Разбить одиночество

Доумеки протягивает маленькому мальчику, испачканному в крови и с осколками стекла в волосах, руку. Мальчик цепляется за пальцы, перестает плакать и, шмыгая носом, серьезно спрашивает: — Ты тот, кого я ждал так долго? Малыш размазывает капли по щекам и лбу, растирает манжетой по векам и под носом, он будто бы умывается чужой кровью. Доумеки хочет попросить его прекратить, но не может издать ни звука, отчего-то так сильно сжимается горло. А мальчик, успокоившись, продолжает: — Если ты тот, кого я должен был здесь ждать, то ты должен будешь меня отсюда вывести. Туда, — он поднимает ручку, показывая вверх, где темно, и опускает ее. Здесь вообще везде на удивление темно, только детская фигурка отчетливо видна. — У тебя должен быть ключ. Мальчик смотрит не по-детски серьезно и стискивает его ладонь крепко и отчаянно. Доумеки просто не может отказать этому ребенку, такому взрослому в таком маленьком теле. Голубые глаза смотрят на него с доверием и уверенностью, с каким-то знанием в глубине. Очень знакомо и незнакомо одновременно. — Поищи в кармане, пожалуйста, — просит мальчик. И Доумеки запускает свободную руку в карман, нащупывая что-то. Он вынимает простую белую ленту, грязную с одной стороны, и показывает ее мальчику. — Подними вверх. Лента обвивается вокруг запястья, словно змея, и начинает светиться. Доумеки присаживается на корточки и дает мальчику крепко обнять себя за шею, а сам подхватывает его под попу. Он поднимает руку и движение вверх начинается. — Дай ему свободу, — шепчет мальчик на ухо. — Как забрал только что меня. Оставь его драгоценности при нем и дай ему свободу. Я все сделаю сам. Доумеки прижимает ребенка к себе, прикрывает глаза и противится тому, чтобы кивнуть. Мальчик замирает, обнимая одной рукой шею, а другую прижимая к животу. Доумеки чувствует, как тепло и мокро становится ему в районе груди и живота. Он распахивает глаза и смотрит вниз, где мальчик прижимает ладонь: кровь просачивается сквозь пальцы, впитывается в голубую водолазку и пачкает ткань. Мальчик беспомощно улыбается ему, целует в щеки, нос, подбородок, прижимается крепко-крепко. Он будто бы маленький любовник, прощающийся с ним. — Я так рад, что ты пришел за мной, — тихо говорит он, положив голову на плечо. — Я так долго, долго-долго ждал, что уже отчаялся и устал ждать, здесь, где ничего и никого нет. Спасибо, что пришел. Мальчик на руках будто тает — тьма пожирает их вместе. Доумеки закрывает глаза и позволяет себе потеряться еще раз. Во тьме что-то тихо хрустит. Ватануки курит на веранде: пепельница в табако-боне почти полная, вокруг стоит несколько бутылок саке, ведерко с почти растаявшим льдом, остатки закуски из корня лотоса. Ватануки даже не оборачивается на звук шагов, продолжая курить. Он молчит, разглядывая серп луны. Доумеки кажется, что тишина какая-то особенная. Он садится немного позади, растирает след от ленты на запястье. Мальчик лежит в гостевой комнате, Мару и Моро лежат с ним рядом, греют. Рана на животе у него затянулась, осталась только кровь на водолазке и стеклянное крошево в волосах. — Спасибо, — говорит Ватануки. — Я не смог добраться туда, он меня не пускал, у меня отнюдь не очищающая энергия, в отличие от тебя. Один старый знакомый попросил его забрать, а то не смог сам, как не смог и я. — Откуда он знал про ленту? — Доумеки прикрывает глаза, усталось наваливается на него. В голове крутится какая-то назойливая мысль, но Доумеки никак не может сосредоточиться на ней. — Он знал, что у комнаты должен быть ключ, это вполне логично. Лента Химавари-чан отлично сыграла эту роль еще раз, — Ватануки вытряхивает прожженный табак в пепельницу, кладет кисеру на табако-бон и поворачивается к Доумеки. — Тебе нужно выспаться. Иди к своей молодой жене, а не то она придет сюда сама. — Ты всегда рад ей, — говорит Доумеки с теплотой в голосе. — Она не должна сейчас напрягаться. Иди, — Ватануки кивает в сторону выхода и встает, подает руку Доумеки. — Выгоняешь? — Доумеки хватается за тонкое и нежное запястье, почти девичье, и поднимается на ноги. — Тебя разве выгонишь? — улыбается Ватануки, разжимая пальцы. — Просто ты ей нужнее сейчас, нежели мне. Так что иди. Доумеки отступает и кивает, что понял и услышал. Ватануки говорит ему в спину: — На кухне возьми бенто на вас троих, там есть картофельные крокеты. И не за что, — усмехается он. Доумеки забирает завернутое в фуросики бенто на столе, по дороге к выходу Мокона приносит портфель и пиджак из спальни, где он засыпал. — Приходи, как сможешь, Доумеки! — Мокона запрыгивает на подставку для зонтов. — И Кохане-чан передавай привет! — Хорошо, — Доумеки зашнуровывает ботинки, надевает и застегивает пиджак. — До встречи. Мокона дает «пять» и закрывает за ним дверь в Магазин. Дома, когда он переодевается, Доумеки обнаруживает, что яйцо в кармане брюк разбилось. Доумеки вспоминает странного мальчика, так похожего на самого Ватануки, и его странный просьбу-совет. А еще звук того, как что-то хрустнуло. Ребенок обживается в Магазине быстро: бегает прятаться в Сокровищницу, когда играет в прятки с Моконой и девочками, залезает на деревья, чтобы лучше видеть мир вокруг, старается не приближаться к забору; он смеется, радуется жизни вокруг него и с удовольствием помогает Ватануки во всем. Время в Магазине будто перестало быть густым и масляным, вязким, как бобовая паста. Доумеки замечает, что Ватануки стал как-то проще и веселее, года через полтора. Он просто ловит себя на мысли, что смех Ватануки не кажется ему таким грустным, как это было лет пять назад, в колледже. Кохане дома сжимает его ладонь вечером и целует костяшки пальцев, заглядывает в глаза и говорит: — Так было надо, Шидзука-сан, ты и сам это знаешь. Их маленький сын, Юкито, увлеченно стучит погремушкой по полу. Доумеки обнимает Кохане и молча кивает, в голове возникает мысль, что мальчик, имени которого он не знает до сих пор, и Ватануки удивительно похожи. Его на секунду поглощает страх, что когда-нибудь Ватануки — их с Кохане Ватануки — забудет и их. День за днем скапливаются в недели, месяцы, десятилетия: мальчик не растет, Мару и Моро продолжают изображать живых, Ватануки не взрослеет, атмосфера в Магазинчике перестает быть заполненной липким ожиданием. Мокона иногда передает вещицы из разных миров от клиентов Магазинчика — тех молодых путешественников между мирами, о которых как-то рассказал Ватануки, — и Ватануки с благодарностью шлет им сладкое на день Святого Валентина, дуется, когда не получает ответный подарок в Белый день, с удовольствием разговаривает со всеми путешественниками. Из их разговоров с Сакурой ушла тема о Ведьме, появилось больше нежности и доверия; Фай больше не говорит о Юко, как и молчит о ней же Курогане, увиливает Фума и замолкает Сейширо. Они выглядят такими же молодыми, какими их видел когда-то Ватануки. — Я думаю, что вы все о чем-то молчите, — как-то на Уми но хи* говорит ему Ватануки. Юкито ребячится с мальчиком, Мару, Моро и Моконой, уворачиваясь от струй из водяного пистолета. Он смеется, сбивая Мокону и прячась за деревом. Девочки берут садовый шланг, наученные опытом, и открывают кран, когда Юкито выглядывает из-за дерева. Мальчик победно вскрикивает, подбрасывая Мокону вверх. Юкито убегает от сильной струи воды, хохоча и прячась за деревьями и кустами. А ведь Юкито через пару лет будет выпускаться из старшей школы. — Наверное, так надо, — продолжает Ватануки, вытряхивая комочек прожженного табака в пепельницу — и у Доумеки будто в желудок падает кусок льда: а вдруг не получилось? — И думаю, это то, о чем я не должен знать. Думаю, это было желанием кого-то, кто могущественнее меня. И это началось, когда ты вытащил Ку из небытия. — Совпадений не бывает, — просто отвечает Доумеки, наблюдая за детьми. Ватануки кладет кисеру на табако-бон и поднимает голову, разглядывая облака. — Есть только неизбежность, — заканчивает Ватануки. Он растерянно улыбается в небо. — И я не помню, почему Магазин работает по этому принципу. Доумеки наливает им виски на два пальца, добавляет подтаявшего на солнце льда из ведерка и молча поднимает бокал. — За тех, кого нельзя вспоминать, — говорит Ватануки и залпом выпивает алкоголь. Доумеки делает глоток, лед звенит, ударяясь о стенки. Доумеки прикрывает глаза, вспоминая, что говорил когда-то в кромешной темноте мальчик — Ку: «Оставь его драгоценности и дай ему свободу». Сегодня это уже совершенно другой мальчик, который не будет доверчиво к нему прижиматься, зажимая рану. Сегодня этот мальчик поможет ему спасти Ватануки от воспоминаний, печали и боли, что они несут. Маленькая шкатулка, как у Пандоры. И Доумеки совершенно не хочет открывать эту шкатулку, но Ватануки — совсем другое дело. Когда-нибудь Доумеки откроет его — и все снова содрогнется. Вчера приехала Повелительница Изуны, которой они помогали когда-то, и напомнила им с Кохане об этом. Вчера Ватануки позвонил им и сказал, что сможет выполнять некоторые заказы вне Магазина. В скором времени Ватануки будет, как Юко-сан когда-то, только живой. Будет выходить из и возвращаться в никуда, заводить новые-старые знакомства, держаться за воспоминания о Доумеки, Кохане, получать звонки от Куноги до самой ее смерти. Юкито будет приходить сам; может быть, он поймет, как одиноко Ватануки — и будет приводить своих детей. Доумеки не знает, сколько это будет тянуться, но уверен в одном: драгоценности Ватануки — это его воспоминания. Когда-нибудь Ватануки и в правду их всех забудет. Но он не будет одинок, как не хотела этого Юко, как не хочет этого Доумеки.