Смотри в глаза

«Может, кофе?» — простая фраза, о которой мы заранее договорились. Но в исполнении Дюхи она прозвучала репликой «Кушать подано» в провинциальном театре — хреновый актер из пацана все-таки. Как я только думал, что он может кого-то обмануть? Впрочем, Света вроде не обратила внимания на неестественность Дюхиного фальцета. — Нет! — её голосок прозвучал с нотками истерии. — Я не хочу! Мне нельзя кофе! — Светик, не надо мальчика обижать, ну что ты? Я всегда за хороший кофе. Зайдем на пять минут, — я открыл пассажирскую дверь и улыбался, глядя на лихорадочную работу мысли на смазливой мордашке, прикидывает — дома Пашка или на работе еще, должен был быть в офисе. Должен. Только его там не было. Я позвонил ему и сказал, что заеду: мол, есть дело на реальные бабки, и сейчас, уверен, он уже подпрыгивает от нетерпения в квартире, ожидая меня. — Только очень быстро, — с недовольной миной Света приняла мою руку и покинула салон. Дюха открыл дверь своими ключами и мы оказались в маленькой полутемной прихожей. — Ты? Какого ты припер… — Паша, отреагировав сперва на брата, заметил и остальных визитеров. — Игрок? Свет, ты? — Кого из нас ты больше рад видеть? — я продолжал ломать комедию, уже откровенно издевательским тоном. — Брата, приятеля или любовницу? Того, кто больше денег принесет? В этом Светлана у нас лидер. — Ну хватит! — Света сообразила, что происходит, быстрее Пашки. — Чего ты добиваешься? Может, хоть сейчас скажешь?! — Поговорить хочу, по-семейному. Мы ведь почти одна большая семья. Не спрашивая разрешения у Пашки, я прошел в одну из комнат и плюхнулся в кресло, закинув ногу на ногу. — Дюш, сделай, пожалуйста, мне кофе, как обещал, — я улыбнулся ему, а он кивнул с ответной улыбкой. — Игрок, я нихуя не понимаю, — пробормотал Паша. Да неудивительно в общем-то, он никогда быстрой реакцией не отличался. — Что значит по-семейному? Ты говорил про бабло базар будет. — По-семейному и про бабло: одно другому не противоречит. Ну смотри, ты брат Дюхи, который, кстати, с сегодняшнего дня будет жить со мной, — Света дернула подбородком, надо же, её это задело, несмотря ни на что, — и еще спишь с… Свет, ты мне кто, а? Девушка, саба, будущая мать моего ребенка? — Никто! — она уселась на диван и смерила меня ненавидящим взглядом. — Хватит играть уже! Если бы ты знал, как меня заебали твои вечные игры! — Догадываюсь, — я улыбнулся еще шире. Меня, наверное, действительно трудно выдержать долго, не удивительно, что никаких серьезных отношений у меня ни с кем не получалось. Особенно, если учесть, что сам я не прикладывал никаких усилий к тому, чтобы они были. Меня устраивал ни к чему не обязывающий трах. Да и сейчас… Я старательно избегал мыслей о том, к чему приведет мой голубой демарш. Света, в отличие от остальных моих девушек, не выбрала банальное расставание: по-своему она пыталась меня растормошить, выскрести из раковины, может, наивно и глупо, при этом не забывая про свою выгоду, но пыталась. Да только зря, не по её зубкам панцирь, который я себе создал. Подставами и детьми его не пробить. — Подожди, — Паша наморщил лоб, — вы же расстались? Будущая мать? Светуня, у тебя же эти, ну как их… спирали? — Идиот! — рявкнула на него Светка. — Вы оба два сраных идиота, повернутых на азарте! Да от кого-то из вас рожать… только уродов плодить! Ну вот и с беременностью всё ясно, как бы я ни хорохорился перед Дюхой, утверждая, что мне похуй на возможное отцовство, всё равно, конечно, осадок оставался внутри, теперь его нет и это радовало. Значит, правильно я всё запланировал. — Света… Гарик… — Пашка переводил на нас глаза с юмористически дебильным видом, если с него сейчас нарисовать портрет, то картину можно было бы назвать: «Иван-дурачок на распутье». — У-у, Паш, а ты не в курсе, да? Наша с тобой общая дама не только красива и темпераментна, но еще обладает незаурядным умом: пыталась подставить твоего брата. — Который как раз принес одну чашку кофе только для меня и сел ко мне на подлокотник кресла. — Впрочем, тут тебя удивить сложно, ты же и сам его подставил, правда? Сколько ты ему сказал, составлял твой проигрыш мне? Инфляция растет невиданными темпами: проиграл сто штук, а пацана заставил отрабатывать три миллиона. Почувствовал, как рядом напрягся Дюха в ожидании реакции старшего брата, и сжал его ладонь в своей. — Ну, это… — Паше-то похоже было стыдно, все-таки не полная сука. — Я это, ты извини, в общем, — он затоптался на месте, сделал шаг к Дюхе, но наткнулся на его взгляд, как на стену, чуть ли не отпрыгнул и приземлился на диван рядом со Светкой. — Так вот, вернемся к нашим баранам, пардон, к нашей бедной овечке: когда ей не удалось свалить воровство на другого, в очаровательной головке родился другой план — пробить на жалость, сделав ставку на беременность, чтобы безнаказанно свистнуть триста тысяч и удачно выйти замуж. — Сколько-о-о? — у Пашки и так глаза были навыкате, но тут они чуть не выпали из глазниц. — М, значит, делиться не собиралась со своим любовником? И про беременность зря придумала, я бы все равно не женился на тебе. Так замуж хотелось или питерской прописки? Свет, жадность порождает бедность: деньги тебе придется вернуть. — Да что ты знаешь, мудак, о бедности? На всем готовеньком всегда жил! Ни дня не работал, подумаешь, картишки свои тасовал! Сволочь! — Ничего не говоря, я просто смотрел на неё, как красивое лицо идет пятнами. Не от злости, не от стыда, от ненависти. Ух ты, не думал, что смогу вызвать такие горячие чувства. Приятно, черт возьми! — Ты не докажешь ничего! — А мне и не надо. Я тебя успел изучить, Свет, — говоря, я встал и на секунду вышел в прихожую, чтобы вернуться с маленькой женской сумочкой. — Ты ведь не так по-распиздяйски относишься к деньгам, как я. Ты их уже на карту положила, уверен, — раскрыл молнию и сунул руку в маленькое отделение, нащупав карточку. Если бы взглядом можно было бы калечить, у меня бы не было ни одной целой кости. — А пароль ты хранишь по-прежнему на бумажке за обложкой паспорта? Жестом фокусника я достал сперва паспорт, а потом вытащил из него маленький листок с четырьмя цифрами. — Не трогай, уебок! — Света метнулась ко мне. — Не горячись, лапуля, — я удержал её свободной рукой за плечо, а так как руки у меня были длиннее, у неё никак не получалось достать меня коготками. — У тебя есть еще все шансы получить эти деньги. — Что? — она замерла, недоверчиво глядя на меня. — И что мне надо делать? — Сыграть в игру, конечно же. — В карты? С тобой? Ты смеешься? Я масти-то путаю, — но в голосе явно проступила задумчивость: девочка прикидывала уже, как сделать так, чтобы выиграть. Не бывает не азартных людей, главное, предложить нужную ставку. — Не в карты. И не со мной. С Пашей, — повернулся к нему. — Ты же не откажешься сыграть в простую игру, когда на кону триста штук? Тебе они ой как нужны, правда? Дамир с Юркой на тебя пока не давят, но ведь терпелка у них закончится скоро. Юрка-то подождет, а вот Дамир ждать долго не умеет, у него деньги счет любят. А у тебя ведь и родственников не осталось, чтоб их взамен предлагать, разве мать с отцом? Пашку перекосило: — Блядь! Не надо так! Я же не урод какой-то, чтобы родителей… Это тогда только, пьяный был потому что. Да и не вижу я, чтобы Дюха сильно страдал. — Мне тебе еще, может, спасибо сказать?! — прозвучало возмущенно, но недостаточно гневно. Я знал, что в глубине души Дюша рад, что сложилось именно так, да и сам перестал его рассматривать как случайное недоразумение. Конечно, мы много еще не обсудили, не пришли к каким-то общим знаменателям, но, как мне показалось, основные акценты расставили. При этом обойдясь практически без слов: Дюха, видимо, просто не догадывался, что ему необходимо выяснить прежде, чем бросаться с головой в омут тематических отношений со взрослым мужиком, а я предпочел сделать вид, что всё так и должно быть. Слабак и трус. Взял щенка на прогулку, поманил красным мячиком, не объяснив, что игра заведет в глубокий лес, и не исключено, что выбираться ему придется в одиночестве. Но… Нет, не сейчас. — Андрей, собери свои вещи. — Из парня моментом улетучилась напускная воинственность, он кивнул, взглянул на меня коротко, чуть ли не светясь восторгом, и умотал к себе в комнату. — Считаешь, он идеальный нижний? Думаешь, влюбился в тебя, да? А ты и поплыл, — Света не удержалась от комментария. — Он тебя просто разводит: тебя нельзя любить, ты замороженный — как хек на прилавке! — Дюха хорошо рыбу готовит, — влез Паша, среагировав на последние слова. — Даже фаршированную умеет. А я заржал в голос, может, Дюха и умеет, но фаршировать его буду я. Мы решим с ним проблемы по мере их поступления. Идеальный, не идеальный, влюблен, не влюблен — это не важно, главное, мне с ним легко. То есть стало легко, когда я отпустил в себе внутренние тормоза гомофобной морали и перестал париться о… всякой хуйне. Почти перестал. Намного важнее внутренний комфорт рядом с человеком, а то, что у этого человека член и яйца… ну так «у всех свои недостатки», как говорилось в известной комедии как раз по точно такому же поводу. Но недостатки бывают разными, как и поступки. И некоторые нельзя оставлять безнаказанными, даже если понимаешь к ним предпосылки. — Кто готов сыграть в игру «Жадность против боли»? Выигравшему триста штук, правила просты: продержаться дольше противника. Или партнера, если хотите, — две пары глаз уставились на меня с почти одинаковым выражением недоверия и алчности. — Паша, ты, как джентльмен, можешь спасти прекрасную даму. Тридцать ударов тебе, по десятке за удар — нормально, мне кажется. Свете — нетронутую задницу и карту. Как тебе роль спасителя нежной девы? Хотя вынужден напомнить, что она — маза, если не врала, конечно. Но, если делать ставки, то я поставил бы на неё. После моих слов они переглянулись и почти сразу отвели глаза друг от друга: — Игрок, ты же знаешь, в какой я жопе сейчас… — Да он от первого удара визжать будет! — Значит, все согласны, воздержавшихся нет, — подытожил я ситуацию. — На что согласны? — Дюха возник в дверях с сумкой в руках. — Я собрал. — Молодец. Отнеси в машину и подожди меня внизу. Я быстро, — не хотел, чтобы он смотрел на моральное падение брата, незачем. Пусть считает, что мы мирно договорились обо всем. — Хорошо, но… — дернул углом рта, но не продолжил, взял у меня ключи и отправился выполнять, что я сказал; даже с Пашкой не попрощался, взглянул на него и всё. Мы все трое сидели и ждали, пока не хлопнет входная дверь: Света кусала губы, Пашка рассматривал ногти, я развлекался, любуясь, как их корежит в ожидании предстоящей боли и унижения. Дождавшись ухода Дюхи, я поднялся: — На колени оба, руками на диван, штаны спустить, юбку задрать, — через минуту передо мной были две голых жопы: одна сексуальная и привлекательная, другая… Если бы у Дюхи была такая задница, как у брата, у меня ни единой мысли о собственной бисексуальности не появилось бы. — Пока не вернусь, не шевелиться. Кто дернется, автоматом из игры вылетает. Да-а. Правильно я говорил тогда про выбор. Как там: «Каждый выбирает для себя женщину, религию, дорогу»? Точно. Было, конечно, огромное искушение выполнить обещанное и отхерачить обоих до звездочек перед глазами, но на самом деле я не собирался их бить: хотел проверить, как далеко они готовы зайти, хотел им показать друг друга во всей красе. Сам убедиться. Да. Вышел на кухню и плотно прикрыл за собой дверь, в том, что ни Паша, ни Света не пошевелятся, я не сомневался. Нашел нужный контакт на телефоне: — Дамир, привет! Я тебе скажу номер карты, можешь прямо сейчас на мой счет с неё деньги перекинуть? — получив согласие, продиктовал все необходимые цифры. Если Дамир и удивился моей просьбе, то никак не показал. Спросил только с каких пор я с женщин деньги беру, пробив по базе на кого оформлена карта. — Я хоть и гусар, но за равноправие, — отшутился, договорившись завтра встретиться в клубе и сыграть партейку-другую. Закурил в форточку, не спеша возвращаться. Ну вот, теперь Свете деньги обратно не вернуть, в Дамире, который являлся не только хорошим преферансистом, но по совместительству и директором банка, где хранился мой скромный капитал, я не сомневался. Тем более, уже при входе в комнату мой мобильник чавкнул смской, сообщая, что на счет зачислен перевод. — Ну что, братцы-кролики, ждете? — спросил я у двух задниц, те промолчали. — Я передумал с вами играть, желания что-то нет, не вдохновляете вы меня. — Что? — Светка лихорадочно одернула юбку и вскочила подтягивая трусы с колготками. — Ты издевался надо мной? Опять твои сраные игры?! Ты и не собирался возвращать мне карту! — Ну почему не собирался, на, — протянул ей кусок пластика, на котором осталось на триста тысяч меньше, прямоугольник тут же схватили цепкие пальчики. — А я? — Паша неловко перевернулся, подтягивая пояс брюк, но с пола вставать не спешил. — А на твоем месте я сделал бы предложение Свете, тогда от меня вы на свадьбу получите в подарок заветные триста тысяч, — закатил глаза, увидев как вытянулось лицо у Светы. — Никаких обид, детка, в чем-то я тебя понимаю и даже сочувствую. Но ты же не рассчитывала, что я верну тебе карту со своими деньгами? — Ты не успел, ты бы не смог так быстро… — она вглядывалась в меня, стараясь понять правду ли я говорю. Такое выражение на лицах я иногда видел за карточным столом, когда проигрывались огромные суммы: медленное осознание поражения. — Зачем тебе этот фарс? — Тебя хочу в хорошие руки пристроить, — пожал плечами. — Паша вон бобылем остается, тоже не хорошо. Ребя-ят, вы же идеальная пара! Как таким прекрасным людям не помочь устроить личную жизнь? Тут никаких денег не жалко! — Шут гороховый! — в отличие от молчаливо обдумывающего моё предложение Паши, Света не могла успокоиться. — Да пошел ты! — Паш, я поспешил с выводами, на твоем месте я бы скорее удавился, чем предложение делал. Ты обдумай, не спеши, — похлопав его по плечу, я уже развернулся к двери. Хотя к Свете я чувствовал теперь что-то вроде уважения. — Насчет денег ты серьезно? — уже в спину спросил меня Пашка. — Слово. Я серьезно был настроен подарить им на свадьбу эти деньги и никогда мне еще не было так просто расстаться с приличной суммой. Ну вот ни копейки не жалко. Их обоих жальче, но это уже не ко мне, взрослые — сами разберутся, да еще может и сложится у них что, почему нет? А уж кто в их паре будет нижним, я не сомневался: Пашку в ежовые рукавицы взять, то, глядишь, и играть на бабки перестанет. Так что на улицу я вышел в превосходном настроении, с неба сыпался мелкий снежок, ветер продувал до костей — отличная погода, то, что я люблю! Дюха, пригорюнившийся на переднем сиденье, заметил мою улыбку и тоже разулыбался до ушей. — Всё нормально? — он спросил, когда я сел за руль. — Всё отлично! Поехали домой, заботиться о тебе начну! Он хихикнул: — Так, что я потом сидеть не смогу? Да? — Именно! Посмотрел в доверчиво распахнутые глаза и подумал вдруг о том, сколько ему надо было бы предложить, чтобы… Он не долго сомневался, когда в первую встречу я сказал ему встать на колени. «Только с тобой». Потому что кроме меня ему никто раньше не приказывал? Или суммы не те были для прогиба? Хуево так думать было, но и мысли эти отбросить не получалось. Поэтому просто отвернулся от Дюхи, завел машину и поехал домой. Что толку гадать? Когда-нибудь узнаю, а нет — тем лучше.