когда он кладет указательный палец ей в рот и позволяет прокусить его до крови. Лидия любит вспоминать, что не только Питер умеет делать больно. *** Питер снимает с ее шеи ключ. По влажной коже теплая цепочка скользит не спеша, тихо позвякивая звеньями. Лидия недовольно поджимает губы, сожалея лишь о том, что снова позволила себе поддаться ему и упустила свободу. Питер Хейл отходит к окну и бросает ключ в свой бокал. Тот мгновенно под тяжестью цепочки исчезает в красном вине. - Мы сделаем так: я считаю до трех, и ты забираешь ключ. – Он устало проводит пальцем по подбородку и указывает на банши. – Или остаешься со мной. - Раз. Лидия знает, что их разделяет ровно четыре шага. - Два. Лидия не может сделать и трех. - Ты порвал мое платье, – сдавленно отвечает она. – Мне не в чем уйти. - Королева никогда не признает слабость, – говорит он, склонив голову на бок. – Три.